Честно говоря, я даже не знаю, как к этому относиться

 То, что сказали журналистам на брифинге по поводу массового увольнения врачей из отделения детской хирургии Самарского областного кардиологического диспансера замминистра здравоохранения Сергей Иванович Кузнецов и главврач кардиодиспансера Сергей Михайлович Хохлунов, не укладывается в мое понимание. Ведь как, по логике, должно было быть — в нормальном государстве? ...Нам обязательно нужно это представлять — как действует нормальная (пусть гипотетическая) система в этом случае, иначе мы каждый раз будем принимать чужие правила игры... Итак, произошло невероятное: врачи решились на бунт. Вы много помните таких демаршей? Даже сейчас «достаточно трусливое и инертное врачебное сообщество» - так его назвал Петр Тощев, когда мы с ним разговаривали о результатах этого самого брифинга - «шарахается как от чумного» от врача, который смог высказать то, что у всех уже давно наболело. По большому счету, случилось ЧП — хоть представители Минздрава всячески убеждали нас в обратном. Но если случается ЧП, нормальные руководители что должны сделать? Проанализировать ошибки, принять меры к их исправлению. Сделать так, чтобы не повторилось больше никогда. Ну и ситуацию исправлять — срочно. Не дыры затыкать новыми врачами, которые все равно какое-то время будут «набивать руку» на детском сердце — так с болью сказала одна журналистка, — а устранять причину.

Что получилось на деле? На деле нам сказали, что подобная ситуация — она... повсеместная и в ближайшем будущем не изменится.

 

Вы знаете, Сергея Михайловича Хохлунова я все равно уважаю. Это человек, который действительно сделал то, чего до него не было вообще. Сделал «в рамках действующего законодательства» (если бы вы слышали, с какой скрытой ненавистью он это произносит — законы у нас давно не помогают, а «ставят рамки»). И сокращение очереди плановых операций — реальность. И то, что теперь детей с пороком сердца берут на операцию не в 16 лет, а до года — это тоже невероятно «в рамках действующего законодательства». Даже то, что он отказался сейчас пускать журналистов для общения с врачами, невзирая на обвинения, которые ему после этого предъявят, — даже такой шаг вызывает у меня уважение. Да, ему сейчас важнее всего разрулить ситуацию, сохранить стабильность в учреждении, которое и так «бурлит, и мне не надо, чтобы из других отделений так же побежали». Конечно, возможно, Сергей Михайлович нашел не все лазейки в законодательстве. Его бывший теперь уже подчиненный Петр Тощев считает, что при стоимости одной операции до 300 тысяч рублей, медсестра может получать от 7 до 14 тысяч. Но получает ближе к нижней границе. А возможно, Петр Николаевич... «заблуждается». Именно так объяснили выступление врачей Хохлунов и Кузнецов. И на прямой вопрос журналистов: «Они что — врут?» - так и не сказали прямо: да, врут! «Что такое врут? - нервничал Сергей Кузнецов. - Я вам предоставил официальные цифры — официально предоставляю. У каждой конкретной медсестры зарплата складывается из того, где она работает, как она работает и какую квалификацию имеет». В любом случае, заблуждаются врачи или их руководители, «сопутствующий диагноз» понятен и не нов: нарушение нормальной коммуникации, о которой и говорили врачи в своем письме. Но это тоже системный, систематический «недочет».

Нам сказали куда более страшную вещь. Например, что официальная государственная зарплата завотделения со всеми хирургическими регалиями, который в 8 часов заходит в операционную и выходит после трех, чтобы успеть попить чаю, а потом — на вторую смену, так вот, ставка — 10-11 тысяч: это кандидат-доктор наук, высшая категория... Все остальное — стимулирующие выплаты, которые зависят от количества выполненной работы. «На 1 ставку — на 10 тысяч - никто не будет работать по определению», - сказал Хохлунов.

Но страшно становилось не от правды — мы ее знаем, хоть журналистов и обвинили в том, что, мол, — такое ведь уже давно происходит, чего вы сейчас-то подхватились? «Если честно — эта ситуация вами раздута. Эта проблема была вчера, позавчера и поза-позавчера», - спокойно так сказал замминистра. И еще анекдот вспомнил советских времен, про то, что врач всегда работает на полторы ставки, потому что на одну есть нечего, а на две — некогда. То есть нечего шум-то поднимать. «Эта ситуация характерна в целом для системы здравоохранения — нехватка кадров и низкая заработная плата. Это проблема не одного товарища Тощева. И не одного кардиологического диспансера — это системная проблема. И решать ее нужно системно. Даже правительство Российской Федерации системно не подходит: этим дали, этим дали», - совсем уже политнекорректно говорил он чуть позже.

И вот знаете, от этого спокойствия и цинизма становилось по-настоящему страшно. Потому что наши руководители, похоже, привыкли к тому, что героизм в рядах врачей — это норма. И никак не могут себе представить, что рано или поздно героизм иссякнет.

«Людей-подвижников в больнице осталось много. Надо будет — я сам там поселюсь», - «успокоил» всех главврач. «И Сергей Михайлович, и его подчиненные ходят как герои на работу за ту зарплату, которую платит им государство», - поддержал его Кузнецов. А знаете, что ответил главврач — он сам называет работу в отделении «адовой» - что он ответил, когда я спросила, сколько реально нужно людей в это отделение, чтобы врачи не увольнялись «от усталости» (его же слова)? Сергей Михайлович ответил: «Я не готов ответить, сколько нужно специалистов”. И это не потому, что он не знает штатное расписание, в котором положено 14 врачей вместо 5 оставшихся после увольнения и 29 медсестер вместо 13. Это потому, что «на одну ставку — никто...» Поэтому врачи обречены на героизм. На постоянный. Это такое обязательное качество, определяющее профпригодность. Но раз это постоянно — может, стоит уже сделать надбавку или «стимулирующую выплату» за подвижничество? Увы, героизм у нас всего лишь воспевают - на государственном уровне. Не хватит ли? Ведь давно понятно, что героизм людей — это всегда несостоятельность их руководителей. Потому что зарплата у оперирующего детское сердце хирурга (да, и реаниматолога, и анестезиолога) рассчитывается так же, как, скажем, тамады на свадьбе: есть заказы — есть зарплата, нет — ищи другую подработку. А летом и в начале осени - «сезонные колебания», потому что родители ездят с детьми (у кого не срочная операция) в отпуск и количество операций временно сокращается...

То, что происходит сейчас в системе здравоохранения — если ее вообще можно назвать системой — напоминает агонию. Потому что когда замминистра говорит о том, что «даже правительство РФ не решает это системно», то есть когда на местах перестают прикрывать вышесидящие задницы, потому что уже невозможно — это развал. Нет, конечно, Сергей Иванович много раз напомнил про указ президента, согласно которому к 2018 году зарплата у врачей должна составлять 200 процентов от зарплаты в промышленности. А когда его спросили, как людям дожить до 18-го года, он сказал так:

- Надо просто жить в этой стране — если они хотят здесь жить. Если не хотят — что я могу сказать... Каждый выбирает сам.

Знаете, о чем это говорит? Это говорит о том, что Сергей Иванович забыл, как переводится слово «министр» с латыни. А это слово переводится как «слуга». А по-хорошему что нужно сделать со слугой, который вот уже полгода честно говорит всем журналистам: «У нас самая низкая обеспеченность медсестрами в ПФО»? Что нужно сделать со слугой, который отвечает: «Не нравится — валите из страны»? Только проблема в том, что ведь и мы с вами никак не хотим взять на себя хозяйскую ответственность. Ведь на митинги по поводу повышения зарплат учителям и врачам должны выходить не врачи и учителя — должны выходить мы, их потенциальные пациенты и ученики. Потому что нам это нужно.

 

Петр Николаевич потом ругался, что на брифинге все свели к «вопросу монетизации»: мол, непонятно, с чего он бесится-то, сам получает «выше среднего». Хотя я не вижу в этом ничего плохого. Но Петр Николаевич втолковывал потом: «Да не в этом суть! Вы понимаете, что это такое — 13 медсестер? Причем они постоянно меняются — и необходимо время, чтобы они научились. Мы стараемся их дублировать, контролировать — но это еще можно делать в поликлинике, а в условиях операционной? Вы видели в скорой помощи — на одного человека бывает по 5-6 специалистов, а у нас последнее время часто происходит так, что в отделении только я и медсестра — и критический новорожденный, который — я не знаю, дотянет ли он до утра. Мне иногда страшно дежурить, я боюсь».

«Незаменимых людей у нас нет», - так успокаивал Сергей Михайлович журналистскую публику в конце. А вначале он говорил, что любой специалист — штучный, что каждого много обучали. И этим штучным заменимым людям надо как-то до 2018 года дожить, не растеряв уважение к себе, потому что уважение это — база, фундамент личности любого мастера. Ну не получаются хорошие эффективные специалисты из униженных и оскорбленных. И, фактически, подобное выступление врачей — отчаянная попытка спасти себя как личность, как специалиста, нужного - нет, судя по всему, не государству — нужного детям.

Дарья Григорьян

 

P.S. Еще нам на брифинге сказали, что врачи — те, кто остались работать подвижниками в отделении детской реанимации — осуждают поступок Тощева со товарищи. Может быть так и есть — поговорить с ними нам разрешили только через месяц. Но вот из Тольятти знакомые врачи мне звонили на следующий день после брифинга. И рассказывали, что с утра весь день вся больница только об этом и говорит. Восхищаются, говорят «спасибо». У людей появилась надежда, что что-то поменяется до 2018 года. Надежда — она быстро поддается реанимации.