В 70-х годах прошлого века эту брошку оценивали в полмиллиона долларов, и тогдашняя ее хозяйка не рисковала сокровище демонстрировать. Но на прием, что устроило французское посольство для советской элиты, надела. Последствием этого шага стала череда трагедий.

О том, кто эта дама и какое отношение имеет к Самаре ее брошь, рассказывает выставка, открытая в Самарском литературном музее. Автор экспозиции - филолог, краевед и тележурналист Михаил Перепелкин, и «Парк Гагарина» устроил Михаилу допрос с пристрастием.

- Вопрос, кто эта неосмотрительная дама, вообще говоря, риторический, потому как имя ее вынесено в название выставки. «По следам бурбонской лилии. Людмила Толстая ». Однако не все знакомы с историей Франции и историей отечественной литературы, и надо бы пояснить. И про Толстую, и про лилию. Ну а потом рассказать и про отсвет, который отбрасывает эта вполне себе детективная история на наш с вами город.

- Людмила Ильинична Толстая (в девичестве - Крестинская) - это жена писателя Алексея Николаевича Толстого, в музее-усадьбе которого и развернута выставка.

- И хоть этот Толстой происхождением тоже граф, но совсем не тот, который - «Война и мир», а тот, который - «Петр I», «Гиперболоид инженера Гарина», «Хождение по мукам», «Золотой ключик». И брак с Крестинской - это, насколько я знаю, его четвертый брак. А первой спутницей жизни была наша с вами землячка.

- Юлия Рожанская, дочка врача Василия Михайловича Рожанского. Это был студенческий брак: Рожанская училась в Санкт-Петербурге на медицинских курсах, и Толстой учился в Санкт-Петербурге. В технологическом институте. После смерти пятилетнего сына они расстались. А через два года, когда у Толстого начался роман с Софьей Дымшиц, расстались официально.

- Дымшиц была художницей, кажется?

- Совершенно верно, и в Самарском художественном музее есть несколько ее работ. В 1914-м женой писателя стала Наталья Васильевна Крандиевская. В 1917-м у Крандиевской и Толстого родился сын Никита, в 1923-м — сын Дмитрий...

- ...а в 1951-м у Никиты появится дочь Татьяна, у которой в 1975 -м родится сын Артемий (по отцу - Лебедев), в будущем - известный дизайнер и скандально известный блогер. Татьяна тоже, кстати, блогер, но больше известна, как соведущая телепередачки «Школа злословия». А вообще она пошла по стопам деда и сделалась очень хорошей писательницей. Хотя и бабка ее, Крандиевская, тоже вроде писала.

- Стихи. Их и Бунин хвалил, и Бальмонт. Выйдя замуж, писать перестала. А когда рассталась с Толстым, опять писать начала.

- А как героиня выставки, я о Толстой-Крестинской появилась в этой ветвистой матримониальной истории?

- А Крандиевская ее Толстому и привела. Толстые жили тогда в Детском селе, как называли после революции Царское село, но детям надо было в школу, и Крандиевская собралась с ними в Ленинград, а Толстому привела в качестве секретарши Крестинскую. Дочка царского генерала, она родилась в 1906 году и была в числе первых ленинградских красавиц.

- Крандиевская тоже была хорошенькая.

-В молодости так очень, но она старше Крестинской на восемнадцать лет. А Толстой аж на 24 года: на момент встречи с Людмилой ему было за пятьдесят. Дети, Никита и Дмитрий, после развода какое-то время с отцом не общались. И Крандиевская была разводом оскорблена. Тем более что вот эту знаменитую свою сказку «Золотой ключик» Толстой посвятил новой возлюбленной, а Крандиевская там даже не упоминается, хотя все стихи этой книжки принадлежат ей. Впрочем, и до Крестинской у Крандиевской был повод для ревности. Толстой строил планы относительно легендарной Тимоши. Снохи Горького Надежды Введенской. И не скрывал этого. Хотя любовь к Введенской могла кончиться для него печально. Максима, сына Горького, тогда уже в живых не было, но был Ягода, который тоже сходил по Надежде с ума. Начальник НКВД Генрих Ягода. За глаза его звали «фармацевтом» - НКВД времен Ягоды широко применял яды. Испытал на себе силу этого оружия и Толстой.

- Но судя по тому, что умер Толстой в 45-м, а Ягоду расстреляли в 38-м, вышла осечка.

- Ягода и не думал травить Толстого до смерти. Просто «отключил» на сутки. А когда писатель пришел в себя, Ягода у него поинтересовался, имея в виду Тимошу: «Ты понял, чья она»?

- И Толстой начал строить планы относительно Крестинской.

- Надо сказать, что и Людмила Ильинична не была вполне свободна. Виталий Бианки (писатель, более известный как детский, - ред.) считал ее своей невестой. Правда, тогда он был в очень тяжелом положении. Мало, что дворянин, так еще и к партии эсеров принадлежал в свое время. И его то и дело арестовывали и высылали. Горький заступится - освободят. А через какое-то время опять - арест или ссылка.

- А тут - Толстой, обласканный властью.

- Да, он уже тогда был в фаворе, и Людмила Ильинична понимала, конечно, двусмысленность ситуации. И прежде чем ответить согласием на предложение Толстого, заставила объясниться с Бианки. Существует письмо, где Толстой просит Бианки простить его. Пишет: люблю, осчастливлю, а вы, может, и любите, но не осчастливите.

- И ведь сдержал слово.

- У Людмилы Ильиничны началась просто райская жизнь. Толстой увез ее в Москву, где у них было два дома. Загородный - в Барвихе и городской - в двадцати минутах ходьбы от Кремля. В соседях - Горький. Алексей Максимович жил в особняке, который принадлежал, банкиру и промышленнику Рябушинскому, а Толстой - во флигеле того особняка, который тоже был вполне себе особняк. И они, между прочим, дружили - Людмила и Тимоша. И актриса Любовь Орлова была их общей подругой. И все три воплощали вот этот новый тип женщины, который потом обыграет Гайдай в «Кавказской пленнице» - «комсомолка, спортсменка и просто красавица». Толстая не была комсомолкой, но Толстой сделал из нее публициста. Он повез ее в Италию, а когда они вернулись, появился статья об этой поездке. Скорее всего, Толстой сам статью написал, но подпись стояла ее, и это был еще один штрих к образу идеальной советской женщины, которую Толстой лепил из Крестинской.

- Как Пигмалион Галатею.

- Именно. Реализуя как бы идею, заложенную в одном из своих рассказов, по которому потом Марк Захаров снимет фильм «Формула любви». Но, когда он лепкой этой занимался, думал, полагаю, не только о ней, но и о себе. Депутат («его сиятельство граф Алексей Николаевич Толстой отбыли на заседание Верховного Совета», помните?), орденоносец, академик АН СССР... Ну и супруга должна быть соответствующая.

- Не просто дворянка, как Крандиевская, а дворянка перековавшаяся. Он же перекованный граф.

- Именно! Толстой очень тонко чувствовал конъюнктуру.

- Что не отменяет его таланта.

- Ни в малейшей степени! Хотя произведение, которое ознаменовало этот новый этап его жизни, сам ценил невысоко.

- «Хлеб».

- Повесть «Хлеб (Оборона Царицына)». Одно из первых в советской литературе художественных произведений о Сталине. Вообще -то Толстой хотел писать тогда о царской семье. О том, что Романовы не были расстреляны, а бежали. Такой авантюрный роман. И начал собирать материал, но пришли...

- ... искусствоведы в штатском.

- И сказали: ни-ни. Толстому не нужно было объяснять дважды. Он встает за конторку, начинает славить вождя и получает колоссальные деньги за собрание сочинений, которое эту повесть включает. И тут-то и завязывается детективная часть нашей истории. Алексей Николаевич - большой человек, карманы его полны денег, он идет по Москве и думает, куда бы их пристроить. И обнаруживает в каком-то антикварном магазине алмазную брошь в форме лилии - символа династии Бурбонов. И, как рассказывает историограф Толстого Юрий Оклянский, узнает в этой броши ту, что некогда принадлежала Марии Антуаннете. После того, как восставший французский народ королеву свою обезглавил, брошь попала в семью графов Толстых, была передана Алексею Николаевичу его матерью, а затем им, молодым человеком, оказавшимся на «мели», заложена и потеряна из вида. Ну, и, отстегнув баснословные деньги, Толстой эту брошь себе возвращает и дарит юной жене со словами: «Вот тебе, Мила, на черный день». А потом они едут по Волге. И, конечно же, заезжают в Самару, тогда уже Куйбышев. Он ведет ее в свое родовое гнездо. Вот сюда, на улицу Фрунзе, 155. Ну, здесь никакого музея, конечно - коммуналки. И одна из обитательниц по фамилии Севостьянова потом рассказывает репортерам «Волжской коммуны», как она развешивала белье во дворе, и явился какой-то толстый мужик с тростью и двумя барышнями и стал спрашивать, кто тут жил. И когда она сказала, что жили буржуи, сказал: «Да это мы тут и жили». Это был 36-й год. В этом же году Людмила, выполнявшая тогда еще обязанности не только жены, но и секретаря Толстого, вступает в переписку с писателем Георгием Венусом. В прошлом офицер Белой армии, Венус сначала, было, как и Толстой, эмигрировал. Но в 20-е, как и Толстой, вернулся. Правда, судьба к нему была куда менее благосклонна, чем к Толстому. Вернулся Венус в Ленинград, откуда после убийства Кирова был выслан в Куйбышев. Жил за Постниковым оврагом ( Сад-город, Мечниковская улица), работал бакенщиком и крайне нуждался, поскольку жил здесь с женой и сыном и не имел возможности публиковаться. Ну и просил Толстого помочь. Писем, наверное, пятнадцать Людмилы к Венусу у нас хранится. Посылала она Венусу и деньги, и «Золотой ключик» его сыну, и обещала, что Алексей Николаевич замолвит за собрата по перу слово. И в 38-м Толстой действительно обратился к Ежову. Но хлопоты кончились тем, что Венуса арестовали, и в 39-м он умер в сызранской больнице. В музее есть протоколы его допросов. И, между прочим, они свидетельствуют, что НКВД собирал и на Алексея Николаевича досье. Следователь требовал от Венуса компрометирующих фактов, но Венус нашел в себе мужество не очернять Толстого.

- Толстая ведь еще к нам приезжала.

- Cледующий визит к нам Людмилы Ильиничны состоялся уже после смерти Алексея Николаевича, а умер он в 1945 году. Дело в том, что мать Алексея Николаевича и его отчим, Бостром, взяли на воспитание девочку из здешнего приюта. Александру Первякову такую. В 21-м году, уже взрослой девушкой, похоронив отчима (мать Толстого умерла раньше), она уехала в Баку. А в конце тридцатых или в начале сороковых написала Толстому в Москву об архиве семьи, что оставила на сохранение неким Гуревичам, которые снимали комнаты у Бострома. Понятно, что в войну никто архивом не занимался. Но после войны в Куйбышев приехал племянник Людмилы Толстой Юрий Крестинский, Гуревичей разыскал и вывез два чемодана бумаг, но это были...

- ...не все бумаги.

- Далеко не все. Те, что остались, легли впоследствии в основу музея Алексея Николаевича. И они же привели сюда и Людмилу. Когда она взялась архив разбирать, то оказалось, что многие письма, условно говоря, разорваны. Начала - , окончания - в Москве. Или - наоборот. И было решено хотя бы на уровне публикаций эти письма свести. Таким образом Людмила Толстая вновь появилась у нас. Красавица, вращается в высших московских кругах, живет все в том же роскошном доме. Постоянно бывает за границей. То есть, ведет ровно ту жизнь, что вела при Толстом. И все так же нелюбима Толстыми по линии Крандиевской. И даже, может быть, еще более нелюбима, поскольку является единственной правопреемницей и литературного наследия писателя. Это, повторяю, было в 59-м. А через 20 лет она приезжает к нам вновь. Музей еще не открыт, но вот-вот должен открыться. Уже расселены коммуналки, сформирована концепция, пополняются архивные фонды. Это уже 79-й. Ей уже 73. Но она по-прежнему превосходно выглядит, на ней шикарное платье и туфли на высоченной шпильке. И ее очень хорошо встречают. Ее водят по Самаре, везут в Сосновку, в имение Толстых. Она в восторге и обещает подарить музею личные вещи Алексея Николаевича. Возвращается в Москву, и тут ей приходит идея создать и в столице музей Алексея Толстого. Вот в этом шикарном флигеле, что в двадцати минутах ходьбы от Красной площади. В этих комнатах, набитых антиквариатом. Среди мебели Павловской эпохи и посуды Петровской. Там, где на стене висит подлинный Брейгель, а в секретном сейфе лежат бриллианты, и главный из них - бурбонская алмазная лилия. И она делает Гослитмузею предложение. У нее нет детей, и, если государство даст ей квартиру, она подарит государству все это богатство. Но с еще одним условием. Квартира будет превращена в мемориальный музей, а она там до конца своих дней будет главным хранителем. И ее предложение принимают. К ней присылают фотографа. И тот начинает снимать интерьеры и вещи, чтобы все, как в музее положено, описать. И тут Толстая делает роковую ошибку.

- Достает из сейфа свои драгоценности.

- В том числе бурбонскую лилию. И это вторая роковая ошибка, которую она совершает. Незадолго до визита фотографа Толстая демонстрирует брошь на приеме. Зная цену вещи, надевать ее она не рисковала. Но прием был устроен Французским посольством, и она...

- ...решила блеснуть.

- К сожалению. Потому что про брошь узнают самые, наверное, большие в СССР охотницы за бриллиантами. Дочь генсека Брежнева и жена министра МВД Щелокова. Ну и вскоре в квартире Толстой появится фотограф и начнет снимать интерьеры. А попутно - щеколды и замки. Ну, а потом произойдет то, что должно было неминуемо после всего вышесказанного произойти. В квартиру ворвутся трое, запрут Толстую и ее домработницу в ванной и вынесут все ценности. Ну, кроме мебели. Исчезнут и бриллианты. В том числе бурбонская лилия. Начнется следствие, и многое из украденного подбросят. Даже шубу из искусственного меха. Но не бурбонскую лилию. Бурбонская лилия начнет блуждать по стране, оставляя кровавый след. Будут гибнуть антиквары, подпольные миллионеры, между бандитами начнутся кровавые разборки. Умрет и Людмила Толстая. Своей смертью, но так и не передав нашему музею обещанное. Не успеет. Умрет она осенью 1982-го. А музей откроют 10 января 1983-го.

- Минуточку, а откуда тогда в экспозиции все эти вещи?

- Ну, это уже другая история.

- Нет, ну хотя бы про шкатулку вы, как честный человек, обязаны рассказать. Она из-под броши? Шкатулка? Из-под той самой?

- Видите ли в чем дело...Есть у нас один замечательный человек. Лариса Александровна Соловьева. Доцент кафедры литературы СамГУ, а когда-то работала главным хранителем музея и еще до того, как музей открылся, в шестидесятые годы, встречала Первякову и записывала ее воспоминания. А после того, как Первякова уехала, Соловьеву нашли Гуревичи. И, полные недоумения, рассказывали, как чуть ли не каждый вечер Первякова, а была она здесь не день и не два, являлась к ним и требовала вернуть ей фамильную брошь матери Алексея Толстого. Говорила, что «закопала» в бумагах архива, оставленного Гуревичам на хранение, и вернуть требовала во что бы то ни стало.

- Не хотите ли вы сказать, что она из Самары никуда и не уезжала, эта бурбонская лилия? Но что тогда Толстой покупал за баснословные деньги? Чем Толстая сверкала во Французском посольстве? И из-за чего потом лилась вся эта кровь?

- Есть у меня версия...

- Озвучьте немедленно!

- В московской квартире Алексея Николаевича были? Вот в этой, что стала музеем? Нет? Там на одной из стен висит портрет девушки с лимоном. Довольно фривольный. Портрет и при Толстом висел, и люди, впервые попадавшие в эту его квартиру, естественно интересовались, кто на портрете. Толстой охотно пояснял, но всякий раз пояснения были разными. Кому-то он говорил, что это греческая гетера, кому-то, что это его, Толстого, прабабка в костюме греческой гетеры. Что если и брошь, которую он приобрел для Людмилы, к фамильным драгоценностям Толстых отношения не имела? Что если это очередная мистификация, весьма склонного к мистификациям графа? Брошь стоит баснословных денег, и это действительно бурбонская лилия, но не та, что досталась Алексею Николаевичу в наследство?

- Та-а-ак. Во сколько, говорите, музей у вас открывается?

- В 10 утра. И работает до шести вечера. Ежедневно. Кроме понедельника.

- Чего-то захотелось еще разок на эту вашу экспозицию поглядеть.

- Приходите. Тем более что вскрыли мы с вами лишь один из ее пластов. А там их три.

Вопросы задавала Светлана Внукова

фото предоставлены Михаилом Перепелкиным