Самарский театр драмы решился на эксперимент, которого отечественная сцена, пожалуй, не знала

 

Спектакль «О мышах и людях» шел в этом театре 13 лет и перестал идти по причине нездоровья исполнителя главной роли Александра Амелина. Но 23 ноября мы вновь увидим этот спектакль. И на афише вновь будет это имя — Александр Амелин. Пронзительную историю жизни и смерти Ленни Смолла (Малыша) расскажет сын и полный тезка ушедшего из жизни артиста.

Александр Амелин — младший служит в театре Моссовета. Но сейчас он в родном городе, работает над ролью, которая изменила когда-то творческую судьбу его отца, и отвечает на вопросы корреспондента «Парка Гагарина»

- Ой, какой ты, Саша, стал... Прям до неба. Все еще растешь? Парни, говорят, до 25 лет растут.

- Мне как раз 25.

- И какой у тебя рост?

- 1,96.

- А когда мы с тобой познакомились, ты был...

- Как папа, 1,86.

- Слушай, ну это сколько же лет прошло... Ну с тех пор, как мы с тобой встретились? На Груше?

- Это было четыре года назад.

- А кажется, что жизнь назад.

- Тут можно курить?

- Ну вот ты уже и куришь. А тогда не курил.

- Курил, курил.

- Тайно?

- Да, нет. Родители первыми узнали, что курю.

-​ Но чего-то я тебя с сигаретой не видела.

-​ Так крестный же был (главный редактор «Новой Газеты» Дмитрий Муратов — ред.)! А ему очень не нравилось, что я курю.

- Да, Муратов был. И вообще чудная была компания. Был Муратов, папа твой был, был Курт-Аджиев, чиновник был, разведчики - дипломаты и даже одна неземной красоты художница, и дым стоял коромыслом — спорили обо всем на свете и чуть не до крови. И когда мне эта мысль пришла — взять у тебя интервью, они об авангардном искусстве, по-моему, спорили.

- О черном квадрате Малевича.

- Да, чего-то на Малевича компанию разобрало. Но я таки тебя от них оттащила. И выяснилось, что это было первое в жизни твоей интервью, и ты говорил, что только - только закончил Щепкинское, поступил в театр Моссовета и пробуешься...

- В «Папины дочки» я тогда пробовался.

- Не получилось?

- Получилось. Я снимался там в одном сезоне. Вообще все мои работы на телевидении ограничивались одним сезоном. Ничего серьезного по сути.

- Все — это какие?

- Я снимался в «Детективах», в «Следе», в «Безмолвном Свидетеле», в «Универе», в «Счастливы вместе»... Был еще такой фильм «Московские усадьбы»… Ещё что то было. Но это все так... Не о чем.

- Ну хотя бы деньги.

- Ну какие-то деньги, да. «Счастливы вместе» мне в этом смысле очень помогли. Я играл друга одного из главных персонажей — вот этого озабоченного ботаника Ромы. В двух или в трех сериях. Но после этого меня начали приглашать в другие сериалы и платить уже не как студенту, а как актеру. На «Дочках» платили хорошо.

- Съемки сериала. Как это происходит?

- Иногда, если это римейк, дают запись посмотреть и говорят: скопируйте. Иногда режиссер действительно работает: репетируем, потом снимаем. Это интересно, но это далеко не всегда искусство.

- Ну, «Семнадцать мгновений весны» тоже сериал.

- В России за последнее время был один по-настоящему грандиозный сериал - «Ликвидация». В этот сериал я просто влюбился. Вот в чем-то таком снялся бы с удовольствием. Но таких предложений пока нет, а то что предлагают, абсолютно не интересно... Какие-то вышибалы, тупые амбалы, убийцы, охранники... Я года полтора уже не снимался.

- А как в театре складывалось?

- В театре складывалось хорошо. Около семи спектаклей, любимый «Иисус Христос - суперзвезда», я там Савл, самый ярый гонитель Христа поначалу, а впоследствии апостол Павел. Это рок-опера, как вы знаете, так что теперь я еще и вокалист, и мне это безумно нравится. Это тот самый легендарный спектакль Хомского, идет больше 20 лет. И когда меня в театр брали, то сразу роль в нем пообещали. Я же выбирал между несколькими театрами. Но из-за этой роли выбрал «Моссовет».

- Театр...

- Театр замечательный! И приняли меня хорошо. Единственное, что не нравится... Ставку там на медийных актеров делают. На тех, кто на ТВ засветился. На них идет зритель, и они главным образом и получают роли, хотя совсем не все из них умеют работать.

- Ну, это общая практика.

- Мне не нравится.

- О партнерах своих тамошних расскажи.

- Партнеры у меня потрясающие! Матвейчук, Макеева, Еременко, Климова, Гусева - это все из «Иисуса». Домогаров - это в «Сирано де Бержераке»...

- Он же с папой твоим учился, в Щепке, Домогаров.

- На одном курсе, друзьями были. С Ольгой Остроумовой играл в спектакле «Я, бабушка, Илико и Илларион».

- Она же тоже самарчанка.

- И человек великолепный - очень добрая, всегда поддержит, подскажет. И я думаю, что если бы не она, спектакль не получился бы таким, каким он получился. Очень яркая актриса.

- Возвращаясь к твоей любимой роли. Я о Савле. Трудно далась?

- Нет. Я вообще люблю засранцев играть. Чем отрицательней персонаж, тем больше мне нравится работать над ролью. Искать ответ вот на этот вопрос: что же должно было случиться с человеком, чтобы он стал таким, каким он стал. Нельзя играть сволочь, не обосновывая каждое ее действие. Не решив для себя, почему человек поступил так, а не иначе. Всю его судьбу таким образом раскладываешь. И если тебе эта работа удается, если ты начинаешь персонажа по-настоящему понимать, понимать логику его поступков, то это просто прекрасно.

- Ты с Хомским все это раскладывал?

- Нет, конечно. Это же был ввод. Спектаклю 20 лет, и Хомский давно им не занимается. Просто отсматривает: картинка сохраняется? А копать... Нет, это была самостоятельная работа. Хотя Бобровский Александр очень мне помог. Он раньше эту роль играл, сейчас играет Пилата. Яременко Валера, он в спектакле - Иуда, помог; Катя Гусева, она Магдалину играет. Они и по-человечески меня очень поддержали: «Давай, все получится!»

- Получилось? Сам как думаешь?

- Когда носители спектакля, тот же Яременко Валера, та же Катя Гусева говорят: «Ты лучший исполнитель этой роли», думаю, да.

- Маме не удалось посмотреть?

- Мамы давно уже нет. А папа видел. Ему было очень важно именно в «Иисусе» меня посмотреть. Ему было уже очень тяжело, но пришел и …

- ...ему понравилось?

- Он рассказывал историю (даже, по-моему, в каком-то интервью рассказ этот есть), как его отец пришел на его первую работу и разнес просто.

-​ Дед ведь твой тоже был актером.

- Да, работал в Норильске (там отец и родился), потом в Ростове. Я в третьем поколении актер.

- И все вы — Александры Александровичи Амелины, заметим в скобках. Так, значит, разнес дед первые актерские опыты отца?

- В пух и прах. И я думал, что отец посмотрит и тоже... Тем более что... Ну я же отдавал себе отчет, что не у всех исполнителей в этот день папа пришел на спектакль. Ну и, конечно, замечания были. И в мой адрес естественно больше всего. Но в целом... У нас с отцом всегда были очень нежные отношения. И он говорил о своей любви ко мне. Но вот это слово: уважаю... Впервые оно прозвучало, когда мама собиралась в Москву, и я сказал отцу, что не могу остаться с ним, как бы мне этого ни хотелось, а должен ехать с ней, потому что она — женщина, и она - одна. Я очень боялся того нашего разговора. Я знал, каким ударом будет для него это мое решение. Но именно тогда он впервые произнес это слово. «Я уважаю твое решение», - сказал он мне. Ну и вот тут это слово прозвучало. И это было признание. Признание того, что мы с ним не только одной крови, но и одной профессии. Для меня это страшно важно.

- А Муратов видел тебя в этом спектакле?

- Раньше отца. И приходил крестный не один. Приходил с генералом Ильметовым, и с Сашей Новиковым. И мы потом душевно так посидели в ресторанчике...

- Муратов, насколько я знаю, смотрел все спектакли твоего отца. Специально приезжал и смотрел. Интересно, он на моссоветовской сцене Амелина — старшего в Амелине — младшем заметил?

- Вот уж он-то никогда нас с отцом не сравнивает. За что я ему благодарен безумно. Потому что сравнение... Нет, ну конечно, похожи: во мне гены отца. И имя у нас одно. И я счастлив этому. Но мы все-таки два разных человека. С разными судьбами. И я с 12 лет рос без него.

- Кстати, об именах. У тебя ведь тоже уже, насколько я знаю, сын появился. И тоже - Александр Александрович Амелин?

- Именно так.

- Мама у него актриса?

- Учитель русского и литературы, как бабушка моя. То есть и тут закольцовывается. Но я надеюсь, что мой сын в актеры не пойдет.

-​ А он родился когда?

-​ Получилась странная, мистическая, я бы даже сказал, история. Умирает папа и через два или три месяца мы узнаем, что ждем ребенка. И рождается ребенок в день смерти мамы - 15 мая. Шестой месяц парню пошел.

- О последних встречах с отцом. Если можешь.

- Он был уже очень слаб и бесился от своей слабости, всю жизнь он был очень сильным человеком и просто не мог принять такое свое состояние, посему мне не хочется о последних днях… Но были и другие моменты в той же больнице. Были наши с ним прогулки, за которые он получал «мороженку». И вот эти ночи, когда мы с ним пели в два голоса. Тихонечко так…

- И что пели?

- «Вьюн да над рекой», «Черный ворон», я ему из «Иисуса» какие-то вещи пел, он мене подпевал — это его любимая рок-опера.

-​ Саш, а вот этот эксперимент, что осуществляется в нашей драме и ради которого ты тут. Кому пришла мысль таким образом восстановить легендарный спектакль?

- Года два назад, нет, три. Три года назад отец дал мне Стейнбека и сказал: «Почитай». - «Да я ж, - говорю, — читал уже». Это вообще была первая пьеса, мной прочитанная. Я вырос в самарском театре, смотрел все спектакли, о «Мышах и людях» не видел. Но как-то, лет восемь мне было, обнаружил на кухне Стейнбека - отец оставил. Прочел, и со мной случилась истерика. Я не мог понять: как это так - друг убивает друга. Отец меня успокоил с огромным, надо сказать, трудом, и меня сводили на этот спектакль. И в финале я чуть было не рванул на сцену к отцу, настолько во все, что там происходило, поверил. Ну и Вячеслав Алексеевич Гвоздков, у них с отцом уже тогда были очень теплые отношения, мне и объяснил, что стоит за этой сценой убийства. Именно тогда я понял, что может быть... ну, грубо говоря, зло во имя добра. И вот три года назад отец дал мне ту книжку и сказал, что у них с Вячеславом Алексеевичем есть идея ввести меня в этот спектакль. Сказано это было очень осторожно: может быть, когда-нибудь. Они же еще ко мне как к актеру только-только присматривались.

- А спектакль-то ведь долго существовал.

- 13 лет. И сняли его из-за плохого самочувствия отца.

- А начинал он там с Бердниковым. Потом Бердников уехал, и партнером отца стал...

- Виктор Борисович Мирный. Это вообще был особый спектакль в жизни отца.

- Заслуженного он за него получил.

- Он изменил его судьбу актерскую. Вячеслав Алексеевич Гвоздков о себе заявил этим спектаклем , тем самым дав отцу будущее, и в этом спектакле Саша Амелин стал Александром Амелиным.

- Это правда. Ну, а что же с приглашением тебя на эту роль?

- На похоронах Гвоздков спросил: хочу ли я. Я знал, что отец хотел этого и понимал, что если скажу «да», это не будет некорректным по отношению к нему. Я сказал, что хочу, и мы решили, что в сентябре я приеду ненадолго, и мы попробуем.

- Только попробуете?

- Да. И я Вячеслава Алексеевича прекрасно понимаю: ему нужно было посмотреть на меня в этом материале, прежде чем принимать окончательное решение.

- Ну да, мало ли...

- Ну да, обязательно выяснится, что на мне природа отдохнула. Куда же без этого.

- Начинается...

- Нет, ну как же: мнения же разные будут так или иначе.

- Давай лучше про сентябрь. Ты приехал и...

- На третью репетицию Гвоздков сказал: «Будем ставить».

- Трепет, наверное, был большой?

- Он и сейчас ничуть не меньше, это не только сложнейшая работа, но и роль моего папы, для меня это крайне важно.

- Там все новички, в этом спектакле?

- Не все. Виктор Борисович Мирный, который раньше играл Джорджа, будет играть Рослого, а в остальном...

-​ А вместо Мирного?

-​ Денис Евневич. Мы с ним, не побоюсь этого слова, друзья, и я очень рад тому, что в моей жизни появился надежный друг. Мне комфортно с ним на сцене, и в жизни мы часто вместе. Вчера вот вечером сидели в кафе, обсуждали эту нашу работу. Отец говорил, что в театре дружба невозможна. И сам же опровергал эти свои слова. Я имею в виду его фантастическую дружбу с Беловым. Вот нечто подобное, мне кажется, у нас с Денисом складывается.

- Ты, когда репетируешь, интонации отца слышишь?

- Cлышу, конечно.

- Бежишь от этого?

- Когда сравнивают, да - бегу. Не хочу быть копией. Это новый спектакль, понимаете? Для меня это очень важно. И для Дениса тоже. Мы как раз вчера с ним это обсуждали. Нет, скопировать можно. Я могу и побриться налысо. Но смысл? Это же моя первая работа такого масштаба.

- Костюмы заново шьют?

- На меня нет - я отцовский взял. Я выше, в плечах шире, но мне важно, что в отцовском.

- Гримерка тоже его?

- Его. Не знаю, как дальше будет, там некая стена памяти. Но пока — там. И я, и Денис, и еще Пётр Жуйков, который будет играть Смитти.

- Окнами на Волгу?

- На Волгу — это женские гримерки. Наши — на Фрунзе.

- Премьера 23 ноября. Потом? Уедешь или, может быть...

- Я буду прилетать. У меня же там еще бизнес, в Москве.

- У тебя еще и бизнес!

- Просто в какой- то момент я понял, что очень устал от нищеты. Очень. У меня ведь с деньгами связан тяжелейший момент. Умирал отец, нужны были деньги на операцию. Нужны были деньги такие, которых у меня и сейчас нет, и я не знаю, будут ли они у меня в будущем. Но сам факт. Умирает родной человек, а у меня нет денег, чтобы ему помочь. Я пришел в ужас. И начал задавать себе честные вопросы и давать на них честные ответы. Ну, а теперь у меня еще и ребенок.

- Надеюсь, сейчас это не так опасно, как в 90-е? Муратов, кстати, в курсе? И не возражал?

-​ Крестный сегодня — это, единственной человек, который может влиять на меня. Но он уважает меня за то, что я сам себя воспитал по сути. И он уважает мои решения. И в данном случае единственным условием было то, чтобы все происходило по закону.

- И кто же ты в таком случае?

- Актер, в свободное от театра время занимающийся бизнесом.

- Бизнес не сможешь оставить?

- Нет. Но найду варианты, чтобы успевать заниматься и тем, и этим. По крайней мере, он мне ещё ни разу не помешал. Обычно начинающий актер больше 15-ти тысяч в месяц не получает. Я получаю в Моссовете 25. Я на контракте, который связывает зарплату с количеством репетиций и количеством спектаклей, и мне очень нравится такая система. Я не люблю деньги, полученные незаслуженно, и я не люблю, когда заслуженный труд не оплачивается должным образом. 25 тысяч по театральным меркам — это хорошие деньги. Но в Москве на такие деньги не живут. На них выживают. Какие-то серьезные деньги на театральном поприще появятся у меня тогда, когда Амелин-младший будет звучать так же, как Амелин-старший. Сейчас деньги я могу заработать только в кино или на телевидении, но сниматься в дерьме, а иного пока, как я уже говорил, не предлагают, не хочу. Вот для этого мне и нужен бизнес. Для того, чтобы не размениваться на дерьмо в кино и театре.

- Что-то у нас успел посмотреть?

- Из последнего безумно понравился «Дон Жуан». Грандиозная работа и Денис там очень хорош! Я просто в восторге!

- Хотел бы участвовать?

- Не знаю, какая там роль моя? Cганареля, может быть? Но Володя Сапрыкин ее делает гениально... Зачем я?

- Ты почти каждое лето . Как ты ее находишь?

- Для меня Самара всегда была домом, где какие-то очень теплые отношения между людьми. Я не говорю, что в Москве нет теплоты, но по большей части людям там...

- Не до сантиментов.

- Все заняты своими делами. И ты друг ровно до той поры, пока у тебя все хорошо. Что-то случилось: это твои проблемы, справляйся самостоятельно. Не можешь? Очень жаль. И, возможно, мы с тобой больше не сможем быть друзьями, потому что ты слабей.

- И ты начал замечать то же ?

- Я просто очень боюсь, что Самара утратит свое тепло. Вот это отношение к Москве с придыханием: Москва круче, лучше... Да не так это!

- О чем я тебя не спросила, а ты, может, хотел бы сказать?

- Я вспомнил разговор один с отцом... Я... не то что жаловался ему... Ну как бы так с иронией говорил, что вот, дескать, сын у тебя вроде бы и в Москве, и не в последнем театре, а не звезда. И он спросил: «Сынок, так чего ж не хватает?» Я сказал: «Шанс. Мне нужен шанс, который бы позволил проявить себя по-настоящему». Вот у меня ощущение, что отец и Вячеслав Алексеевич мне этот шанс дали. И я очень благодарен за него. Я понимаю, что, с точки зрения театра, это потрясающий пиар-ход: возродить легенду. Для меня — это шанс. Мне, честно скажу, нелегко: я проживаю сейчас моменты, которые проживал отец. И мне страшно его не хватает. Его советов, наставлений... Но в то же время это безумно, безумно интересная работа. Он же мне долгое время покоя не давал, этот спектакль. Я все думал и думал о нем. Перечитывал пьесу, пересматривал сквозь слезы видео...И конечно, это шедевр. Шедевр, но я не хочу повторений. Это мой шанс, мой, понимаете? Другое дело, смогу ли я им распорядиться. Очень стараюсь. И, конечно, очень важно, что театр в меня верит. Нет ни одного человека, который бы отказался участвовать или сказал: не получится. Только и слышишь: «Давай, Сашка, мы с тобой!» Я не знаю, что будет 23 ноября, но сегодня... Я занимаюсь настоящим творчеством, в родном городе, в любимом театре, с дорогими мне людьми... Сегодня я счастлив.

Светлана Внукова

Фото Сергея Курт-Аджиева и Хорена Григорьяна