ельзя по России ходить без егеря – объегорят. Россия – что пыль и грязь в мамонтовый слой сбитый, его не расколоть – черепки черепов полетят. А умом ее не понять, потому что ум мелкий, рассчитанный на лужу. А Россия – это океан.
Пугать Россию можно, но для жопы больно.
Размер жопы при этом значения не имеет.
Тут хоть с колом приди, хоть с ракетой огненной – один хрен, потому на любой чвак тут свой Кутузов вылезет. А уж если вылез Кутузов, то пиши пропало.
К правительству, кстати, Кутузов не имеет ни малейшего отношения, потому что в России правительство всегда Кутузовым только мешало.
Периодически тут правительство готово сдаться врагу на милость, но вот только враг сей этой готовности не понимает, слава те Господи, и не замечает из-за суеты – уж очень правительство суетится, что вполне может сойти за провокацию – враг боится на нее попасться, оттого и в сладкие слюни не верит.
Предательство ли это? Не, это их суть.
Оказывается, уронить рубль в два раза – это не девальвация, а отправление в свободное плавание. Приятно, что правительство такого низкого мнения о моих умственных способностях. То есть Ваньку валять нам можно тут и далее – всерьез-то всё одно никто не принимает.
Слышал недавно от одной бабушки, которая назвала при мне Набиуллину Наибулиной.
«Бабуля! – сказал я тогда, чуть не плача, – она Набиуллина!» – «Ась?» – сказала мне бабушка, и я тогда подумал, что бабуля-то – чистой воды ребенок, неспособный на мысль тайную, ну и зачем ей все эти грамматические изыски.
Ой, Россия, Россия, никто-то тебя не победит. Никому это не по силам. В землю все победители лягут рядком тесным, и картофелем чахлым взойдут – посадили ведро, а собрали пол ведра, а Бату-хана тут потом назовут Батей.
Скифы промчатся, сарматы с гуннами – а ДНК начнут исследовать, так оно у нас неизменно, как вчера взяли – ни хрена не делается нашему ДНК, ни хрена, точно где-то не здесь выковано.
Что не посади – березка взойдет. Ее потом обнимешь, как сестру рОдную.
А на развилке трех дорог – гром-камень стоит, и на нем надпись для грамотных, значит, имеется – только кто ж ее читает? Кто?
Нынче кто ни прочитает, так и не поймет прочитанное.
Ему растолковать надо. Растолковываешь – а-а-а…стало быть…так эта… – и опять ничего не понимает. Искра, потому что. Возгорелась и погасла тот час.
Ум выковать надо, жаром слова обдать, чтобы слеза пробрала.
А тут – ни слез тебе, ни жара, ни даже соплей сахарных.
Нутро тут. Нутром чуют – врут.
Замешкался? Нет, это он правды отсеивает – первая правда, вторая, третья, а вот четвертую можно и высказать – она всё одно без первых трех ничего тут не значит.
И-го-го! И-го-го! А в ответ: «Ты чё орешь? – Я-та? – Ты-та! – А ты где? Я тебя не вижу! – А ты и не видь!»
Просторы. Вас ли обойти, глубины неведомой? И что тут делать уму прыщавому? Ум слащавый слушать. Чернозем на три метра – не растет ни черта, чертополох только ярится.
И душу народа все хотят изведать – а там зверь дремлет, страшно по лабиринтам-то мотаться – с Минотавром целоваться впору.
И долго тут радуются только чужому горю.
Александр Покровский
