Но почему судейское сообщество не хочет узнать, кто виновник?

В октябре прошлого года «Парк Гагарина» рассказывал о необычной ситуации, в которую попала обычная жительница Самары, обратившись в суд по обыкновенному гражданскому делу.

Напомним, речь шла о том, что Лилия Кузнецова собиралась разменять квартиру своей матери, скончавшейся несколько лет назад. В квартире после смерти матери проживал ее муж Бузаев. Еще в 1996 году мать Кузнецовой и Бузаев подарили эту двухкомнатную квартиру дочери, но остались проживать в квартире. В 2008 году, согласно новому законодательству, Кузнецова, ее мать и Бузаев оформили квартиру в собственность Кузнецовой через регистрационную палату. В 2009 году мать Кузнецовой умерла, а Бузаев продолжал жить в подаренной квартире. Через некоторое время жилплощадь понадобилась для обмена: Кузнецова решила соединить эту квартиру и свою комнату в коммуналке и поменять на трехкомнатную квартиру. Бузаев с таким вариантом согласился, Кузнецова готова была прописать его в новой квартире после совершения обмена (естественно, не возражала и против того, чтобы он там жил). Но в 2011 году, когда нашелся подходящий вариант для размена, Бузаев вдруг отказался выписываться из квартиры. Лилии Кузнецовой пришлось обратиться в суд с иском о снятии Бузаева с регистрации на этой жилплощади. Бузаев чуть позже, в свою очередь, подал иск о признании договора дарения недействительным. Судья Советского райсуда Лариса Картунова отказала Кузнецовой в удовлетворении иска, а вот иск Бузаева о признании договора дарения ничтожным был удовлетворен.

Лилия Кузнецова продолжила отстаивать свою правоту в других судебных инстанциях. К жалобам на судебное решение положено прикладывать копию самого решения, заверенную должным порядком, — то есть с печатью суда первой инстанции и подписью судьи. Кузнецова получила на руки решение суда и копии его, но, поскольку жалоб в различные инстанции было много, в один прекрасный момент копии закончились. Кузнецова вновь обратилась в суд первой инстанции, чтобы получить там еще несколько заверенных должным образом копий. Получила. Приложила к жалобе в Верховный суд РФ (к тому моменту жалобы в местные судебные инстанции были уже рассмотрены без изменения решения райсуда). Но после получения ответа от Верховного суда Лилия Кузнецова заметила, что в своей жалобе она излагала претензии к одному, первоначальному тексту судебного решения, а вот в суде ей выдали дополнительно копии с совершенно другим текстом - «исправленным и улучшенным». Случай вопиющий — два решения суда по одному и тому же делу. Отличия нашлись даже в резюмирующей части, не говоря о кардинальной разнице в части мотивировок судебного решения.

Удивленная и даже возмущенная таким безобразием Кузнецова написала заявление в Следственный комитет РФ с просьбой разобраться, не присутствует ли в факте выдачи двух разных решений по одному и тому же делу, заверенных по всем правилам одним и тем же федеральным судом Советского района Самары, признаков должностного преступления (в частности, злоупотребления или превышения должностных полномочий и халатности). Заявление это было подано летом 2012 года и направлено из СК РФ в следственное управление СК по области. Проверка следователем Советского межрайонного следственного отдела СУ СК РФ по области Тахаутдиновым закончена 13 сентября. Но Кузнецовой вручили постановление следователя только 13 ноября, спустя два месяца.

Документ этот представляет несомненный интерес. И, к сожалению, по-прежнему не отвечает на ряд важных вопросов, которые следователь должен был в силу профессии прояснить.

Так, в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении судьи Картуновой следователь сообщает, что работники суда (с их же слов) все сделали правильно, решение суда первой инстанции (судьи Лидии Картуновой) оформили как положено, а затем поместили его в электронную базу данных суда. А дальше — самое интересное. Помощник судьи Картуновой Рыбакова Г.В. пояснила следователю, что «...впоследствии, когда сотрудниками СКР стала проводиться проверка по факту вручения истцу двух решений, частично отличных друг от друга по тексту мотивировочной части... она (Рыбакова) стала смотреть решение в электронной картотеке, и выяснилось, что там находится искаженное решение суда. Почему в картотеке находится искаженное решение, она сказать не может... Уточнила, что доступ к картотеке имеют все сотрудники суда, внести изменения в решение... теоретически может также любой сотрудник суда».

Вот что интересно. Суды, да и вообще любые государственные конторы, очень любят позиционировать себя как учреждения крайне серьезные, строгие, занятые чрезвычайно важными делами. А копнешь поглубже, как в этом случае — и выясняется, что царит там какой-то бардак, да к тому же еще и никому не интересно навести порядок. Потому что объяснить, что судья ни в чем не виновата (они всегда не виноваты), - это, конечно, важно. Но вот еще неплохо бы выяснить, кто же виноват, кому же это в суде вздумалось по собственной воле залезть в базу данных и, тщательно подумав, поменять там текст решения. А, как уже отмечено, «второй» текст решения действительно более тщательно продуман, чем изначальный. То есть какой-то добрый сотрудник суда, залезши от нечего делать в картотеку судебных решений, открыл решение, вынесенное судьей Картуновой, увидел в нем недоработки и «узкие места» и решил судье Картуновой «помочь», устранив недостатки? И вот в такую глупость верят современные российские следователи? Тогда хотя бы интересно узнать, кто этот доброхот (при помощи системного администратора это все довольно несложно выяснить). Но об этом в постановлении следователя ни слова. Все какие-то «пояснить не может» да «деталей дела не помнит».

А сама судья Картунова, которая, возможно, и смогла бы припомнить «детали дела», отчего-то не сочла необходимым объясниться со следователем. Благо закон «О статусе судей» ей позволяет уклониться от такого разговора. Вот она, как честный человек, и уклонилась. И то, что этот инцидент бросает нехорошую тень на все судейское сообщество области, ее, видимо не тревожит. Видимо, нет даже и профессионального желания досконально разобраться — кто это, когда и зачем залез в электронную картотеку суда и внес существенные изменения в вынесенное ею, судьей Картуновой, решение? Иначе чем объяснить нежелание пообщаться со следователем? Большая загруженность судьи? Так ведь, когда речь идет о репутации судейского корпуса, можно было бы время изыскать. Потому что для кого угодно репутация может быть не важна, но для судьи-то — это самое главное. Или я ошибаюсь?

Спасибо, что хотя бы заявительницу Кузнецову следователь счел возможным не привлекать за заведомо ложный донос. Ведь все сотрудники суда — белые и пушистые, значит, Кузнецова попыталась своим заявлением бросить тень на честнейших людей? Следователь великодушно пишет: «...следует отказать в возбуждении уголовного дела... в отношении Кузнецовой Л.В., так как последняя... добросовестно заблуждаясь, написала данное заявление».

Остается надежда, что этот случай не избежит внимания председателя областного суда Любови Дроздовой, раз уж ни следователям, ни руководству Советского районного суда установление истины не кажется необходимым. И, как минимум, тщательное расследование описанного безобразия будет произведено. Ведь это критически важно: если кто угодно может залезть в электронную картотеку судебных решений и поменять там что угодно, то рушатся все принципы, на которых основано российское судопроизводство. В частности, статья 118 Конституции РФ гласит: «Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом». Но если абы кто может менять судебные решения по своему произволу, то при чем тут «только судом» и при чем тут Конституция?

И последнее. Поскольку так или иначе, но ситуация уже находится в поле публичного интереса, я надеюсь, что и о расследовании этой коллизии судебные органы области также найдут возможность оповестить общественность. «Парк Гагарина» готов в любой момент предоставить такую возможность представителям судейского сообщества региона.

Роман Хахалин