Я всегда думал, что самые аккуратные и педантичные люди — это юристы

А из всех юристов самые большие формалисты — судьи. Они лучше всех понимают — что написано пером, не вырубишь топором. Особенно решение суда. Поэтому скрупулезное соблюдение всех формальностей, процессуальных правил, точности в судебной документации — это, думал я, у судей в крови. С молоком alma mater впитано, можно сказать.

Но «жизнь диктует нам свои суровые законы», как гласит один из журналистских штампов. Поэтому, сталкиваясь по долгу службы с российскими судами и судьями, я постепенно прозрел и понял, что они далеки от того светлого образа, который я себе рисовал. Оказалось, что судья может быть необъективен, тенденциозен, неряшлив в соблюдении процессуальных норм, ангажирован, наконец (и неважно, каким образом — при помощи прямой материальной заинтересованности или по звонку начальства). Оказалось, законодательные нормы, призванные обеспечивать независимость и объективность судей, действуют наоборот, а именно — обеспечивают судьям возможность безнаказанно творить произвол, применять и толковать закон избирательно, руководствуясь личными интересами или соображениями чьей-то целесообразности.

Но, даже несмотря на все сказанное, случай, о котором пойдет речь, выделяется своей необычностью. Хотя бы потому, что все-таки обычно судьи пытаются как-то прятать свои огрехи, а не выставлять их напоказ. Поэтому наш сюжет в какой-то мере будет и пробным камнем — способна ли российская судебная система к самосовершенствованию, самоочищению, или для нее уже все потеряно и остается одно - отстроить заново.

В 2011 году гражданка Кузнецова Л.В. подала гражданский иск к мужу своей матери гражданину Бузаеву Г.А. касательно прав на квартиру, в которой тот после смерти матери Кузнецовой проживал. Не касаясь подробно содержательной стороны дела, скажем лишь, что судья Советского райсуда Самары Лариса Картунова в удовлетворении иска отказала. Право обжалования решения суда у гражданки Кузнецовой никто не отнимал, и она добрела по иерархической лестнице до Верховного суда. Вот тут-то и выяснились вещи не то что странные, а просто невозможные.

К любой жалобе должна прилагаться заверенная судом копия обжалуемого решения.

Так вот, после суда первой инстанции Кузнецова получила на руки решение суда, которое затем и попыталась обжаловать. Учитывая количество инстанций, в которые обращалась Кузнецова, ей пришлось для обращения в Верховный суд взять в Советском райсуде дополнительные копии решения.

 

 

Но, сравнив имевшуюся у нее на руках копию решения, выданную Советским райсудом первоначально, и полученные позже копии, Кузнецова поняла, что это — разные решения по одному и тому же делу. А это, как минимум, юридический нонсенс. Хотя бы потому, что, обжалуя решение, Кузнецова основывалась на том тексте, который был выдан ей судом первой инстанции изначально. И указывала на недостаточную обоснованность именно этого решения. При этом приложено к жалобе в Верховный суд, как выяснилось позже, было уже второе, «исправленное и улучшенное» решение. Ну не могла же себе представить Кузнецова, что выданная и заверенная судом копия решения, известного ей вдоль и поперек, будет отличаться от того текста, который она получила как сторона по делу?

А то, что это — не одно и то же решение с простыми опечатками, а именно два принципиально разных документа, становится ясно из сличения текстов. Так, в выданном на руки Кузнецовой после суда решении абзац мотивировочной части звучит следующим образом: «Таким образом, договор дарения, по мнению суда, является притворной сделкой и прикрывает собой фактически другую сделку, которую стороны действительно имели в виду — завещание». А в «исправленном и улучшенном» варианте этот же абзац таков: «Анализируя собранные по делу доказательства, суд пришел к выводу, что договор дарения является притворной сделкой и прикрывает собой фактически другую сделку — ренту».

(Желтым цветом отмечены измененные во втором решении места, красным - исключенные во втором решении вообще).

Случайность? Ошибка секретаря? Судья Картунова не видит разницы между рентой и завещанием? Вряд ли, потому что дальнейшее изучение текстов свидетельствует — судья действительно «улучшила» второе(!) решение, уточнив и изменив формулировки, исключив сомнительные мотивировки. Например, Кузнецова в судебном заседании заявляла ходатайство о применении срока исковой давности по встречному иску Бузаева. В первом решении об этом ходатайстве упоминается, во втором — нет ни слова. В первом решении приводятся аргументация и доводы Кузнецовой по встречному иску Бузаева, во втором — от них остается одна короткая строчка: «Истица Кузнецова Л.В. и ее представитель встречный иск не признали и просили в его удовлетворении отказать».

Стало быть, имеет место изменение текста решения суда. Такого быть не должно, и любому, даже не юристу, это сразу бросилось бы в глаза. И уж тем более, должно быть ясно как день любой судебной инстанции. И вызвать, как минимум, желание разобраться с таким казусом. Ну, а по большому счету, это чистой воды уголовщина, к которой применимы статьи от «халатности» до «служебного подлога».

Вот здесь начинается самая интересная часть Марлезонского балета, характеризующая уже не профессиональные или моральные качества отдельно взятой судьи Картуновой, а состояние всей судебной системы, снизу доверху. У Верховного суда, куда Кузнецова сообщила о наличии двух текстов решения первой инстанции по одному и тому же делу, вопросов к судье Картуновой отчего-то не возникло. Там, отвечая на жалобы Кузнецовой, просто «не заметили» вопиющего факта, о котором она сообщила. То же самое произошло при обращении в Квалификационную коллегию судей области.

Видимо, чувствуя такую мощную поддержку всей судейской корпорации, которая по своей неподсудности российским законам заставляет вспомнить опричнину Ивана Грозного, судья Картунова и позволяет себе публично, через СМИ (в интервью с симптоматичным подзаголовком «Легко ли суду быть всегда беспристрастным») и без тени сомнения в собственной правоте заявлять: «По моему глубокому убеждению, наши граждане суду доверяют». Откуда выросло такое глубокое убеждение у судьи Ларисы Картуновой, позволяющей себе описанные, мягко говоря, «выкрутасы»? И насколько правильно со стороны граждан доверять ТАКОМУ суду?

Несомненно, есть судьи, с честью выполняющие свои важнейшие обязанности: нести людям справедливость и закон. Но исключениями, судя по всему, в российской судебной системе являются именно они, а не такие, как судья Картунова.

«Парк Гагарина» продолжит следить за этой ситуацией, которая еще далека от своего завершения. Сейчас по жалобе Кузнецовой ведется проверка Советским межрайонным следственным отделом СУ СК РФ по области. Старший следователь Ильдар Тахаутдинов не согласился рассказать о ходе проверки без согласования с пресс-службой СУ СК, от которой мы надеемся все же получить комментарии, когда нам наконец удастся связаться с этой структурой.

А Лилия Кузнецова все-таки не теряет надежды найти ту инстанцию, которая убедит судей в том, что закон обязателен и для них тоже. И что «быть беспристрастным» означает гораздо больше, чем заявлять об этом в рекламном интервью.

Владимир Мартыщенко

Комментарии

Ирина Скупова, Уполномоченный по правам человека в области:

- Если эта невероятная история подтверждается документами (их я не видела, но, зная подходы вашей редакции, думаю, вы не будете утверждать голословно), то это же фальсификация судебных актов! И, независимо, от того, что решение уже вступило в законную силу, Кузнецовой Л.В. стоит обратиться в вышестоящую квалификационную коллегию судей.

Почему предыдущие инстанции не обратили внимания на изложенные факты? Скорее всего сработала следующая «физика процесса»: жалоб много, в том числе и необоснованных, судья – на хорошем счету в судейском сообществе, до пенсии ей осталось немного, поэтому: зачем портить финал карьеры из-за какой-то ерунды… Хотя именно это отношение к предмету спора как к «ерунде», переносимое на человеческие судьбы и является абсолютно аморальным и формирует недоверие к любым властным структурам.

Надеюсь, эта публикация побудит руководство органов судебной власти на территории области более детально вникнуть в ситуацию.

Со своей стороны я бы тоже считала нужным ознакомиться с документами и определить вместе с заявительницей наиболее целесообразные дальнейшие действия.

Павел Чиков, председатель Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций "АГОРА":

- Уголовные дела в отношении судей в России - большая редкость. Чаще всего - нам удалось поработать по двум таким делам - речь идет о ситуациях, когда пьяный судья за рулем кого-то задавил. Дела должностные, о заведомо неправосудных решениях, о коррупции, о насильственных преступлениях - редчайшие случаи. У меня на памяти не более 5 таких дел по стране за последние годы. Такова практика. Судейский корпус своих не сдает, честь мантии - штука физически осязаемая. Объяснят технической ошибкой, накажут помощника судьи, секретаря, спишут на компьютерный вирус и найдут еще сто причин.

Николай Гаврилов, президент Самарского центра права:

- Суд, будучи по названию независимой структурой, самостоятельной ветвью власти согласно Конституции, в последние времена, получив нехилые полномочия и преференции, независим полностью только в одном.

Он независим, неподотчетен и неответственен перед человеком, гражданином,  защищающим в судах свои права.

Суды и судьи далеки от исполнения конституционных требований. Вот если в суде требования предъявляет прокурор, представитель силовых или иных госструктур - вот тут наши суды обеспечат «одностороннесудие».

Что можно сделать в данном случае? Методично отстаивать свои права и законные интересы. Если ворон…, пардон, квалификационная коллегия не реагирует, необходимо настойчиво ставить вопрос о странных контекстах в решении по этому делу перед руководством судов (областным и Верховным). Игнорируют? Писать в прокуратуру (областную и Генеральную), пусть проводит проверку и следственный комитет. Пусть выясняют, чего тут, в данном случае, больше - судейской небрежности или неправовой безбрежности (в народе именуемой беспределом).