Или о том, как русские и немецкие студенты искали справедливость

А в универ-то меня и не взяли. В наш, самарский. За сочинение пару поставили. Но я его все равно люблю. СамГУ. И он меня - тоже: как замутит чего-нибудь интересненькое, так непременно зовет. Недавно аж два раза позвал. Один раз про коррупцию слушать, другой раз - про справедливость.

Идея поговорить о справедливости, сначала исследовав сей феномен, пришла в голову двум очаровательным и очень, как мне показалось, веселым доцентам. Елене Сергеевой (кафедра русской и зарубежной литературы) и Наталье Масленковой (кафедра теории и истории культуры).

Институт Гете инициативных кандидатов наук сразу же поддержал. Почему так уж сразу? Ну, во-первых, исследовать они собирались объединенными силами российских и германских студентов. А вы

шеназванный институт поддерживает не только популяризаторов немецкого языка, но и тех, кто содействует международному культурному сотрудничеству.

А во-вторых, подобный проект Сергеева с Масленковой уже запускали (http://iss.samsu.ru/). В прошлом году. И, видимо, гетевцы посчитали его успешным. Хотя самих организаторов результаты прошлогодней сессии озадачили. Пожалуй что, даже смутили.

«В прошлом году, - делилась с вашим корреспондентом Елена Сергеева, - мы исследовали благополучие. И выяснилось, что у немцев отношение к этому феномену принципиально иное. Наши рассматривали благополучие как нечто, что должно свалиться откуда-то сверху. А немцы, как обнаружилось, не ждут милостей. Ни от природы. Ни от государства. Они вообще не считают, что им кто-то чего-то должен. Сами свое благополучие строят. Да и в любой ситуации рассчитывают исключительно на себя. У нас же, напротив, крайне выражен патернализм. Даже у молодых, у тех, кто рос, казалось бы, в условиях реализации либерального проекта, ощущение, что им кто-то должен. Очень это, видимо, вшито в наш менталитет глубоко. Ну, а вот теперь хотим попытаться понять, что для немцев и нас справедливость».

«Справедливость. В русской и немецкой интерпретации». Так и значился предмет в программе очередного международного исследования. И ровно две недели восемнадцать молодых и красивых людей из Германии и России бились над проблемой, которая терзала и продолжает терзать лучшие умы, начиная с Платона и Аристотеля.

И где они ее только не искали. Эту справедливость. Эти молодые люди. Искали в литературе, кино, политике. Смотрели на нее глазами социолога, лингвиста, биолога... Только гуще становился туман. В конце-концов разделились на группы и приступили к исследованиям полевым.

Первая группа состояла исключительно из россиян и сначала пыталась разглядеть справедливость в организации городского пространства. Но, осознав, что и это дело бесперспективное (дворцы повсюду соседствовали с хижинами), взялась прохожих про справедливость пытать.

Пытала на Ленинградской. Под видеозапись. Народ убегал, угрожал, игнорировал. Один из народа послал. К философам. А те, кто шел на более глубокий вербальный контакт, выражались исключительно в духе объявлений, что в советские времена сводили с ума любителей жигулевского: «Пива нет. И не надейтесь».

Нет словари-то нам говорят, что справедливость имеет место. И даже толкуют ее. Одни толкуют, как соответствие: прав и обязанностей, труда и вознаграждения, заслуг и их признания, преступления и наказания... Другие - как равенство. Например, перед лицом ограниченного ресурса.

Но и словари, как известно, врут не меньше календарей. «Ну, нет ее, нет! - говорили студентам отважные контактеры. - Не было, этой вашей справедливости никогда. И не будет».

А в это самое время группа немецких товарищей (будущих политологов и юристов) брала интервью у нашей чиновницы из минздрава. И знаете, кто побудил германцев к тому? Американец Джон Ролз.

Джон Ролз - это, если кто не знаком, философ. Окончил Принстон, воевал во Второй мировой. Потом преподавал. В крупнейших университетах США и Британии. И, наконец, написал книжку. Называется «Теория справедливости», и автор ее утверждает, что «все общественные первичные блага: свобода и возможность самореализации, доход и благосостояние, социальные предпосылки самоуважения людей должны распределяться поровну, если только неравное распределение некоторых или всех этих благ не послужит выгоде тех, кто находится в наименее благоприятном положении».

«Но как достичь такой чудесной конфигурации?» - спрашивали автора. А автор отвечал: «Путем общественного договора».

Его уже нет, этого Ролза. Помер в 2002-м. Но дебаты вокруг наследия не затухают. И одни считают философа утопистом, а другие, напротив, рассматривают его теорию справедливости как руководство к действию.

Вот и немецкие участники проекта, который я вам тут описываю, прежде чем отправиться к нам, Ролза всего проштудировали. А по прибытии решили проверить, как работает теория американца в России и работает ли вообще. Ну и обратились к чиновнице, которая как раз и перераспределяет, согласно общественному договору, ресурсы по справедливости. Социальными выплатами занимается.

Чиновница уверяла, что все, кто нуждается, получают. Вот только процедура несколько утомительна. Кучу справок нужно собрать.

Немцы куче не удивились. Их удивляло отключение горячей воды в студенческом общежитии ( они считали это несправедливым по отношению к тем, кто там живет). И то, что размер пенсий у наших бабулек таков, что вынуждает приторговывать на улицах всяким старьем. В Германии с бабульками и водой иначе. Но бумажная канитель ровно та же. И бюрократов, как и у нас, не любят. И анекдоты про них рассказывают.

Кстати, об анекдотах.

- А что для вас справедливость? - спросили немецкие студенты российскую чиновницу под конец интервью.

- Ну, это когда не только чиновники пользуются благами, но и простые люди, - ответила российская чиновница немецким студентам.

«Она поняла, чё сказала?» - хихикали в СамГУ. Но я подумала про другое.

Вообще, для меня загадка, как иностранцам удалось раскрутить на такой скользкий разговорчик человека, обремененного законом о госслужбе. Ну вот удалось. Фамилию только человек просил не афишировать, а так довольно подробно рассказал и о себе, и о своей работе. И я вот думаю: а что если со стороны человека это акт гражданского мужества?

Недавно с Прохоровым общались. Я и полтысячи других журналистов. Олигарх еще не был в опале, но уже тогда уверял, что среди российских чиновников (а их больше полутора миллионов) тьма, просто тьма недовольных чиновничьим беспределом. Что если и проинтервьюированная чиновница из них? Из недовольных?

Еще Михаил Дмитриевич на той нашей встрече признался, что школьники его сильно расстроили. Он ведь до того, как в немилость впасть, и со школьниками встречался. Так вот, все, за исключением одного - двух, говорили что будут служить. Нет, не родине. Государству. Бюрократами стать ребятенки наши мечтают. В девяностые, помню, мечтали работать путанами и бандитами. А ныне вон какой тренд.

Одно утешает, что и в Германии народ в бюрократию рвется. Немецкие студенты, посовещавшись, признались . И тоже, сказали, из - за преимуществ, которые профессия эта сулит.

По Ролзу, коли еще не забыли, преимущества справедливы, если от деятельности того, кто их обретает, есть очевидная польза тем, у кого преимуществ сих нет. Вопрос только один. Кто пользу-то определяет?

Cветлана Внукова