Дарья Григорьян и "Парк Гагарина" - о проблемах парка им. Гагарина

Парк — большой сад или насаженная роща с аллеями, цветниками, водоемами.

С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка

В парк Гагарина я водить детей не люблю. Случается это с нами примерно раз в полгода — когда начинает мучить ностальгия по собственному детству и его идиллическими картинками: выходной с мамой и папой в парке на колесе обозрения или на карусели с лошадками, а потом — кафе-мороженое с холодными металлическими вазочками. И теплое ощущение, что вот мы — семья, мы вместе... И я понимаю, что каждый раз мы идем за этим вот ощущением — и уходим с испорченным настроением.

А ведь парк — хороший. Разбитый где-то в конце семидесятых, он сейчас стал по-настоящему центральным. И очень удачно спланированным: несмотря на безумное количество кафе с безумно громкой музыкой и безумное количество аттракционов, тут все-таки остались места, где можно погулять в тишине — это удивительно. Но с каждым разом возникает страх, что скоро, скоро все эти тихие местечки канут в Лету под напором все новых увеселительных заведений и кафешек. Прошлый выходной был волшебный: золотые листья сыпались прямо с голубого неба и даже в городе нельзя было забыть про осень. Парк Гагарина поражал своей тишиной: сезонные кафе и аттракционы уже исчезли — в это время они уже нерентабельны. Вместе с ними исчезли и туалеты, точнее, туалеты теперь стали под каждым кустом. На входе, перед знаменитым «сыром» - привычная разноцветная россыпь окурков: это нервно курят влюбленные, назначившие тут свидания. Урн нет. На бордюре сидит саксофонист, играет что-то ностальгическое, его саксофон отражает свет осеннего солнца. У пруда без лебедей на лавочках сидят уже встретившиеся и покурившие влюбленные — и пьют пиво. На детской площадке — еще советской, бесплатной — которая за ними, маленькая девчушка свалилась с трухлявого пенечка (во времена своей молодости эти пенечки красиво обрамляли песочницу). Заботливый папа утешает ее, чуть отведя в сторону руку с дымящейся сигаретой и выдыхая в лицо дочери свежий никотин. Детвора самозабвенно лазает по качалкам, которые уже давно не качаются.

Канал весь засыпан листьями, зрелище удивительное и невероятное в центре мегаполиса. Встречаем сразу несколько людей в венках из кленовых листьев. «Я тоже так хочу!» - орут мои дети и тащат мне ворохи солнечных ладошек. Листьев хватает на всех.

А на той стороне канала уже несколько минут безутешно ревет трехлетний пацаненок: он хочет поймать магнитной удочкой пять уточек, а мама не соглашается. И маму понять можно: стоит это удовольствие 90 рублей. Тут в соседнем кафе врубается музыка — и мальчика становится не слышно. Мы обходим стороной это место, которое про себя называем «аллеей скорби»: дурацкие недешевые аттракционы, безвкусные яркие игрушки, которые сломаются через полчаса, вызвав очередную волну детского страдания, потом папа еще час будет старательно ремонтировать то, что для ремонта не предназначено — и через полчаса все повторится, жизнь потечет по кругу, радость-горе-радость-горе...

На старых советских качалках, за которые руками надо цепляться — я таких нигде больше не видела — папа качает сразу двух своих, сына и дочку. Как все-таки приятно смотреть на мужчину в движении!

Около «Белого лебедя» дети лазают по скелету поваленной «лазилки»: когда дочка была маленькой, этот остов еще держался — и можете себе представить, как на нем было интересно, если даже в поваленном виде он привлекает детвору. Не обращая внимания на другой остов — самого высокого в России колеса обозрения, которое начнет ли когда свое ритуальное движение — мои дети тянут меня к Кораблику.

Я специально спрашивала — далеко не все знают про Кораблик, который есть в парке Гагарина. Он справа и чуть впереди от старого колеса обозрения. Настоящий пиратский корабль, из пробоин, которые нанесли ему время и наша бесхозяйственность, торчат кирпичи, а на мачтах, парусах, сваренных каким-то умельцем из арматур, на бушприте — торчат дети, они чуть ли не выстраиваются в очередь: в городе таких кораблей нет, стандартные комплексы прекрасны — но разве они сравнятся с этим. Чуть поодаль корабля кругом стоят родители, а позади них, вторым кругом — смешные скульптуры из нашего детства, с оторванными лапами и головами, с пририсованным срамом. Пока мы с мужем «пасли» наших мальчишек на корабле, дочка убежала к «Лисе с кувшином». О чем они там разговаривали — не знаю. Я расслышала только одно: дети до сих пор считают этих инвалидов красивыми и волшебными. Им нужны эти фигуры.

В парке есть еще одна скульптура. Мне кажется, она должна называться «Душа парка». За забором площадки с новенькими блестящими аттракционами сидят на скамеечке цементные дети. У некоторых отбиты руки, конечно, это не Венера Милосская, но все равно видно, что им интересно общаться вместе. А до аттракционов, которые за забором — дела нет. Моя знакомая, когда увидела фото этого памятника, в ужасе закричала: «Надо скорее это снести! Зачем это памятник уродам в центре города?!» А я считаю, что этот памятник надо оставить. Потому что это не памятник уродам, а памятник для уродов. Этот памятник нужно восстановить — но в самую последнюю очередь. Уже после того, как заново заасфальтируют дорожки и поставят урны с туалетами, после того, как оставят лишь несколько кафе с неназойливой музыкой и аттракционы — конечно, они должны быть, какой же детский парк без них? Но эти аттракционы не должны превращать парк в крейзи-парк (простите за предвзятость), а родителей — в автоматы по выдаче денег.

А давайте замахнемся смелее, помечтаем по-детски: вы можете себе представить парк, где все качели-карусели... механические? И приводятся в движение силой родительских рук — и родительской же любви? Вы можете себе представить, какой толчок для развития семейной культуры будут получать посетители этого парка? Захотят ли сюда приходить люди, которые привыкли курить и пить пиво на детской площадке?

Да, я уже слышу, что вы говорите. Такой парк не будет приносить дохода — а значит, не будет средств для его содержания. Культура дохода не приносит. Не приносят дохода трогательные скульптуры. Доход приносят дети — когда они плачут и просят у родителей новых развлечений.

Дарья Григорьян

Фото - Хорен Григорьян