В ближайшие выходные Самарский театр оперы и балета представит на суд зрителей премьеру «Сильвы» в постановке Евгении Теняковой

 

Совершенно несуразное это занятие – рассуждать о спектакле загодя, до его премьеры. Равно как и представлять аудитории человека, с которым сам только-только познакомился. Так что в появлении этих заметок нет никакого профессионально-критического резона. Однако же наличествует кураж хоть глазком взглянуть, как и кем действо задумывалось да творилось; а зритель на выходе пускай все оценивает сам, без сторонних подсказок. В общем, все, что в кавычках и курсивом, есть цитаты из либретто оперетты «Сильва», а остальное будем считать расширенным к ним комментарием.

«Мальчик! Если бы ты во времена моей юности ходил в это кабаре, а не пешком под стол, ты бы услышал о «Королеве чардаша».

Кстати, в оригинале была «Княгиня чардаша», до венценосного статуса ее светлость зачем-то повысили при переводе на русский. И напрасно, ибо все равно не пригодилось. В 1916 году, когда гениальное творение Кальмана, контрабандным клавиром провезенное через Финляндию, впервые ступило на российскую сцену, Первая мировая война была в самом разгаре. И военная цензура строго бдила, чтобы с подмостков даже слова не прозвучало бы немецкого или австро-венгерского. Чардаш из названия вымарали, текст по возможности «обрусили» (ну, нам-то к эдаким вывертам не привыкать, а?), музыку, слава Богу, не тронули. Так родилась та «Сильва», которую мы с вами, почитай, век без малого знаем и любим.

Последнее сказано не ради красного словца. Идеологически абсолютно чуждая соцреализму музыкальная история из жизни «тамошних» аристократов и богемы всерьез и надолго оккупировала репертуары лучших советских театров. Вырвалась на экран. Стала всенародно любимой. Настолько, что именно премьерой «Сильвы» 70 лет назад, в конце 1943-го (опять война!), открылся ставший впоследствии легендарным «зэковский» театр в Воркутлаге (актеры-великомученики, честь им и слава). Да и нынче даже самый некультурный соотечественник, походам в оперу и на балет предпочитающий радио «Шансон» под пиво, все равно наверняка в курсе, что «без женщин жить нельзя на свете, нет».

И так – по всему миру: сквозь границы – сразу в души. В жизни меланхолик и пессимист, Имре Кальман, будто преодолевая себя, буквально ткал свои оперетты из искрометных номеров, каждый из которых сегодня окрестили бы «хитом». Разжалованная цензурой «Королева чардаша» являет собою ярчайший тому пример. Особенно когда воспринимаешь спектакль в исполнении академических артистов и настоящего, без лести – роскошного, оперного оркестра, способного передать все нюансы кальмановского симфонизма.

Подобным музыкальным яством куйбышевский зритель уже мог полакомиться на «Сильве» в нашем театре оперы и балета в интерпретации режиссера Б.А. Рябикина. Позже, во время ремонта театра, оперетту играли на съемных площадках – то в ДК железнодорожников (он же им. Пушкина, он же 1905-го года), то в «Дзержинке» (ну, тут хоть единоначалие) – и ее пришлось сценически адаптировать. Не в лучшую, понятно, сторону, но куда было деваться. И теперь руководство заново рожденного очага культуры решило в новых прекрасных интерьерах вернуться к «Сильве» во всей красе. Благо, оркестр, хор и часть солистов партитуру еще не совсем забыли – так что постановку можно осуществить, с позволения сказать, «малой кровью». О воплощении в жизнь новой версии спектакля с иным сценическим оформлением автор этих строк узнал от самого главного в этом деле человека, режиссера-постановщика Евгении Теняковой.

«Но когда проходят мимо

Примадонны оперетт,

Чтоб увидеть их без грима,

Мы стремимся им вослед».

Итак, она звалась… Само собой – Татьяной и еще 35 именами главных героинь опер и оперетт (коли по алфавиту – от Аиды до Февронии с остановкой на Сильве), партии которых в репертуарном багаже заслуженной артистки России Евгении Теняковой. У нее еще уйма всяких премий, грантов и прочих доблестей, но я не вижу смысла тут это все перечислять. Для посвященных Тенякова – своеобычный бренд оперы, а кто не знает … ну и ладно.

Лично меня в ее биографии поразило другое. Видимо, скептически относясь ко всяческой самодеятельности, Евгения Михайловна ради постижения постановочного ремесла поступает и в 2010-м году успешно заканчивает РАТИ (прежде – ГИТИС) по специальности «режиссер музыкального театра». Люди добрые, это параллельно с успешной сценической карьерой, каковая на тот момент исчислялась четвертью века! Не стану произносить красивых слов насчет преданности театру и искусству вообще. Чтобы понять и оценить суть этого поступка, попробую спроецировать ситуацию на себя, грешного. Вот сказали бы мне: мол, станешь редактором самого успешного СМИ, только иди опять поступай куда-то, сдавай сессии, защищай диплом – повелся бы? Не знаю. Вряд ли. Нет. Точно – нет. И вовсе не потому, что свою профессию не люблю или какого потолка уже достиг; даже не знаю… Хлопотно это… Но не уважать такую позицию, такой подход к делу, как у моей собеседницы, не могу. 

- Каждый художник транслирует в спектакле собственную личность, - рассказывает она о своей работе над грядущей премьерой. – Я решила, что это будет классическая постановка, без украшательства, модернизма или эпатажа как дани моде. Важной считаю динамизацию всех драматических и интермедийных «кусочков». Стараюсь не допускать на сцене формальных отношений: красиво петь и просто говорить текст в оперетте – значит превратить все действие в пошлость. Крайне необходим тандем режиссера и дирижера, здесь у нас с Евгением Хохловым полное взаимопонимание. Вообще поющий на сцене человек должен иметь определенный запас прочности и покоя – чтобы хорошо спеть, адекватно двигаться, вовремя увидеть дирижера. А главное – хочется искренности актеров; это как раз не всегда получается. Стараемся ведь не ради славы, денег или места в репертуаре; я хочу, чтобы спектакль жил только потому, что он создан. Что до сценического оформления, в нем прекрасно проявила себя художник Наталья Хохлова. И я потрясена работой наших цехов – поделочного, реквизиторского. Очень пошив постарался, роспись тканей просто гениальная.

«Полное счастье бывает только в опереттах».

- Помилуйте, Евгения Михайловна, не спокойнее ли оставаться ведущей солисткой и за те же, в сущности, деньги располагать исключительно собой?

- Нет,- отвечает, - режиссерская профессия так же затягивает, как музыка. А если человек приходит в театр зарабатывать деньги, он пришел не туда.

Ну, это мы как раз проходили: не в деньгах счастье. А в чем?..

«Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось»?

Согласно режиссерской концепции Евгении Теняковой, в «Сильве» сразу три пласта любви. Солнечная, открытая, с первого взгляда, моментальная, как снимок «Полароида» - чувства Бони и Стасси. Сложная страсть с рефлексией, недоверием, расставаниями-встречами, слезами-поцелуями – взаимоотношения главных героев Эдвина и Сильвы. Наконец, любовь третьего возраста - почти никаких плотских чувств помимо заботы и теплоты отношений друг к другу, и при любом раскладе это сохранится – у Леопольда и Юлианы (к слову, вот она-то и есть реальная княгиня чардаша; это я к тому, как недалекие люди невольно переместили акцент в названии). Все это – равноценные грани сюжета, позволяющие всему действию искриться под стать великой музыке маэстро Кальмана. Каждую грань надобно отшлифовать отдельно.

Может статься, какой-нибудь эстетствующий умник сыщет, как до такой трактовки докопаться. Мне вон и самому первым, грешным делом, пришел на ум заезженный рекламный слоган про «три в одном». Покуда не сообразил, что все перечисленные разновидности любви пережил в хронологическом порядке. Слушайте, а ведь здорово, что оперетта – вроде легкий развлекательный жанр – иногда дает нам повод крепко, всерьез задуматься!

И вообще хорошо, что есть оперетта и есть люди, готовые донести до нас эту радость. Я не ведаю, как сложится дальнейшая режиссерская судьба Евгении Теняковой. Почему-то уверен, что в ее красивой умной голове (раритетное сочетание, согласитесь) еще полным-полно творческих идей. Впрочем, сейчас ей точно не до них. Сдача спектакля назначена на пятницу, 13-е – видать, не обошлось без «частицы черта в нас»…

Александр Владимиров