Как Сергей Курт-Аджиев разрушил деловую репутацию полиции

23 мая в эфире «Эхо Москвы ” журналист Сергей Курт-Аджиев нелицеприятно высказался о работе полиции. Разговор касался дела Мамуки Кахишвили, который погиб в результате встречи с полицейскими 10 ноября прошлого года. Полицейские отмечали свой профессиональный праздник в кафе «Каспий», куда, на свою беду, заглянул Мамука. В результате, по показаниям свидетелей, был избит и умер. А по версии полиции — подвергся «жесткому» задержанию, поскольку был преступником. А умер потому, что принимал наркотики.

Так вот, в тот день, 23 мая, стали известны результаты независимой экспертизы тела Кахишвили, из которых следовало, что погиб он не от слабости собственного здоровья, а от сдавливания дыхательных путей тупым твердым предметом (возможно, полицейской дубинкой). То есть был задушен. Поскольку в области расследование этой трагедии идет ни шатко ни валко (до сих пор даже официально не установлены конкретные лица, позволившие себе столь «жесткое» задержание), то Сергей Курт-Аджиев и высказался в том духе, что не стоит нашей полиции скрывать убийц в своих рядах. Высказался резко. Хотя те, кто имел дело с нашими полицейскими, знают, что они умеют высказываться гораздо резче и грубее.

Но, видимо, не все. Остались еще в полиции нежные цветки, которых нелицеприятные высказывания заставляют страшно, просто невыносимо страдать и глотать бессильные слезы, уткнувшись ночью в подушку. Пара таких «хрупких орхидей» и подала в суд на Сергея Курт-Аджиева. Их имена — Роман Разгуляев и Роман Белыхов. Ни о чем не говорит? А вот они, в исковом заявлении, утверждают: «известны данные о том, что именно мы участвовали в задержании Мамуки Кахишвили и это негативным образом отразилось на нашей деловой репутации и на деловой репутации ГУ МВД по области в целом, поскольку Курт-Аджиев Сергей фактически заявил о фактическом нарушении нами действующего законодательства, совершении нами преступных, унижающих человеческое достоинство действий. Сложившаяся по вине Курт-Аджиева Сергея ситуация действует угнетающе на нас, близких нам людей» (пунктуация и стилистика оригинала сохранены — Ред.).

Никаких фамилий Сергей Курт-Аджиев в эфире не называл. Согласно данным, приводимым официальными лицами ГУ МВД, в задержании Мамуки Кахишвили участвовали трое сотрудников, согласно данным свидетелей — еще больше. Почему именно Разгуляев и Белыхов восприняли слова Курт-Аджиева «пьяная мразь» на свой счет, не совсем понятно.

Кстати, несмотря на то, что эти эфирные создания явно морально страдают (исходя из текста поданного ими иска), все же иск касается только защиты «деловой репутации», но не «чести и достоинства», как обычно бывает. Значит ли это, что эти двое полицейских, а с ними и примкнувшее к ним ГУ МВД по области (также являющееся истцом по делу) признают отсутствие у себя этих качеств? Почему их волнует только деловая репутация? И, кстати, не заставляет ли то, что именно эти два полицейских Романа обиделись на вполне абстрактные и безадресные слова Курт-Аджиева, вспомнить пословицу про «вора, на котором шапка горит»?

Теперь немного о «деловой репутации» полиции. Не хочется умалять силу слова и влиятельность журналистов, но не кажется ли уважаемым представителям ГУ МВД, что есть много вещей, которые отражаются на деловой репутации органов внутренних дел гораздо сильнее, чем пара фраз, пусть даже и произнесенная в радиоэфире?

Не кажется ли, к примеру, глубокоуважаемым полицейским, что скандал с гибелью от их действий Георгия Кутузова, которого две воспитанные в недрах нашего ГУ МВД кавалерист-девицы догадались приковать наручниками к седлу лошади, отражается на «деловой репутации» полиции значительно хуже, чем сказанное Курт-Аджиевым? Не кажется ли тем, кто нас «бережет», что значительно сильнее на репутации правоохранителей отразились фантасмагорические объяснения ситуации с Кутузовым, выданные официальным(!) лицом тогда еще милиции Игорем Сизоковым: «Он вроде бы успокоился, но когда ему предложили пройти в отделение, он опять начал всех оскорблять. Лошадь напугалась, встрепенулась, поскользнулась, повалила сотрудника милиции и задела гражданина. Когда животное все же поднялось, мужчина зацепился за его экипировку. Лошадь неожиданно понесла и протащила гражданина Кутузова какое-то расстояние». Следствие и судебное разбирательство эту версию опровергли. Но за свои слова, сказанные уверенным тоном, за то, что выставил дебоширом и хулиганом честного мирного человека, начальник милиции общественной безопасности Самары Игорь Сизоков никакой ответственности что-то не понес. Очевидно, то, что он дезинформировал общественность, официально выступая от лица органов внутренних дел, пошло на пользу их деловой репутации?

Если вернуться к делу Мамуки Кахишвили, с которого все началось, то и здесь есть немало вещей, имеющих отношение к репутации полиции. Например, сразу же после гибели Кахишвили (точнее, сразу же после того, как выяснилось, что скрыть этот инцидент не удастся и он стал достоянием общественности) заместитель начальника ГУ МВД (того самого, которое сейчас так печется о своей деловой репутации) Николай Турбовец официально заявил, что Мамука Кахишвили — бандит, находящийся в розыске, что он оказывал сопротивление сотрудникам полиции, нападал на них с ножом. До сих пор ни одно из этих утверждений не подтверждено ничем. А следствие все тянется и тянется, явно не спеша привлекать к ответственности полицейских, пусть хотя бы за превышение полномочий (по этой статье заведено уголовное дело). Кстати, наличие уголовного дела по факту смерти Кахишвили, очевидно, является откровением для двух полицейских Романов, иначе они не писали бы: «Курт-Аджиев Сергей фактически заявил о фактическом нарушении нами действующего законодательства, совершении нами преступных, унижающих человеческое достоинство действий». Следствие признает, что те, кто «задерживал» Кахишвили, как минимум, превысили свои полномочия. Совершили «преступные, унижающие человеческое достоинство действия».

Так вот, то, что при любом громком скандале наша полиция сначала, ничтоже сумняшеся, пытается обелить себя, обвинив во всем жертву своего же преступления, это очень положительно влияет на деловую репутацию? Или на деловой репутации полиции сильнее отразились слова журналиста, чем уголовное дело в отношении начальника Шигонского районного отдела внутренних дел Михаила Чичельника? Жалобы на которого во все инстанции сыпались как минимум с 2009 года, а был снят с должности и попал под следствие он только в 2011 году? И то — только благодаря усилиям прокуратуры, а не самой полиции.

Интересно также узнать мнение глубокоуважаемого руководства ГУ МВД о том, как, по мнению оного руководства, влияют на деловую репутацию ведомства истории вроде тех, что произошли с Юрием Бочкаревым, Дмитрием Мальцевым или Алексеем Карлыхановым? И является ли тот факт, что сотрудники полиции действовали во всех указанных случаях с грубыми нарушениями как минимум процессуального кодекса достаточным для того, чтобы потом начать преследовать пострадавших? Если, с точки зрения полицейских и их начальства, ответ на этот вопрос должен быть положительным, то о деловой репутации можно уже не вспоминать.

Наконец, не подскажут ли любезно руководители ГУ МВД, а какая деловая репутация была у их ведомства до высказывания Курт-Аджиева? Если учитывать, например, апрельское обращение Генеральной прокуратуры России к тогдашнему министру внутренних дел Нургалиеву, в каковом обращении, в частности, говорилось о том, что прокурорская проверка в области выявила «многочисленные факты злоупотребления должностными полномочиями со стороны сотрудников полиции»?

И понимают ли два полицейских Романа, к кому они обращаются с иском? К человеку, которого та же полиция (тогда милиция) абсолютно незаконно держала за уголовника в течение почти трех лет. Которому все это стоило бог знает каких нервов, моральных и материальных потерь. Которого незаконно на несколько лет лишили возможности работать по специальности, которого три года незаконно держали под подпиской о невыезде. Если б Курт-Аджиев был таким нежным цветком, как нынешние полицейские, он бы, наверное, еще до сих пор всхлипывал от обиды и жаловался всему белому свету на несправедливость... Ну хорошо, господам полицейским Разгуляеву и Белыхову позволительно не знать этих подробностей. Но присоединившееся к ним в иске ГУ МВД определенно в курсе дела. И вот этот иск, с учетом персоналий и повода для судебной тяжбы, он делает честь и улучшает деловую репутацию полиции?

Кстати, а заметило ли глубокочтимое полицейское начальство, что те же самые его подчиненные, которые так ужасно страдают за свою деловую репутацию из-за пары фраз, бывают совершенно не такими чувствительными и щепетильными, когда общаются с задержанными, когда вразвалочку, с веселым матерком, подходят для проверки документов к какому-нибудь тихому гастарбайтеру, когда загружают мирных участников уличных акций в автозаки, когда вызывают оппозиционеров «на беседу»?

Еще пара деталей. 8 июня все тот же заместитель начальника главка, начальник полиции региона Николай Турбовец сообщил, что за пять месяцев 2012 года в отношении полицейских возбуждено 20 уголовных дел. В основном они касаются служебных преступлений — превышение полномочий, взятка, подлог. Есть и мошенничество, и оборот наркотиков. Большинство преступлений зафиксированы благодаря работе службы собственной безопасности ГУ МВД, которая явно активизировалась в последнее время, и это отрадно. Отрадно и то, что руководство главка ведет непримиримую борьбу с пьянством в рядах полиции — 69 человек уволены за это в 2011 году и уже 16 попались за пять месяцев 2012-го, их тоже ждет увольнение. Такие вещи действительно могут положительно повлиять на репутацию полиции. Но, к сожалению, все это сводится на нет резонансными случаями, когда полиция начинает защищать честь мундира, которая в наше время к просто чести и честности никакого отношения не имеет.

Так что хотелось бы вежливо напомнить руководству и всем сотрудникам ГУ МВД, что полномочия и права их весьма обширны. Но, как известно, чем больше прав — тем больше обязанностей. Основная обязанность полиции — защищать общество от преступников и создавать более безопасную среду обитания для людей. Чем больше внимания уделяется этой обязанности, тем лучше деловая репутация полиции. Если же главной своей обязанностью полицейские и их руководители считают гоняться за журналистами, которые всего лишь озвучивают общественное мнение относительно работы правоохранителей, то времени и сил на исправление репутации остается все меньше. Буквально за последнее время полиция региона подала иски против правозащитника Людмилы Кузьминой — за слова, против журналиста Александра Лашманкина — за слова, против журналиста Сергея Курт-Аджиева — за слова. Даже в случае выигрыша по искам, исправит ли это репутацию полиции? К которой, согласно майскому опросу «Левада-центра», относятся с опасением 63% наших сограждан? Или полиции все же нужно, чтобы никто не смел сказать о ней плохого слова? Тогда в чем был неправ Сергей Курт-Аджиев, сказавший именно об этом — что для полиции важнее не почистить свои ряды, а сделать хорошую мину при плохой игре?

Владимир Мартыщенко

Комментарии

Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности:

- Репутация не зависит от оценок. Репутация добывается в работе, а не в средствах массовой информации. То, что мы видим в СМИ, называется имидж. И это совсем не репутация, это временное выражение лица, на которое может быть нанесен любой грим. А репутация — это нечто более глубокое, имеющее связь с реальной деятельностью того или иного органа. На репутацию три, четыре, пять, десять исков, поданных в ее защиту, положительно действовать не могут. Более того, множество исков, подаваемых в защиту репутации, эту репутацию разрушает. Потому что это значит: на уровне работы мы защитить свою репутацию не можем, поэтому будем защищать ее на уровне лозунгов.

Ирина Скупова, Уполномоченный по правам человека в области:

- Судиться с правозащитниками и журналистами — последнее дело. Есть в обществе люди, которые могут быть несколько более резкими в высказываниях, в оценках. Не потому, что это особая каста, а потому, что эти люди выступают в защиту интересов других лиц, общества в целом. И здесь необходимо изучать их мнение, искать здравое зерно в их высказываниях, исправлять ситуацию, а не отбиваться всеми силами в судах.

Павел Чиков, председатель Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций АГОРА:

- В последнее десятилетие я отметил, что чем хуже репутация у конкретного ведомства, тем активнее оно начинает в судах отстаивать свое доброе имя. Так было в начале 2000-х годов с Федеральной службой исполнения наказаний, которую возглавлял Юрий Калинин. Который судился с каждым журналистом и с каждым критиком порядков в его ведомстве. Он судился даже с адвокатом Генри Резником, правозащитником Львом Пономаревым, которые называли тюремную систему «современным ГУЛАГом». С кем он только не судился... МВД сейчас идет ровно по такому же пути, и это далеко не первый иск, который подает на местном уровне полицейское начальство. Они активизировались в последнюю пару лет, и, безусловно, это связано с чудовищно отвратительной репутацией ведомства в глазах россиян. Никакими судебными решениями, конечно, эту репутацию поднять невозможно, но это вот такая попытка реагировать на критику, как правило, обоснованную, со стороны общества и выражающих его интересы журналистов.

Николай Гаврилов, президент Самарского центра права:

- Вообще, действия полиции напоминают такую судорожную рефлексию. У нас в стране, как известно, правоохранительных органов нет, есть силовые органы. И когда им говорят: ребята, вам надо ПРАВО ОХРАНЯТЬ, их это возмущает и взрывает. Вот такая рефлексия — это интересно, и интересно, не агония ли это? Потому что на сегодня силовые структуры, на самом деле, должны искать какой-то разумный выход из ситуации.

Сергей Курт-Аджиев относится к той категории людей, которых вопиющие дефекты государственной системы беспокоят постоянно, который переживает за людей, за страну и, естественно, высказывает некое мнение о сложившейся ситуации. И не только Курт-Аджиев, а любой гражданин имеет право высказывать свое мнение о государственных структурах. А они должны, по хорошему, слушать и молчать, и исправляться, и исправлять. Молчать и слушать, молчать и исправлять, когда люди, защищающие общественный интерес, показывают их недостатки...