Через короткое время после выхода нашей статьи «Загадки мотивации» в редакцию попало письмо, направленное прокурору области и Уполномоченному по правам человека в области отцом Виктора Тимофеева.

Поскольку письма направлены официальным образом, то, естественно, будет и проверка данных, в них приводимых. А мы, со своей стороны, внимательно прочитали эти обращения. Если факты, упоминаемые в них, найдут подтверждение, то появляется возможная разгадка однобокого поведения следствия и суда в описанной нами ситуации.

Напомним, речь в статье «Загадки мотивации» шла о том, что после случайной ссоры с едва знакомой девушкой Светланой в магазине молодой человек Виктор Тимофеев (1994 г.р.) получил долгоиграющий конфликт с разнообразными знакомыми молодой особы. Конфликт этот, начавшийся зимой 2011/2012 года, закончился в августе разборкой, на которую вызвал Виктора Тимофеева друг Светланы Дмитрий Малышев (1991 г.р.), приведший с собой на «стрелку» Александра Никипелова (1990 г.р.), Максима Демина (1991 г.р.) и Александра Тимашева (1991 г.р.). Разборка быстро перетекла в драку, во время которой Тимофеев, по его словам, отбивая нож, ранил им одного из нападавших. После этого драка прекратилась, друзья раненого повезли того в больницу, где он скончался от потери крови. Тимофеев же отправился к себе домой, а оттуда в отделение полиции, где написал заявление об избиении его. Потом Тимофееву стало хуже, он был отправлен на скорой в больницу, откуда, собственно, его и забрали оперативники.

Многие обстоятельства в этой истории казались странными, что, собственно, и вызвало к жизни статью «Загадки мотивации». Например: отчего следователь, всего лишь после осмотра трупа потерпевшего, мгновенно решил, что здесь имеет место тяжелая уголовная статья? Или отчего в результате следственной проверки, проведенной почти немедленно после события и не собравшей никаких дополнительных улик, кроме показаний Тимофеева и его противников, следователь ничтоже сумняшеся решает, что имело место именно «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего» (ч.4 ст. 111 УК РФ), а не ст. 37 УК РФ «Самооборона»? При этом единственное неопровержимое доказательство - орудие преступления - так нигде и не обнаружено?

Почему суд тут же легко санкционирует заключение Тимофеева под стражу? Почему уклон всех действий следствия и суда — заметно и тенденциозно обвинительный для Тимофеева? В конце концов, почему молодой человек с положительными характеристиками, ранее не судимый и даже не имевший административных наказаний, из приличной семьи получает 7 (семь!) лет строгого режима, как матерый уголовник?

Внимательно изучив письмо Павла Тимофеева Уполномоченному по правам человека и прокурору области, мы нашли возможный ответ на эти вопросы.

Тяжело читать это письмо отца, пытающегося спасти не свободу даже, а жизнь своего сына. Мы приводим текст с небольшими купюрами:

«Я, отец Тимофеева Виктора, прошу Вашего незамедлительного содействия моему сыну в его судьбе и спасении его жизни, угроза которой окончательно стала реальной после чудовищного приговора Промышленного районного суда г. Самары. На следствии, а затем и в суде мой сын и я... столкнулись с тем, когда цинично называют черное белым и на глазах утверждают нелепицу, благосклонно принимаемую судьей. При этом судья демонстративно игнорирует все, что позволяет установить реальную картину...».

При встрече с журналистом Павел Тимофеев пояснил, что имеется в виду. Например, свидетель обвинения Тимашев неоднократно менял свои показания, но это суд не смутило. В момент происшествия большинство свидетелей обвинения были пьяны, это зафиксировано. Но их показания суд принимает как истину, а показания самого Тимофеева, который был трезв и который своих показаний в процессе следствия не менял, игнорирует. Явные недоработки следствия, на которые указывает защита, суд игнорирует также (дошло до того, что свидетеля происшествия Денисова нашли не оперативники, как следовало бы, а сами адвокаты Тимофеева. Впрочем, его показания суд также проигнорировал). И т.д.

«Мой сын - воспитанный, положительный молодой человек, осознающий себя мужчиной, защищая свое достоинство, здоровье и жизнь, отражал умышленное нападение четверых также молодых людей. В результате сами нападавшие на сына, имеющимся при них каким-то острым предметом поранили Никипелова. От полученных повреждений молодой парень скончался. Мне как отцу понятны горе и невыносимая скорбь его отца Никипелова Ю.Ю., имя которого я узнал на этапе следствия.

Но непонятны действия следствия и суда, решивших искорежить судьбу моего сына. С первого момента после избиения сына, он мне сообщил об этом, мы заявили в органы полиции, обратились по поводу телесных повреждений сына в медицинское учреждение, то есть сын со мной выполнил все, что подобает законопослушному гражданину, не имевшему никогда никаких правонарушений, в том числе, заметьте, административных.

Сотрудники полиции после выяснения картины происшедшего сказали мне: не переживайте за своего сына – здесь чистая самооборона. Что и имело место на самом деле со стороны сына, а ранение Никипелову причинено по вине его друга Малышева и целиком на совести его друзей, с которыми Малышев избивал моего сына», - продолжает отец Виктора Тимофеева.

Действительно, если посмотреть на моральную сторону дела (на которую суд также не обратил внимания), то, как следует даже из материалов дела, получается вот что: 1. послуживший отправной точкой всей истории конфликт Тимофеева и девушки Светы произошел из-за того, что она была пьяна и ей не хотели продавать алкогольные напитки; 2. Виктор Тимофеев никаких встреч с Малышевым не искал и никаких претензий к нему не имел; 3. Роковая встреча произошла не по инициативе Тимофеева, а по инициативе Малышева; 4. На встречу Виктор Тимофеев пришел один, трезвый и явно с мирными намерениями, в то время как его визави Малышев позвал троих (как минимум) друзей, и из четверых трое (в т.ч. Малышев) были в состоянии опьянения. К сожалению, все эти факторы также не вызвали никаких сомнений у судьи.

Из дальнейшего текста письма Павла Тимофеева становится понятной возможная причина такой вопиющей необъективности следствия и суда:

«Спустя непродолжительное время отец Никипелова – Никипелов Ю.Ю. при встрече со мной в полиции, а затем уже в суде заявил, что моему сыну не жить, найдут его повешенным в камере, об этом же он заявлял моему сыну. После этого заявления и его контактов с оперативными работниками и следователями моего сына стали преследовать как заведомого преступники, с последующим арестом и обвинительным приговором. О том, что моему сыну теперь не жить и он найдет смерть в изоляторе или на зоне, помимо отца Никипелова, заявлял еще и мужчина, находившийся в суде с Никипеловым.

Реальность данной угрозы является достоверной, так как выяснилось, что Никипелов Ю.Ю. в недавнем прошлом ответственный сотрудник милиции. Это и разъясняет изменение объективного отношения следствия по делу на предвзятое. Этот же ресурс отца по делу способствовал чудовищному незаконному приговору...

...Прошу Вас оказать содействие и участие в судьбе моего сына и спасении его жизни».

Если то, что изложено в приведенном письме, найдет подтверждение (а например, факт работы Ю.Ю. Никипелова в ГУВД по области установить очень легко), то становится очевидным, что дело нуждается, как минимум, в пересмотре.

И здесь важную роль приобретает уже беспристрастность и объективность работы Самарского областного суда, куда сын и отец Тимофеевы обратились с апелляцией. От того, захочет ли облсуд профессионально ознакомиться с делом, несомненно, зависит его репутация, подточенная некоторыми недавними не слишком приятными историями (судья Картунова и подтвержденный факт наличия двух текстов ее решения по одному и тому же делу; весьма неблаговидная роль судей в деле Гайратжона Камалова).

Слушание состоится 5 апреля и покажет, насколько областной суд во главе с Любовью Дроздовой заинтересован в том, чтобы судейский корпус городо носил свое имя и становился символом законности и справедливости в регионе.

Владимир Мартыщенко

Комментарий

Николай Гаврилов, президент Самарского Центра права:

- Как-то один из действующих заместителей председателя Самарского областного суда в бытность мою прокурором сетовал: «Николай Анатольевич, вы, как обвинитель, предлагаете такую меру наказания, что мне, судье, приходится соглашаться с этим. Другие прокуроры обычно требуют большие сроки, адвокаты просят снисхождения, а уж мне, судье, тогда и легче меру назначить посредине». На что я отвечал: «Речь идет о судьбе человека, и это вопрос моей совести, поэтому я в спектаклях не участвую».

Вот в данном случае, по-моему, все - и следователи, и судьи, и прокуроры — как раз забыли о том, что речь идет о судьбе человека, и поучаствовали в спектакле. Потому что неправосудность приговора в отношении Тимофеева очевидна для любого непредвзятого юриста: притянутость «за уши» как фактических обстоятельств дела, так и последовательная тенденциозность и предвзятость в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства. Апелляционная инстанция располагает достаточными полномочиями, чтобы устранить судебную ошибку, совершенную их коллегой в первой инстанции. По каким мотивам вынесен неправосудный приговор, оставим на совести судьи. А вот Самарский областной суд может позволить себе остаться на высоте, восстановив справедливость путем отмены необоснованного и незаконного приговора, не доводя дела до более высоких судебных инстанций.