В Ленинском райсуде Самары идет процесс о наследстве известного предпринимателя Владимира Захарченко

Хотя имущество, оставшееся после его смерти, было благополучно и в соответствии с законом разделено между наследниками в 2009 году.

Тем не менее, его дочь от первого брака Алена, получившая свою долю наследства, претендует также и на долю, доставшуюся вдове предпринимателя Марине Григорьевой.

Естественно, в ходе процесса в качестве доказательств своей правоты стороны предъявляют документы и свидетельства. Не будем пока подробно останавливаться на всех хитросплетениях процесса и доводах сторон. Отметим лишь, что именно судья Ленинского суда Вячеслав Корепин, которому досталось это непростое дело, должен быть максимально заинтересован в поисках истины и всестороннем рассмотрении вопроса.

В то же время, некоторые решения, которые принимает суд, заставляют усомниться в этой заинтересованности. Так, предъявившая претензии на имущество Алена Захарченко утверждает, что документы, которые в качестве доказательств своей правоты представляет ответчик, являются поддельными. Для проверки подлинности бумаг судом была назначена экспертиза, которую произвело ФБУ «Самарская лаборатория судебной экспертизы» (СЛСЭ). Результаты экспертизы, подтвердившей подлинность документов, истца не устроили. По ее ходатайству судья Корепин принимает решение о новой экспертизе. Необычного в назначении новой экспертизы ничего нет, такое случается. Необычность в том, что в решении судьи эта экспертиза не определена ни как повторная, ни как дополнительная, что вызывает вопросы о ее процессуальном статусе. А еще вызывает интерес то заведение, куда, по просьбе истца, на экспертизу для определения давности исполнения документов направляет их судья. Это 97-й Государственный центр судебно-медицинских криминалистических экспертиз Центрального Военного округа Министерства обороны Российской Федерации. Почему именно туда? Возможно, ответ кроется в одной из недавних публикаций «Самарского обозрения» о нашумевшем «деле Шустова». Директора МП «Коммунально-бытовые услуги» следствие обвиняло в том, что он взял крупный банковский кредит под залог городских бань и затем этот кредит «растворился» в неизвестном направлении. Так вот, печально известная тогда еще судья Ленинского райсуда Ольга Двоеглазова направила документы — доказательства по делу, на экспертизу именно в 97-й ГЦСМиКЭ ЦВО МО РФ. В процессе экспертизы документы были разрушены (ну, методика исследования такая), проведение дальнейших экспертных действий с ними стало невозможным, и в результате суд с чистой совестью вернул «дело Шустова» в прокуратуру. Теперь, в отсутствие ключевых документальных свидетельств, оно имеет шанс развалиться полностью.

Так вот, именно туда и направляет теперь уже судья Ленинского райсуда Вячеслав Корепин для исследования документы по делу о наследстве Захарченко. Причем в решении указывает: при экспертизе разрешается «видоизменение (производство вырезок штрихов) всех представляемых документов». Что это значит? Вот что: из документов вырезаются подписи и исследуются с помощью химических реактивов. После этого врезанный фрагмент уже непригоден для дальнейших экспертиз, а документ в отсутствие подписи перестает быть доказательством, превращаясь в ненужную бумажку.

Судью пока не останавливает ни печальный опыт с «делом Шустова», ни официальный ответ врио начальника 97-го ГЦСМиКЭ ЦВО МО РФ Филатова на запрос представителей ответчика: «Экспертизы (исследования) определения давности исполнения документов в 97 ГЦСМиКЭ ЦВО МО не производятся, так как не имеется необходимой для проведения данных экспертиз (исследований) материально-технической базы».

Так почему истец и судья настаивают на проведении экспертизы именно там, а не в любой другой лаборатории, где имеется «необходимая материально-техническая база»? Может быть, именно потому, что после такой экспертизы прекратят свое существование важные доказательства правоты ответчика и легче будет принять нужное решение? Не станем утверждать, что это именно так, но странности в решении судьи Корепина, несомненно, усматриваются. Сторона ответчика подала ходатайство о назначении экспертизы в любом другом специализированном учреждении, где важнейшие для дела документы не будут разрушены в процессе исследования. Возможно, Вячеслав Корепин пока просто не в курсе того, как успешно растворяются (в буквальном смысле) доказательства в 97-м ГЦСМиКЭ ЦВО МО РФ, и ничего не знает о решении своей бывшей коллеги Ольги Двоеглазовой. Результат рассмотрения им ходатайства ответчика 18 октября покажут, какой заинтересованности в его решении больше — в правосудии и истине или в чем-то другом, о чем мы еще не знаем?

Владимир Мартыщенко