Интервью генерального директора ЗАО "Коммерсант-Волга" Андрея Федорова

Андрей Федоров, гендиректор ЗАО «Коммерсант-Волга», в августе заявил, что готов участвовать в выборах вместе с партией «Правое дело», которую тогда возглавлял Михаил Прохоров. Тогда же parkgagarina.ru взял интервью, которое, к сожалению, сейчас в некоторой своей части уже не соответствует мгновенно меняющимся российским реалиям: «Правого дела» практически не существует, региональный лидер этой партии Сергей Андреев ушел из партии после ухода на федеральном уровне Михаила Прохорова, электоральных перспектив у партии нет. Но рассуждения Андрея Федорова в связи с «Правым делом» кажутся нам достаточно интересными, и мы не стали редактировать интервью. Предлагаем его вниманию читателей.

В России можно заниматься нормальной журналистикой ровно настолько, насколько этого хочешь сам

- Андрей, хотелось бы у Вас, как человека хорошо информированного, узнать, как сегодня выглядит состояние и степень свободы информации, свободы журналистики в нашей стране, в нашем регионе, в других регионах Поволжья? Насколько можно быть сегодня журналистом?

- Ровно настолько, насколько сам этого хочешь. Я думаю, мнение о том, что в стране существует какая-то определенная, жесткая и четкая политика по зажиму свободы слова, это некая иллюзия и не вполне правда. Потому что мы же видим, что наряду с государственными средствами массовой информации, которые явно являются средством пропаганды и агитации, существуют Интернет-сайты, существуют телеканалы, газеты, которые проводят совершенно иную политику. Поэтому сказать, что в стране в целом существует цензура, я не могу, этого нет. Здесь, скорее, многое зависит от самих журналистов, в первую очередь, от владельцев СМИ. То, что мы привыкли считать цензурой, исходя из советских понятий, в данном случае скорее является самоцензурой. И проистекает она не из страха получить по башке, а из каких-то чисто экономических соображений. Я имею в виду, например, контракты с администрациями разного уровня.

- Какие экономические соображения имеются в виду?

- А вот какие: думаю, в первую очередь, в связи с тем, что стоимость рекламных площадей в регионах несопоставима со стоимостью тех же рекламных площадей или рекламного времени в федеральных СМИ. В результате образуется разрыв между теми средствами, которые СМИ может заработать на рынке самостоятельно, без контактов с администрациями, и теми затратами, которые СМИ несет на собственное содержание. Что касается Самары, не скажу, что этот рынок находится в каком-ту упадочном или плачевном состоянии. Мне кажется, рынок СМИ, например, Волгограда гораздо более жухлый и мертвый, чем самарский. Там вообще трудно найти качественного журналиста, и вменяемые медийные структуры, с которыми можно сотрудничать.

- Это объясняется рыночными механизмами или административным воздействием?

- Трудно сказать определенно, но думаю, что не полностью административным, хотя какое-то значение и этот фактор тоже имеет...

- Согласитесь, что, например, у губернатора региона весьма обширные возможности влияния на информационное поле.

- Безусловно. Ну вот, например, в Ульяновске существует медиа-холдинг, работающий под патронажем правительства Ульяновской области. Но помимо этого в Ульяновске существует масса других СМИ, которые представляют иную точку зрения. И совершенно иная ситуация, насколько мне известно, в Пензенской области. Вплоть до того, что (не знаю, открою ли я тайну) у нас («Коммерсанта» - ред.) нет даже сейчас собственного корреспондента в Пензенской области, потому что был парень, который неплохо писал, но его, что называется просто «перекупили» какие-то административные структуры региона. И вот теперь там, что называется, тишь, гладь да божья благодать, некая вертикаль власти и все остальное.

У нас в области рынок медиа имеет некие особенности, связанные с тем, что многим СМИ очень выгодно работать в агитационно-пропагандистском ключе исходя из экономических соображений. Да и в целом по стране то же самое. Но все-таки, можно заниматься нормальной журналистикой ровно настолько, насколько этого хочешь сам. Это как в известном анекдоте про чудо-юдо, объявившееся в лесу. И вот оно призывает к себе сначала медведя и говорит ему: записываю тебя на понедельник, приходи, я тебя и всю твою семью сожру. Медведь в ужасе покорно кивает и уходит, прощаясь с жизнью. Чудо-юдо зовет волка: записываю тебя на вторник, приходи, я тебя съем. Волк взвывает от горя, покорно кивает, уходит в слезах. То же самое с лисой. Наконец чудо-юдо зовет зайца: а тебя я записываю на четверг, приходи, буду тебя и всю твою семью есть. Заяц и спрашивает: а можно не приходить? Можно, отвечает чудо-юдо, тогда тебя я вычеркиваю. Вот ровно та же ситуация происходит сегодня в российской журналистике.

- Но есть и другой аспект — журналисты тоже живые люди, у них семьи, которые нужно кормить и т. д. И вот, к примеру, существует СМИ, которое позволяет себе достаточно независимую, непропагандистскую точку зрения. И любой рекламодатель, бизнесмен — он думает «да конечно, можно бы вложиться в рекламу на этой площадке, или инвестировать средства в это СМИ, и никто меня за это дубинкой по башке не треснет, но зачем мне это, если ухудшится отношение ко мне (и моему бизнесу) со стороны, там, условного Иван Иваныча, который сидит во властных структурах и от которого многое зависит? Да на фига мне это, это нерентабельно для меня». И что в такой ситуации делать журналисту? Говорить правду или говорить то, что нравится власти и не отпугнет рекламодателей?

- Ну вот это ровно то, о чем я говорил. Но надо понимать, что здесь ситуация не столь однозначна. Нет какой-то единой, монолитной «власти». Есть центры влияния, и, например, «Самарское обозрение», которое, на мой взгляд, является бизнесом, и бизнесом высокорентабельным, позволяет себе очень многие вещи, которые тем или иным властимущим сильно «против шерсти». И не стоит кивать, что это потому, что в собственником этого издания является известная крупная финансово-промышленная структура. «Обозрение» проводит свою собственную политику. Поэтому я думаю, что возможности выстраивать СМИ как бизнес и при этом делать достаточно качественную журналистику все-таки есть. Например, мне нравится газета «Хронограф», с удовольствием читаю их статьи. Да более того — я об этом говорю даже не с точки зрения нынешней ситуации, а с точки зрения человека, который, имея инженерное авиационное образование двадцать с лишним лет назад волей судеб оказался в журналистике. И начинал работать в газете «Волжская коммуна», которая тогда была печатным органом Куйбышевского обкома КПСС. Так вот, даже в те времена, когда была настоящая жесткая цензура, я не могу себя упрекнуть, что я выступал в роли такого лакея, который заискивающе выполняет заказы «партии и правительства». Плевал я и на партию, и на правительство. И более того - вот в 1989 году, когда начинались эти первые большие демократические митинги, демократическое движение, я и еще несколько журналистов подавали даже заявления об увольнении по политическим мотивам. Был жуткий переполох в обкоме партии. И Петр Архипович Моторин, который был тогда редактором, уговорил нас остаться, мы пошли на этот компромисс. Ну вот - даже тогда, когда существовала самая настоящая цензура как государственная политика, мы и тогда имели возможность сохранять и выражать какую-то отличную от господствующей точку зрения. Так же, как имели возможность выражать свою точку зрения журналисты «Литературной газеты», например. Все зависит от людей.

- Получается, что та глубокая яма, в которой оказались сейчас российские медиа - это результат трусости и нерешительности самих людей, которые занимаются СМИ?

- Я не думаю, что это трусость и нерешительность. Все-таки, думаю, это в силу особенностей медийного бизнеса в стране. В силу того, что сидеть на госконтракте, да еще вдобавок подбирая какую-то коммерческую рекламу — выгоднее и проще, чем бегать и заниматься организацией независимого СМИ. При этом все-таки, хотя существуют глобально пропагандистские принадлежащие госмашине большие телеканалы, существует и, например, телеканал «Дождь» - мне нравится. Люди говорят то, что хотят, приглашают в эфир кого хотят. Существует, там, Эксперт-ТВ, существует РБК... Так что я, вообще-говоря, ситуацию, которая сейчас сложилась с медиа в России, кошмарной бы не называл. Я думаю, что при всей той официальной информационно-пропагандисткой системе которая сейчас выстроена, у нас страна достаточно либеральная. Уверяю тебя, даже если сравнивать с медиа-рынком каких-нибудь развитых стран, той же Великобритании — там на медиа-рынке действуют гораздо более жесткие и строгие законы, более жесткая конкуренция. Там есть определенные коридоры, границы, перейти которые невозможно. Даже не потому что тебя накажут за это, а потому что это просто не принято — на тебя будут смотреть как на идиота, если ты их станешь переходить. Поэтому вся эта неразбериха с законодательством, которая у нас существует, она и создает в то же время больше возможностей, и может быть и к лучшему — и пусть так и будет (смеется).

"Я ломился как раз в ту дверь, в которую мне и нужно"

- Ну и от вопросов нашего стихийного либерализма плавно перетекаем к теме политической и Вашего конкретно участия в ней. Недавно стало известно, что Вы изъявили готовность участвовать в выборах вместе с партией «Правое дело». Вот сейчас, глядя на первые действия этой партии, мнение не поменяли (интервью бралось до того, как Михаил Прохоров перестал быть руководителем ПД — ред.)? То есть, насколько это решение было не импульсивным порывом, насколько обдуманным, не прошло ли с течением времени? Может, сейчас уже поубавилось желания заниматься политикой?

- Нет, желание осталось. На самом деле, желание посмотреть изнутри, как вообще функционирует вся система и дума в частности, возникло у меня года полтора назад, и я планировал в свое время принять участие в выборах в городскую думу.

- В качестве независимого кандидата?

- Вот в этом-то все и дело. Я решение принял не будучи человеком искушенным во всех этих делах и довольно поздно. Я вдруг подумал, что мне это интересно. И решил каким-то образом провести переговоры с действующими политическими структурами, которые в большей или меньшей степени подходили к моим взглядам. Начал переговоры довольно поздно, не зная, что все эти подготовительные вещи начинаются гораздо раньше, чуть ли не за год до выборов. Я уже тогда прекрасно понимал, что ныне действующая власть заинтересована, в первую очередь, в том, чтобы сохранить свой основной политический инструментарий, которым является партвласть. И поэтому соваться в эту систему будучи независимым кандидатом абсолютно бесперспективно. Потому что, мне ж не двадцать лет, я понимал, что если будет необходимость, то тебя с выборов просто снимут. Припомнят, что у тебя когда-то в 1916 году был како-нибудь допотопный автомобиль, который ты забыл вписать в декларацию или что-нибудь еще такое.

Поэтому тогда я, посоветовавшись с теми более искушенными друзьями, которые у меня есть, вел переговоры. Я разговаривал с «Единой Россией», я разговаривал со «Справедливой Россией» и с ЛДПР. Хотя это такие разговоры, такие контакты, которые определялись не какой-то моей политической приверженностью к тем или иным партиям, (все они мне в той или иной мере не импонируют, это не мое, хотя я понимаю, что это единственный механизм решения той задачи, которую ставил). Все они определялись моими добрыми хорошими отношениями, например, с тем же Александром Фетисовым, или Мишей Дегтяревым, или Виктором Тарховым и Александром Колычевым...

И в конечном счете я на те выборы не пошел, потому что я поздно начал эти телодвижения. Я не очень-то и жалел, потому что для себя я понимал, что пользуясь тем каналом для попадания во власть, который представляет та или иная партия, я лукавлю перед собой. Потому что я не являюсь ярым сторонником ни одной из перечисленных партий, хотя и не испытываю к ним какого-то особого отвращения — ни к ЕР, ни к СР, ни к ЛДПР. С коммунистами я вообще не разговаривал, потому что считаю, что вообще коммунистическая идеология вредна, что она принесла нашей стране очень много бед, и мне всегда было обидно, что эти ребята — они никоим образом не меняются, не реформируются. Вот они как уперлись рогом в один угол и говорят: «товарищ Сталин, все было правильно» - и вот они такими же и остаются. Я с ними не разговаривал.

И вот тогда, когда я понял, что мимо выборов я пролетаю, я подумал, что может оно и к лучшему, потому что мне бы хотелось, чтобы вот таким каналом попадания в законодательную власть все-таки была бы какая-то иная структура, альтернативная, которая мне по моему мироощущению, моему менталитету ближе.

- Чтобы не вызвала внутреннего конфликта?

- Да. И тогда уже "Правое дело" существовало, правда там были другие люди, это была мертвая партия. И вот когда там появился Прохоров, я для себя решил, что это и есть возможность, которая позволит мне если не стать депутатом, то, про крайней мере, войти в ту систему которая называется политикой, потому что она мне очень интересна.

Почему именно "Правое дело"? Конечно, говорят, что ПД — это «кремлевский проект» и прочее. Но я к этому отношусь совершенно по-другому. Потому что вот это известное выражение, что «у Кремля много башен» - это на самом деле так. Мнение тех людей, которые считают, что «на кране», как раньше говорили пивники, сидит один человек, оно глубоко ошибочно. Оно было ошибочно даже когда существовал советский союз во главе которого было Политбюро ЦК, потому что внутри Политбюро также были разные группы. И Михил Сергеевич Горбачев, который самым кардинальным образом изменил нашу страну, вообще весь мир, он был членом этого самого Политбюро. Поэтому для меня лично здесь противоречий никаких серьезных нет. Это первое.

Второе — мне очень симпатичен Прохоров. Мне довелось с ним пообщаться во время юбилея «Коммерсанта» в Москве. Там было много разных интересных людей и Прохоров в их числе. И я с ним лично пообщался, он произвел на меня очень приятное впечатление: такой двухметровый парень, русак, здоровяк, очень умный, быстрый. И с очень хорошим чувством юмора. Просто приятный человек. Он не чиновник, что для меня очень важно.

И я понимаю, почему он говорит, что целью всей политики должен быть человек, его интересы. И это мне близко, потому что я руковожу большим коллективом и понимаю, что мне также важны экономические показатели предприятия, но также и то, а как себя чувствуют, как живут, чем дышат те люди, которые от меня зависят и которые работают в этом бизнесе. Поэтому здесь у меня полное доверие к этим словам. Он не чиновник.

Ну и третье, так уж все сложилось воедино: те люди, которые сейчас здесь, являются руководителями «Правого дела» тоже мне крайне симпатичны и на мой взгляд, являются замечательными людьми. Я общался с Андреевым, с Ибрагимовым — меня они достаточно устраивают, потому что я считаю, что люди, которые имеют собственную точку зрения, часто не совпадающую с официальной и не боятся ее высказывать достойны уважения. Это абсолютно вменяемые люди, не какие-то жлобы. А у нас страна сейчас заполнена этими жлобами, которым главное отсосать бюджетный кусок, зарыть его в офшоре, построить домишко где-то на Лазурном берегу, обучить своих детей за границей, а на страну, их родину, им глубоко насрать.

- Вдобавок на страну, которой они же еще и управляют.

- Ну да.Вот мне это не нравится. И вот все это вместе сложилось в какую-то определенную систему и поэтому когда в один прекрасный день я просто спросил «А можно я с вами пойду» мне ответили - «А почему нет?». Чем это все завершится, я пока не знаю, я думаю, что вступлю в эту партию (это будет первая партия, в которую я вступаю). И мне бы хотелось участвовать в движении этого проекта, потому что А) он вполне реальный, Б) за ним стоят вполне серьезные люди, которым многое не нравится из того, что происходит сейчас в нашей стране, ну и лично мне это просто интересно.

P.S. После ряда событий, связанных с организованным развалом «Правого дела» на федеральном уровне Андрей Федоров написал в своем блоге в Livejournal: "С одной стороны, были у Прохорова ошибки и просчеты, несколько наивное он имел представление о нынешних российских "политических" реалиях, с другой - лично я рад, что в нем не ошибся. Мне здесь пеняли, что, типа, кремлевский проект, нахер тебе это нужно, ты ж на дух этих парней не переносишь. Да, проект был кремлевским (51% "акций"), а вот человек, которому дали его реализовать оказался не холуем. Уже радует, то есть ломился я как раз в ту дверь, в которую мне и нужно".

Подготовил Роман Хахалин