В сентябре 2009 года, когда Олег Фурсов был назначен руководителем областного департамента труда и занятости населения, многие ему сочувствовали

 

Говорили, расстрельную должность он получил — кризис, безработица растет, словом, долго он на ней не удержится. Но прошло почти три года, прошлый кризис как будто миновал и уже новый надвигается, а Олег Фурсов по-прежнему возглавляет департамент. О том, что ему удалось сделать и что предстоит, он рассказал в интервью «Парку Гагарина».

- Олег Борисович, а у вас какие были ощущения, когда вы назначение получили?

- У меня не было ощущения, что эта должность «расстрельная» что бы там ни говорили по этому поводу. Мне было интересно попробовать свои силы в решении важнейших задач, которые в тот период стояли перед службой занятости. Тем более что соответствующее образование я получил — у меня была Академия госслужбы за плечами и двухгодичные курсы по линии администрации президента «Антикризисное управление социальными процессами». Было интересно попробовать свои силы в действительно сложной ситуации.

- Не разочарованы?

- Нет. Мне кажется, нам многое удалось сделать. Напряженность на рынке труда спала. Были для этого привлечены серьезные федеральные средства. Служба занятости была технологически переоснащена. Людей мы переобучаем, чтобы они владели современными методиками работы с потребителями наших услуг.

- Для рядового обывателя, самый яркий и понятный показатель работы департамента занятости — уровень безработицы в губернии. Как на фоне других регионов Приволжского федерального округа и России в целом выглядит Самарская область?

- Есть два индикатора, которые характеризуют ситуацию на рынке труда: уровни общей и регистрируемой безработицы. Первый - это данные по методологии Международной организации труда (МОТ), которые получают опросным методом. Опросы охватывают возрастные категории населения от 15 до 72 лет. По последним данным, показатель общей безработицы у нас в области составляет 5,1 процента — это сведения Росстата в среднем с февраля по апрель 2012 года. По Российской Федерации он заметно выше — 6,3%, в ПФО — 6,2 %. Так что сравнение в пользу области. Кстати, в ПФО мы уступаем только Татарстану, там уровень общей безработицы — 4,6%.

Однако это инструмент во многом эмпирический, весьма не точный. Поэтому мы оперируем данными еще и зарегистрированной безработицы. Здесь учитываются люди, которые приходят в государственную службу занятости и встают на учет. Уровень регистрируемой безработицы — 1,3% и он практически равен докризисному.

- Вас как руководителя департамента не смущает разница между названными вами цифрами? Почему лишь малая часть от числа реально не имеющих работы, если отталкиваться от данных МОТ, обращаются в центры занятости и получают официальный статус?

- Прийти или не прийти в службу занятости – это свободный выбор каждого человека. Мы оказываем помощь в поиске подходящей работы всем кто обратился к нам в службу занятости. Период незанятости может быть разным. Может, на несколько недель человек остался без работы, но попал в соцопрос и сказал, что он безработный. Однако, через неделю нашел работу. К нам обращаются много тех граждан, которым действительно нужна государственная поддержка.

От регистрируемой безработицы рассчитывается объем финансирования из федерального и регионального бюджетов, таким образом, мы планируем средства, которые идут на выплату пособий и прочие мероприятия.

Западные страны в основном оперируют данными Международной организации труда. Но необходимо сказать, что у нас уровень безработицы по данным МОТ ниже, чем в ряде европейских стран и в США.

- Количество и качество вакансий в центрах занятости области как соотносится с числом и запросами официально зарегистрированных безработных?

- Работодатель по закону обязан информировать службы занятости о вакансиях. К сожалению, эту обязанность исполняют далеко не все работодатели. Кто-то в силу незнания, кто-то в силу неорганизованности. Мы работу в этом направлении активизировали - совместно с прокуратурой. Проводим территориальные совещания, на которых информируем работодателей об ответственности за несоблюдение закона.

- А что им грозит?

- Административное наказание в виде штрафа. Эта работа привела к тому, что сейчас количество вакансий у нас превышает количество безработных. Безработных — 22 тысячи, а вакансий — 33 тысячи. Но вы верно заметили, что вопрос и в качестве вакансий. Работодатели в службу занятости отдают не самые престижные и не самые лучшие из них. В настоящий момент влиять мы на это не можем, служба занятости вакансий не создает, а выступает посредником между работодателем и безработным. Но, в принципе, государство может предлагать стимулы, которые позволят работодателям создавать более высокотехнологичные рабочие места. Я думаю, такие механизмы будут выработаны.

- Какие специальности самые востребованные сейчас у работодателей?

- Рабочие - в первую очередь. 72% вакансий — это вакансии для рабочих. Что касается безработных с высшим образованием, то практически каждый из них получает информацию о соответствующих их уровню образования рабочих местах. Правда, экономистов, юристов, бухгалтеров гораздо больше, чем вакансий. При наличии выбора работодатель предпочитает выпускников, получивших образование в профильных вузах. Выпускникам со средним профобобразованием сложнее найти работу.

- А как обстоит дело с выпускниками с начальным профобразованием?

- Выпускники с НПО очень востребованы, на конец мая 2012 года в службе занятости на учете всего 7 человек. За 13 лет численность выпускников учебных заведений НПО сократилась в 3 раза - до 4,9 тыс. человек в 2011 году. И трудоустройство даже выпускников НПО 2011 года исключительно на вакансии службы занятости не смогло бы решить проблему дефицита рабочей силы по рабочим профессиям.

- А ваше ведомство не пытается влиять на создавшуюся ситуацию с выпускниками?

- Департамент дает рекомендации учебным заведениям ВПО и СПО по корректировке контрольных цифр приема студентов на подготовку тех или иных специалистов за счет бюджета. Здесь мы можем влиять, исходя из насыщенности рынка труда теми или иными специалистами, и мы ситуацию корректируем.

- Наступило лето, школьники и студенты сдадут экзамены и многие захотят в каникулы поработать. Будет у них такая возможность?

- Мы традиционно устраиваем школьников на временные рабочие места, которые создаются в летнее время, свободное от учебы. В этом году предусматривается трудоустроить порядка 13 тысяч человек. Как правило, это ребята, которые стоят на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних. Таких в области около 6 тысяч человек, далее приоритет в трудоустройстве - подросткам из неблагополучных и многодетных семей. А оставшаяся квота распределяется на тех ребят, которые просто хотят подработать. Здесь ярко выраженная социальная направленность.

- А кто финансирует эти каникулярные рабочие места?

- Источников финансирования несколько — областной бюджет, муниципальные бюджеты, средства промышленных и других предприятий, которые поддерживают таким образом работающие там семьи, и средства службы занятости - до 2012 года федеральные. Вот четыре источника средств, которые аккумулируются, и подросток за выполненную работу с учетом ограничений по возрасту получает зарплату.

- В каких сферах им предлагают работу?

- Как правило, это благоустройство, библиотеки, больницы, часть ребят устраивается операторами ЭВМ в различных компаниях. Вообще есть список профессий и сфер деятельности, где разрешен труд несовершеннолетних. Я назвал наиболее используемые.

- Кто собирает заявки на трудоустройство?

- В большинстве муниципалитетов эта обязанность возложена на службы занятости и комитеты по делам молодежи.

- Вы сказали, 13 тысяч подростков в этом году могут получить работу летом. А в предыдущие годы сколько рабочих мест дя них создавалось?

- Цифра осталась на уроне прошлого года. Но практика показывает, что к окончанию сезона она подрастает примерно на 10 процентов. Это связано с тем, что не каждый подросток работает целый месяц. Кто-то отрабатывает две недели и уходит, а на его место приходит другой школьник, соответственно, количество работавших летом увеличивается. Первоочередная наша задача, как я уже говорил, занять работой тех ребят, которые нуждаются в социальной поддержке и стоят на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних, чтобы помочь им остаться в позитивном социальном пространстве. Если такие ребята по каким-то причинам отказываются занять предлагаемые им рабочие места, мы приглашаем на них ребят из многодетных семей. Эта работа четко выстроена, она проводится не первый год. Программа летнего трудоустройства детей, если мне память не изменяет, реализуется у нас в области чуть ли не с 1995 года. Но объемы федерального финансирования на нее регулярно уменьшаются, фактически эта функция в основном легла на региональный бюджет.

- Кризис 2009-2010 года у нас, по официальным заявлениям руководства страны, успешно преодолен. Но тут новая волна пошла: рубль худеет, нефть дешевеет, а модернизация экономики — пока только, главным образом, на словах держится. Если кризис повторится, у службы занятости «пушки заряжены»?

- Могу сказать, что кризисная ситуация позволила нам очень серьезно технологически переоснастить службу занятости. Это сокращает время обслуживания потребителей наших услуг. Все центры занятости теперь имеют современные быстродействующие компьютеры. Мы создали колл-центр, который разгружает живую очередь путем обращения по телефонной связи. Там федеральный номер и он бесплатный совершенно. Колл-центр базируется в Тольятти как в самом крупном моногороде России. Мы приобрели систему «электронная очередь» для 5-ти крупных центров занятости населения, которая тоже упорядочивает процедуру получения наших услуг. Создали крупнейший DATA-центр, который позволяет обрабатывать большие массивы данных, связанных с вакансиями, персональными данным безработных. Серьезно занялись обучением наших специалистов. На момент моего прихода в департамент, курсы повышения квалификации проходили не более 5%, это крайне недостаточно. Современный социальный работник (а мне хочется назвать наших сотрудников именно социальными работниками) должен не только выполнять свои функциональные обязанности, но и быть психологом, понимать человека, который остался без работы и пришел к нему в силу безнадежности своей жизненной ситуации. Поэтому мы своих служащих постоянно учим. Если в 2009 году в прессе было много нареканий в связи с невежливым и даже грубым отношением со стороны сотрудников центров занятости, то сейчас эта тема ушла. Я, по крайней мере, таких публикаций не вижу. Но если такие факты выявляются, мы с такими сотрудниками очень жестко разговариваем.

- Помогает?

- Кому не помогает, с теми расстаемся. У нас в прошлые кризисные годы опробованы многие интересные методики, спущенные из федерального центра. Если случится новый кризис, они в полной мере будут в более короткие сроки реализованы в нашей области. Я напомню: в 2009 году из 700 млн рублей, выделенных из бюджета на антикризисную программу, к сентябрю было использовано только 42 миллиона, и за оставшиеся до конца года четыре месяца мы не то что 700 миллионов, а 2 миллиарда использовали путем привлечения дополнительных средств. Это в такие сжатые сроки. Сейчас с учетом опыта, отработанности технологий в случае кризиса все необходимые меры будут раскручиваться гораздо быстрее.

- Насколько я понимаю, в кризис главное для службы занятости — быстро реагировать на меняющуюся обстановку на рынке труда. Существующая законодательная база это позволяет?

- Она достаточно хорошо развита. Мы же в кризис подготовили и реализовали большое количество различных программ по снижению напряженности на рынке труда. Был период, когда мы каждый месяц вносили в них изменения, которых требовала складывающаяся ситуация: нужно было деньги дополнительные привлекать, принимать порядки распределения субсидий и так далее. Профессиональная и материально-техническая база у нас для работы в кризисных условиях подготовлена. Мы размещаем вакансии на федеральном портале «Работа в России» и, соответственно, тоже знаем обо всех вакансиях в любом регионе страны.

- Эта информация на практике как-то используется? Много ли людей уезжает на работу в другие регионы, не найдя ее в родных краях?

- У нас отлажен опыт переезда людей в другие регионы. Мы активно работали с Санкт-Петербургом, Калугой, Москвой. Количество переехавших, конечно, невелико...

- Это вы имеете в виду предложение для квалифицированных работников АвтоВАЗа перебраться на новое место и работать там? И сколько тольяттинцев на такой шаг решились?

- Немного — 17 человек всего. Но была проведена колоссальная подготовительная работа, связанная с такими непростыми вопросами: как помочь переезжающему распорядиться имеющимся у него жильем, с пропиской на новом месте, как его там принимают, как он может расходовать деньги, выделяемые на переезд, и так далее. Мы в их решении активно помогали. Было, например, заключено соглашение с министерством труда Калужской области, по которому они брали на себя обязательства решить ряд задач — начиная от обеспечения приехавших рабочими местами и заканчивая местами проживания. Все эти методики сейчас отработаны, и при необходимости и желании человека перебраться в другой регион на работу и жительство сделать это теперь несколько проще.

- В 2009 и 2010 годах активно пропагандировалась программа по самозанятости. Считаете ли вы ее эффективной?

- По количеству людей, вовлеченных в эту программу, мы заняли третье место в ПФО после Татарстана и Пензенской области. Если в 2009 году деньги по этой программ выделялись всем, кто желал создать собственное дело, то позднее мы стали этим процессом управлять. Например, если в каком-то населенном пункте не развита сфера оказания услуг населению, то приоритет отдавали тем, кто был готов открывать там предприятия сферы услуг, а не птицеводства, скажем. Тоже в этом вопросе практика отработана и нам более понятно, как формировать приоритеты в развитии самозанятости в интересах экономики и жителей муниципалитетов.

Вопрос стажировки молодых специалистов в кризис тоже стоял очень остро. Но мы нашли с работодателями общий язык и сотни выпускников вузов, не нашедших себе применения, были впоследствии трудоустроены через программу стажировки.

- Вернемся к программе по самозанятости, благодаря которой люди сами создают себе рабочие места. Она продолжает действовать и сейчас?

- Так как сейчас кризиса нет, эти мероприятия ушли в ведомственную целевую программу и из федерального бюджета уже не финансируются. Мы запланировали средства на нее в областном бюджете, все необходимые согласования проведены, ждем денег из профицита бюджета. Они рассчитывались, если не ошибаюсь, на 972 человека - это 57 млн 952 тыс. рублей. Программа в 2012 году сориентирована на тех безработных, которые хотят создать детские досуговые центры, которые частично восполнят нехватку детских садов. В ноябре прошлого года было принято решение поддержать это направление. В области создано 46 таких центров, и они показали свою эффективность. И стоит даже вопрос о том, чтобы ввести для них льготное налогообложение, дабы заинтересовать серьезных инвесторов. Такие центры — это фактически детские сады, только там нет полного пансиона.

- То есть те люди, которые хотят начать свое дело в какой-то иной сфере, в 2012 году на поддержку государства могут не рассчитывать?

- Не совсем так. Приоритет отдан детским досуговым центрам; инвалидам, желающим открыть свое дело; и созданию предприятий в сфере наиболее востребованных услуг.

- А как обстоит в губернии дело с занятостью инвалидов, которым здоровье позволяет работать?

- В прошлом году 41 процент трудоустроены от числа обратившихся. Это самый лучший показатель за последние годы по области.

- Это в том числе и предоставление им надомной работы по переводу архивов в электронный вид?

- Да, это был пилотный проект, в нем 162 человека были заняты, 33 из них - инвалиды. Он действовал всего два месяца и признан удачным, и мы надеемся, что получим на его продолжение дополнительные деньги.

- А какие программы из действовавших в кризис продолжают финансироваться из федерального бюджета и сейчас?

- В этом году финансируется занятость инвалидов; родителей, имеющих многодетные семьи и имеющих ребенка-инвалида. Примерно 15 миллионов рублей на это запланировано с учетом регионального софинансирования. В рамках этой программы мы должны трудоустроить 300 человек, как только это сделаем, нам квоту увеличивают. Небольшие цифры объясняются тем, что кризис миновал и сейчас это скорее программа социальной поддержки.

- Ваш департамент ведь не только с безработицей воюет, но и занимается вопросами охраны труда. Почему с нынешнего года прекращено софинансирование из облбюджета муниципальных программ по охране труда — у нас в области так хорошо все в этом деле?

- Дело в том, что в соответствии с федеральным законом охрана труда относится к полномочиям местной власти. Они в свое время были на этот уровень переданы и в администрациях муниципалитетов созданы структуры, отвечающие за охрану труда на их территориях. Вопрос финансирования этого направления завязан на дефицит или профицит бюджета. С учетом того, что бюджеты всех муниципалитетов, как правило, дефицитны, денег на охрану труда не выделяется. За исключением Тольятти — в прошлом году там 300 тысяч рублей было выделено. Это, конечно, капля в море. Но у сотрудников муниципальных отделов по охране труда есть достаточно широкий круг полномочий, которые они обязаны исполнять, начиная со взаимодействия с работодателями на предмет исполнения ими федерального закона, который требует, чтобы на производстве с численностью работающих более 50 человек обязательно создавались соответствующие структуры, и заканчивая контролем за разработкой и исполнением планов мероприятий по охране труда. Финансирование из областного бюджета, конечно же, возможно — через субвенции, но для этого надо, чтобы и он был профицитным. Пока мы работаем, исходя из тех финансовых возможностей, которыми располагаем. Но мы увеличили финансирование на аттестацию рабочих мест.

- Каких?

- В первую очередь порядок должен быть наведен в бюджетной сфере. Потому что, имея не больше 30 процентов аттестованных рабочих мест бюджетников, мы выглядим довольно странно. Как мы можем призывать работодателей аттестовывать рабочие места, когда у себя с этим непорядок. В этом году на эти цели выделено 15 млн рублей, торги состоялись, и я надеюсь, что эта работа будет к сентябрю завершена в учреждениях образования. Очередные 56 млн рублей на аттестацию нами заявлены, и если они будут выделены, это позволит аттестовать еще 11 тыс. рабочих мест в сфере культуры и спорта. За три года должны аттестовать все бюджетные места, и это даст нам моральное право спрашивать и с работодателей.

- А вообще какая сейчас ситуация на губернских предприятиях с условиями труда?

- Непростая. К сожалению, растет доля предприятий с тяжелыми условиями труда, их в области 4 процента.

- А как же разговоры о модернизации производства, инновациях? Это не про наши предприятия?

- Для определенного рода работодателей выгодно иметь низкобюджетные рабочие места с незначительным социальным пакетом. В начале разговора я упомянул, что государство должно разработать некие стимулирующие механизмы, которые позволят сокращать низкопроизводительные рабочие места с вредными и тяжелыми условиями труда. Такие механизмы разрабатываются на уровне федерации, и мы будем их реализовывать, если кризис не помешает. По уровню травматизма Самарская область тем не менее в ПФО не самая плохая, но ущерб от травматизма для экономики нашего региона составляет 21,5 млрд рублей в год.

- 21 миллиард?! Но это же чуть ли не пятая часть годового бюджета области!

- Это 3 процента от производства валового регионального продукта (ВРП). Эта сумма складывается из трех составляющих: средств Пенсионного фонда на выплату досрочных пенсий, назначенных за работу во вредных и тяжелых условиях труда; средств фонда соцстраха, выплачиваемых по факту несчастного случая, и издержек работодателей, связанных с предоставлениям компенсаций за работу во вредных и тяжелых условиях труда. Эта цифра еще нигде публично не озвучивалась, я называю ее впервые вашему изданию. Знание такой информации позволит нам и соответствующим министерствам выстроить работу в нужном направлении.

- Раз уж вы упомянули Пенсионный фонд, спрошу. Было время, в том числе во время кризиса, когда людям, которым до достижения пенсионного возраста осталось меньше двух лет, потерявшим работу, в центрах занятости предлагали уйти на досрочную пенсию. Кажется, это право закреплено законодательно. Но, по моей информации, теперь этим правом воспользоваться люди не могут. Это действительно так?

- Да это так. Потому что досрочная пенсия в случае потери работы — не гарантированная услуга со стороны государства, в отличие от выплаты пособия по безработице. Объем средств, выделяемых на досрочную пенсию, рассчитывается по определенной методике, исходя из общей численности безработных в регионе. А с учетом кризисной ситуации объем этих средств был значительно уменьшен. Потому что в первую очередь нужно было обеспечить выплату пособий по безработице. Но в индивидуальном порядке, исходя из жизненной ситуации, служба занятости, конечно, вопросы по досрочной пенсии рассматривала и при крайней необходимости решала. Мы готовили документы, передавали их в Пенсионный фонд и вместе с ними передавали деньги на выплату досрочной пенсии. То есть это госуслуга не гарантированная, но возможная. В нынешнем году у нас только со второго квартала открылось финансирование по досрочникам.

- Вы в начале нашей беседы сказали, что с 2013 года может начаться работа по программе «Повышение качества трудовых ресурсов области и оптимизация системы управления». Сколько эта программа стоит и на какие результаты рассчитана?

- Это большая программа, рассчитана на восемь лет и стоит она 6,7 млрд рублей. В ней мы постарались учесть все аспекты тех проблем, которые встают перед рынком труда области. Это серьезный дисбаланс рынка труда, подготовка специалистов по заявкам; вопросы, связанные с альтернативной гражданской службой. Ведь какой парадокс: у нас порядка восьми тысяч вакансий, которые не заполняются свыше полутора месяцев — это, как правило рабочие места в медицинской сфере. И у нас есть альтернативщики, которые в армии по каким-то причинам служить не могут, но могли бы легко эти рабочие места, не требующие квалификации, заполнить.

- Так и на альтернативную службу у нас призывники тоже толпами не идут...

- Важный момент – это компетенция федералов, и влиять на эту проблему мы можем опосредованно. Из возможных мер влияния нам доступна активная информационная политика и создание условий для проживания. Кстати последнее чуть ли не решающий фактор. Поэтому в программе мы ставим вопрос о строительстве такого жилья. Наша задача существенно увеличить количество альтернативщиков, работающих в социальной сфере.

Значительное внимание в программе уделено вопросам охраны труда, обучения и оптимизации управления. Программа хорошая, надеемся ее примут в ближайшее время. Кстати, в ней впервые ставится вопрос о занятости людей пенсионного возраста. В обществе же идет дискуссия — надо или не надо его повышать. Опросы показывают, что сейчас, выйдя на пенсию по возрасту, многие продолжают работать. А некоторые хотят, но не могут в силу того, что из-за возраста работодатели их не воспринимают. Мы впервые в этой программе предлагаем меры, которые позволят желающих работать пенсионеров интегрировать в экономику. Такой вектор озвучен президентом России и, очевидно, что задача эта будет реализована.

- А предусматривает ли программа мероприятия по повышению престижности рабочих профессий?

- Да, конечно. Я недавно присутствовал на встрече губернатора Николая Ивановича Меркушкина с профсоюзами области. Он там рассказывал, как в Мордовии чествуют людей труда. Что ему интересно встречаться с трудящимся классом, и что он всячески поддерживал в республике проведение мероприятий, где мог поговорить с простыми строителями, механизаторами, вручить им дипломы, какие-то подарки. В области такой подход он тоже намерен развивать. Должен сказать, что мы в программе подобные вещи учли, когда ее готовили в начале года. Потому что запрос на такое отношение к людям на поверхности лежит. Будут проводиться и конкурсы среди рабочих, и поддержка лучших. То есть должны и среди них быть некие механизмы конкуренции и стимулирование наиболее профессиональных.

- Но ведь одними конкурсами и подарками с дипломами престиж работы на стройке или у станка не поднимешь. Труд создающих материальные ценности прежде всего должен адекватно оплачиваться.

- Вопрос разрыва в оплате труда нас, естественно, тоже волнует. У нас была вакансия директора предприятия с зарплатой 700 тыс. рублей в месяц. При этом примерно 21 тысяча вакансий, по которым зарплата ниже прожиточного минимума. С таким дисбалансом в оплате труда необходимо что-то делать, в том числе и законодательным путем. Недавно вышел указ президента о социально-экономическом развитии России, в нем как раз говорится о соблюдении неких пропорции при оплате труда в госкорпорациях, бюджетных учреждениях. Это первый шаг. Как только здесь порядок будет наведен, будут предприняты меры, чтобы этот разрыв сокращался и на негосударственных предприятиях.

- Проводились какие-то исследования, как отразится на рынке труда области вступление России во Всемирную торговую организацию?

- Это очень серьезная тема — последствия вступления в ВТО для экономики губернии. У нас в области пока нет расчетов, какие предприятия будут диверсифицированы, а какие просто прекратят существование. Но такой анализ должен быть проведен, и мы должны подготовиться — сколько людей будет высвобождаться. Как только такие данные появятся, мы сможем выстроить региональные управленческие решения по постепенному переобучению остающихся без работы людей и обеспечению их занятости. А что такая ситуация возникнет, абсолютно очевидно — у нас производительность труда существенно ниже, чем, например в США.

- В связи с назначением нового губернатора области будет изменена структура областного правительства, в том числе предполагается, что департамента труда и занятости населения будет преобразован в министерство. Как вы относитесь к этой идее?

- Я считаю, что подход совершенно правильный. Подобная идея обсуждалась еще в 2009 году, но тогда было не до этого, потому что, если бы мы тогда занимались созданием министерства, то упустили бы ситуацию на рынке труда, которая была чрезвычайно сложной. В кризисный период нам удалось привлечь в регион крупные федеральные средства для снижения напряженности. Но после угасания кризиса такой структуре, как департамент, довольно сложно лоббировать интересы области в сфере занятости на федеральном уровне. Во всех соседних регионах министерства труда уже созданы. Чтобы обеспечить приток федеральных средств в настоящий момент, будет полезным повышение статуса департамента до министерства.

- Вы уже получили от губернатора предложение занять будущий министерский пост?

- Я думаю, что никто еще никаких предложений конкретных не получил. Кадровые консультации начнутся после того, как структура правительства будет утверждена.

Беседовала Наталья Ульянова