Юрий Стерликов о власти, судах, коррупции и неприкасаемых 

 

Разведка донесла: у начальника Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по области выходных и праздников нет. График  в выходные и праздники чуть менее напряженный. А так — на посту. Чем мы и воспользовались. Пришли на Соколова, 34 к 10 часам 4-го января и стали забрасывать генерал-лейтенанта вопросами. Один при этом притворялся журналистом добрым. А другой - злым.

- Есть мнение, Юрий Юрьевич, что ваш непосредственный начальник важнейшим из искусств считает кино. И даже сам снимался («На углу, у Патриарших» - ред.), когда райотдел возглавлял. В эпизодической роли. Но тем не менее. В вашей судьбе кино, как пишут, тоже сыграло не последнюю роль. Именно фильмы, советские фильмы о милиции вдохновили вас на выбор профессии. 

- Мы воспитаны на этих фильмах. «Петровка, 38» - культовая картина моего поколения. Ну, и потом у меня отец в системе МВД работал, в ФСИН. Академию окончил. Но я поначалу в мединститут собирался. Хирургом хотел стать. 

- Отец убедил пойти в милиционеры?

- Напротив — отговаривал. Но друзья поступили в Высшую школу милиции. Поступил и я.  

- Реальность тогдашней милиции сильно отличалась от киношной?

- На мой взгляд, нет. Законодательная база того времени способствовала наведению порядка. Социальная защищенность сотрудников МВД была высокой. Я окончил школу милиции в 1986 году. Рядовой инженер тогда получал 110 рублей. А мне, рядовому оперуполномоченному, платили 215. Бесплатный проезд на общественном транспорте, льготы по коммунальным платежам. Квартиры мне, правда, получить не удалось. Но вообще и квартиры давали.

- А что касается преступлений. Тоже все, как в кино?

- Ну, во всяком случае, убийство считалось чрезвычайным происшествием. Сейчас - обыденность. Что-то сломалось в умах людей. А жестокость просто с детства воспитывается. Посмотрите, какие сейчас фильмы! Какие мультфильмы! Ютуб. Самое большое количество просмотров — сцены жестокости.

- А как вам нынешние детективы? Они ж все, как под копирку. Обязательно бюрократ, с преступностью сросшийся. Обязательно — какой-нибудь гаденыш из МВД, который на этот преступный альянс работает. А честного полицейского из органов, как правило, выживают. А то и в тюрьму. Нет, в конце «кина» добро-таки побеждает зло. Но сначала бабло побеждает добро.  Вот такая коллизия насколько к действительности близка?

- Это же общеизвестно. Коррупция есть. И есть она в органах внутренних дел. И выявляется. Существует подразделение собственной безопасности, которое выявляет. Но ведь есть и положительные примеры. Никого не интересуют! Проводим пресс-конференцию. Рассказываю о сотруднике органов внутренних дел, который спас людей из огня. Говорю: давайте напишем. Корреспонденты как ответили? Не рейтинговая информация. Прошли новогодние праздники - бытовых преступлений много. От тяжких телесных повреждений  до убийств. Установили преступников.  Собрана доказательная база. Колоссальный объем работы проделан! Почему про это не пишут?

- Не рейтинговая информация.

- То же отношение к работе администрации. Лампочки в подъездах горят, снег убирают, мусор вывозят — не замечают. Чуть что не так — сразу волна негатива. 

- Ну, а если лампочка не горит?

- Если у меня на лестничной клетке  не горит лампочка, я иду и  меняю ее на новую. Не постесняюсь выйти и лестничную клетку помыть. Я ж тут живу. На службе то же самое.  Пришел после школы милиции в отдел. 3 опера — 2 кабинета. Ремонта давно не было. Раскрыли серийное преступление — нам премию выписали. Скинулись, купили шторы, обои. В выходной пришли, обои поклеили, шторы повесили. А тут вот в праздники ездил по райотделам. В одном захожу в кабинет — бардак. А работают в этом кабинете офицеры. И не просто офицеры — женщины. Спрашиваю: грязь почему? Говорят: уборщица в праздник не работает. Не понимаю я этого. Нас иначе воспитывали. И система подготовки кадров была иной. И не было вот этих карьерных скачков. Вчера ты школу милиции окончил, а сегодня уже...

- ...руководишь райотделом.

- Человек должен все ступени карьерной лестницы пройти. Потому что каждая ступень — это определенный уровень знаний, умений и навыков. Допуска, как я говорю. Работал я, скажем, начальником отдела в УБОПе. Был один уровень допуска. Стал начальником инспекции  штаба УВД  — другой уровень. Начальником штаба — третий. И чем выше ты стоишь, тем тяжелей груз ответственности  за принятие решений.  Некоторые властью упиваются. А я ничего, кроме вот этого груза, не чувствую.

- И какие решения вам труднее всего даются? Вот в этом вашем кабинете?

- Привлечение коллег к дисциплинарной ответственности. Освобождение от должности. Увольнение из органов. Вот тут  тяжело. Морально. Такая, знаете ли, досада берет, что не смог…

- Направить человека на путь истинный? 

- Так люди-то в основном молодые! Анализ провели: основная масса сотрудников МВД, совершавших правонарушения и преступления, — 82-го - 91-го годов рождения. Мы в милицию за романтикой шли. А у этих — доллары в глазах.

- И много было таких случаев? Когда приходилось привлекать, освобождать и увольнять?

-  Мне кажется,  много.

- Но вернемся к вашему карьерному росту. Присяга. В каком-то интервью вы говорили, что это было одно из самых сильных ваших переживаний. При этом присягали вы одной стране, а работать пришлось в другой. Как перенесли? Шок?

- Не скажу, что был шок... Было, скажем так, не просто. Перемены, они ведь и правоохранительной системы коснулись. Начался процесс либерализации законодательства. Амнистии пошли. А каждая амнистия всплеск преступности дает. А закон об административном надзоре отменили. До перестройки был. И позволял осуществлять контроль за лицами, ранее судимыми, и предотвращать рецидив тем самым. Существовал закон о ДНД, хотя сотрудников органов внутренних дел было  гораздо больше, чем сейчас. И этого закона не стало. А что касается перемен в иных областях... Да некогда было, честно говоря, за ними следить. Вставал, как и сегодня, в 6 утра. Занимался спортом. В 8 уже  в райотделе был. Домой возвращался в 23-24. У оперуполномоченного ведь, как и у участкового, зональный принцип работы. И все расследования на тебе — от мелких краж до убийств.

- А преступность уже организованная.

- Когда начинал в школе милиции учиться, а это 82-й год, даже понятие «организованная преступность» не рассматривалось. А когда заканчивал, а это 86-й, уже и методические рекомендации по выявлению такого рода преступлений появились. У меня и вопрос на экзамене был - «Организованная преступная группа. Методика документирования и привлечения к уголовной ответственности».

- В засадах сидели?

- И в засадах сидели. Допустим, кража с автомашин. Сами машины тогда реже  угоняли. А «раздевали» их часто. Лобовые стекла, резина, магнитолы. Ну и ставили машину-ловушку и  сидели в засаде, как вы говорите. По несколько ночей. До тех пор, пока воров не задержим. Но глаза, поверьте, блестели. И, кстати, сейчас ездишь по отделениям, общаешься с молодыми операми и понимаешь, что интерес к работе не потерян. Горит в глазах такой охотничий огонек. Раскрыть преступление для такого — удовольствие. Хотя работать в нынешних условиях много трудней. Тот же угон автотранспортных средств. Раньше, если задержим преступника, то мера пресечения - арест. Сейчас  ареста только в случае серийников добиваемся. И то с трудом. На группе пятнадцать угнаных машин, и доказательства собраны — не арестовывают. Вновь задерживаем — подписка о невыезде. Я не зову к ужесточению. Я — за избирательность. Человек оступился - всяко бывает. Драка и по неосторожности причинение вреда. Тут, согласен, можно, если человек не алкоголик и не занимается преступным промыслом, снисхождение проявить. Но как раз такие почему-то оказываются за решеткой.

- Ну, видимо, денег у таких мало. Но скажите: вот этих, которые с огоньком, их много?

- Немного. В УБОПе работал — из школы милиции дали двух парней на стажировку. Шесть часов вечера — а они домой собираются. У нас, говорят, рабочий день кончился.  

- Но хоть профессионалы? Те, которые без огонька?

- Нет, уровень, конечно, упал. И не только профессиональной, но и общей культуры. Человек пишет рапорт о приеме на работу, а там порядка десяти ошибок. О чем это говорит?

- Но я хотела бы  вернуться к переменам, которых требуют наши сердца. История показывает, что требуют они их периодически. Вот опять - протестные митинги, шествия. А Стерликов уже не опер. Начальник главка. Совсем другой, как вы говорите, уровень допуска. И митинги — это теперь ваша зона ответственности. И вот есть такой Венедиктов, который в «Эхе Москвы» главный, а по совместительству член общественного совета при ГУВД Москвы, и вот он очень хвалит Колокольцева. Говорит, когда ваш начальник руководил ГУВД Москвы, а по ней ходили москвичи с протестами, то вверенные Колокольцеву милиционеры действовал на его, Венедиктова взгляд, корректно.  И вот у меня какой вопрос: вам в 80-е или в 90-е не случалось участвовать в сопровождении, скажем так, митингов? Тоже ведь до фигищи всяческих было.

- Я не участвовал. 

- А если бы довелось? Помните, «Альфа» отказалась штурмовать здание Верховного Совета? Что если вдруг вы получите приказ, который войдет в противоречие с вашими убеждениями? Может же такое случиться?

- А вы знаете, что закон о полиции такую ситуацию предусматривает? По крайней мере, там написано, что сотрудник полиции обязан выполнять законные требования своего руководителя. В законе о милиции этого не было. И, видимо, ситуация, о которой вы вспомнили, и подвела к введению этой нормы. А что касается выступления граждан... Ну, вот . Последние такие мероприятия. Мне кажется, они нормально проходят Возникают отдельные спорные моменты, но мы встречаемся, мы проговариваем...

- С кем вы встречаетесь?

- С организаторами. И это требование не только нашего министра. Это требование правительства в целом, требование президента. Митинги — реальность сегодняшнего дня. Никуда не денешься.

- А вот еще в советское время было так называемое телефонное право. Если вдруг вам сегодня какой-нибудь, условно говоря, «обком»  позвонит. Как отреагируете? 

- Я всегда реагирую в соответствии с законом. И в отдельных случаях приходится разговаривать на повышенных, так скажем, тонах.

- То есть звонят. А не боитесь, что вас за строптивость...

- Боюсь. Но если поступлю вопреки закону, на чьи плечи ляжет ответственность?

- На ваши же и ляжет.

- Вот поэтому я и действую в рамках закона. По крайней мере, всегда смогу доказать свою правоту. Правда?

- Хотелось бы надеяться. А вот интриги, интриги в вашей структуре плетут?

- Интриги какого плана?

- Подсидеть. Звания очередного не дать. Или, наоборот, дать тому, который не заслуживает.

- В любой структуре есть люди, которые...

- ...интригуют.

- ...стремятся  занять должность повыше, получить заплату побольше. И это нормально. Если человек не идет по головам, а участвует в честном соревновании.

- Но должность можно же еще и купить.

- Ко мне с таким предложением не обращались. Хотя я знаю, что общения на эту тему ведутся. Доходит до меня такая информация. Но у нас, как я вам уже говорил, есть управление собственной безопасности. И оно эту информацию проверяет. И гласными, и негласными методами.

- Это ведь третья область, в которой вы работаете. Отличаются самарцы? Ну, скажем, от омичей.

- Другие.

- А в чем?

- Вы в Сибири были? Я не сибиряк, но двадцать с лишним лет там прожил. Там люди добрее. Честнее. Если обещают, то делают. А ... Я про своих сотрудников говорю. Иной докладывает: все сделал. Проверяешь — обманул. Поэтому здесь у меня принцип такой: доверяй, но проверяй. Выезжаю и сам проверяю. И, прежде чем в отдел идти, по району обязательно похожу, с людьми пообщаюсь.

- Вам хоть  опереться-то тут есть на кого ? Вы кого-нибудь с собой привезли?

- Вы знаете требование министра? Взращивать кадры на месте. Так что из Омска приехали двое, из Смоленска - трое. Пятеро. Все. В Тольятти начальник полиции тоже — смоленский. Но я с ним не работал. Его в область из Москвы перевели.

- А с кем вам здесь приятней общаться: c властью или с бизнесом?

- Я общаюсь по роду службы.

- На вечеринки что ли не зовут?

- Зовут. Но у меня времени нет по вечеринкам ходить. Я и в выходные, как вы заметили, на работе. Разве что график чуть менее напряженный. В будни к 8 приезжаю, уезжаю в 21-22. В выходные до 3-4-х дня - в управлении. Принял дежурных, руководители с докладами начинают идти.

- Как вас семья такого терпит?

- Жена привыкла, а сын, он у меня взрослый, он в Омске. 

- Полицейский? Бизнесом занимается?

- Нет.

- Хирург?

- Студент. Экономика. Школа милиции тоже рассматривалась. Не захотел.

- Вы здесь в служебной квартире живете?

- В служебной, да.

- А у вас вообще-то жилье свое есть?

- Появилось к отъезду из Омска.

- Элитное, шикарное?

- Не элитное и не шикарное.

- Вы прямо, как ваш министр. Венедиктов говорит, что до того, как ГУВД Москвы возглавил, Колокольцев чуть ли не в двушке на Юго-Западе жил.

- Ну, у меня тоже была двухкомнатная, перед самым получением назначения в Смоленск дали трехкомнатную. Родители живут.

- Кавказ же был еще в вашей биографии. А мы о Кавказе и не поговорили.

- Обычная cлужебная командировка.

- Ребята из Омского УВД там воевали?

- А из какого УВД не воевали? Начальники сопровождали. Но я недолго там был.

- Что-то мы все о работе и о работе. Факультативных занятий у вас что ли вовсе нет?

- Рыбалка. С удочкой люблю посидеть. Именно посидеть. Мне результат не важен. Важен процесс. 

- И где сидите?

- Да, бывает, прямо вот здесь, на берегу. Доклады в воскресенье примешь - и на часок к Волге. Сетей не признаю. Спиннинг есть. Но чаще с удочкой. Вечером спать ложишься, закроешь глаза — поплавок прыгает, значит - хорошо отдохнул.

- А за что милиционеры пьют, интересно?

- Не знаю.

- Вы не пьете?

- Могу не пить. Могу выпить.

- Коньячку?

- Водочки.

- С пельмешками? Ну раз двадцать лет в Сибири.

- Необязательно. Было бы с кем поговорить. А что касается тостов... Самое главное для сотрудников МВД, особенно тех, кто имеет отношение к розыску, — это, наверное, семья. Приходит на службу молодой лейтенант, нагрузка бешеная - очень трудно сохранить семью.

- Муж  в засаде, а жена, думает, у зазнобы.

- Он, может, и не в засаде. Возьмите те же футбольные матчи. Кто обеспечивает порядок? А какое здоровье нужно! Какие нервы! У нас в группе  26 человек было. Трое только в милиции остались.

- А перспективы-то у молодого лейтенанта есть? Я не о карьерных — о бытовых. Жена. И, может быть, уже и дети. И возникает вопрос жилья. И нормальной зарплаты. Потому что детей сейчас вырастить...

- Тяжело.

- И жена же молодая - красивая, а хочет быть еще моложе и красивше. И это тоже деньги. Машину опять же хочется...

- Заработная плата  сейчас, я считаю, нормальная. Около 40 тысяч опера  получают. От 35 до 40, в зависимости от подразделении. Во ФСИН — меньше. Следственный комитет долго нас в этом смысле опережал. И многие наши уходили в СК работать. Сейчас обратная миграция началась. Квартиры служебные. В прошлом году на 190 человек, среди них и ветераны есть, мы получили социальные выплаты на приобретение жилья. От 2 до 5 миллионов. В этом году тоже планируется выделение таких же средств. И если планы станут реальностью, то удастся проблему закрыть. Что до машины... Мне кажется, и машину можно купить. Смотря какие запросы. У всех же они разные.

- Если кто-то из ваших оперов приедет на службу на «Лексусе», смело проводите служебное расследование?

- Мы проводим.

- У вас у самого, кстати, какая?

- «Лексус».

- Это, конечно, неприличный вопрос, но сколько генерал-лейтенант получает? Скажете?

- А смысл?

- Тогда другой вопрос, поприличней. Вот вы говорили,  что только трое из группы вашей остались работать в милиции. Где остальные? Наверняка кто-то в бизнесмены пошел…

- Есть, да.

- А кто-то в бандиты?

- И такой есть. Один. С третьего курса ушел.

- Авторитетом стал?

- Ну мы ж его и «принимали».

- А бизнесменами ваши однокурсники до какой степени стали? Олигархов среди них нет?

- Олигархов нет.

- Вы говорили, что были в Израиле. А вы там моего «друга», вашего предшественника, господина Реймера не встречали?

- Нет. Я там давно был.

- Выше некуда руководитель. И вдруг всплывает история  по закупкам продовольствия для осужденных по явно завышенным ценам. Еще какие-то мутные, полууголовные дела его. Потом выясняется, что господин Реймер после отставки отбыл вначале в Германию, а сейчас где-то в Израиле. Он же носитель государственных секретов. Как же так?

- Ну, значит, кто-то разрешил выехать. Но это не моя компетенция.

- Юрий Юрьевич, я ж не про службу. Я про то, что один, вот этот один человек наносит имиджу полиции гораздо больше вреда, чем все журналисты области, которые ищут, как вы говорите, рейтинговые темы.

- У нас любой факт - даже совершение ДТП в состоянии алкогольного опьянения сотрудником органов внутренних дел наносит вред имиджу.

- Речь об уровне...

- Он не сотрудник органов внутренних дел.

- Он был им. Он был вашим предшественником. Сидел в этом самом кресле.

- Я не обсуждаю ни предшественников, ни тех, кто придет после меня. 

- Ну, бог с ним, с Реймером. Вот Света так вежливо подбиралась. А я прямо спрошу: власть давит?

- Нет, не давит.

- А попытки были?

- Я говорил уже: отдельные люди звонят, о чем-то просят. Но это не значит, что давит власть. Власть в вашем понимании - это кто?

- Губернатор Меркушкин, например.

- Давайте так говорить. Мы занимаемся вопросами обеспечения общественной безопасности и правопорядка. Они лежат в плоскости взаимоотношений с органами самоуправления и с администрацией области. И есть ряд программ, вы об этом прекрасно знаете, которые способствуют профилактике и снижению уровня преступности и реализовать которые невозможно без поддержки губернатора и думы.

- Ну вот вам и надо поддерживать с ними отношения. В том числе и неформальные. Ну чтобы они вас поддержали.

- А в чем они заключаются в вашем понимании - неформальные отношения?

- Ты — мне, я — тебе.

- Нет, так вопрос не ставится. Пока, по крайней мере, не ставился. Я обосновываю необходимость программы и пытаюсь достучаться. На заседаниях той же Губернской думы. Обращаюсь к губернатору. Скажем, по хранению игровых автоматов, по хранению алкогольной продукции, которая изымается. Объемы большие — 5 тысяч игровых автоматов, 120 тонн алкоголя, а места для хранения изъятого не хватает. Обосновываю. И вопрос сдвинулся с мертвой точки. По крайней мере, нам пообещали в первом квартале помочь закрыть эту тему.

- Зачем хранить-то? Уничтожили бы, да и все.

- Без судебного решения не имеем права. А судебные решения у нас долго принимаются.

- А насколько Николай Иванович Меркушкин был прав, когда на коллегии областного УВД сказал, что без людей в погонах заниматься нефтеврезками невозможно?

- Вы ж сами прекрасно понимаете, что невозможно. Но люди в погонах - это ведь не только сотрудники органов внутренних дел.

- В том числе.

- Ну есть. Есть и такие факты. И ряд решений организационных принят. Но это все, согласитесь, не вчера началось. И даже не три года назад.

- А существуют конфликты между правоохранительными структурами? Cледствие, прокуратура, суды...

- Я не знаю, про какие конфликты...

- Ну, вы повязали кого-то, скажем. Дело забирает следственный комитет...

- Не всегда.

- Хорошо. Доходит человек до суда, там представляет интересы государства прокуратура, а суду взятку дали. И суд принимает решение. Человеку куковать лет 15, в лучшем случае, а он выходит на свободу прямо из зала суда. Я вспоминаю историю начала 90-х. Был такой заместитель прокурора города Анатолий Волков, царствие ему небесное. Пришел, говорит: «Давай выпьем. Мы все сделали. Все! А эта мразь сегодня мне звонит: ну, я поехал — меня суд оправдал. Паши дальше».

- Понимаете, есть разные категории дел. Есть дела, которые не передаются в следственный комитет, а сразу начинают расследоваться. Во взаимодействии с СК и прокуратурой идет наработка материалов. Есть дела, которыми следственный комитет занимается. Например, налоговые преступления. СК и расследует, и в суд направляет. Но оперативное сопровождение опять же лежит на нас. Сказать, что идет какая-то война, я не могу. Возникают вопросы. По отдельным уголовным делам. Те же сотовые мошенники. Четыре с лишним тысячи на сегодняшний день зарегистрировано совершенных ими преступлений. По всей России пострадавшие. Но заявления приходят к нам, потому что звонки идут из наших исправительных колоний. Сидит человек 15 лет. Тридцать два преступления мы раскрыли. Экспертизы провели: голосовые, по связи - доказали. 2 месяца добавляют к 15 годам.

Вот как вы думаете, каким будет отношение оперов  к такому судебному решению? Прокуратура, впрочем, вышла с протестом. Так что, посмотрим еще, что получится.

- А есть какие-то неприкасаемые? Начальство или внутреннее чувство вам говорит — этого не надо трогать.

- Ну нет, нет у нас неприкасаемых. И внутреннее чувство мне одно говорит — закон писан для всех. Вот мы с вами об игровых аппаратах вспоминали, что около тысячи из изьятых у нас пропали. Пропали. Так ведь выявили пропажу мы. Можно было не афишировать. Но я назначил служебную проверку. Материалы передали в следственный комитет. Нам их вернули на доработку — всплыли дополнительные факты, и сейчас новая комиссия работает, проводят сверку всего объема изъятых аппаратов. А те сотрудники, которые входили первоначально в эту комиссию, будут привлечены к ответственности.

- За халатность?

- Возможно, были злоупотребления. Проводится проверка. Мы не бездействуем. В прошлом году наше подразделение собственной безопасности признано одним из лучших в России. И говорит это не о том, что мы какие-то там молодцы. А о том, что проверки идут по каждой поступившей информации.

- А существует какое-нибудь негласное правило -  граждан типа депутатов не трогать: вони от них будет много, а результата никакого - все равно отмажутся?

- Не трогать в каком плане? Есть процедура. Вы о ней прекрасно знаете. Прежде чем начать в отношении депутата следственные действия, мы должны получить соответствующее решение думы. Но я вам скажу по секрету, что если попадает в поле зрения негативная информация, она все равно проверяется. Информация проверяется, и если есть объективные данные для возбуждения уголовного дела, то СК обращается в думу за снятием иммунитета.

- Скажите, а до Меркушкина вы такую информацию доводите? Информируете губернатора о своих, так сказать, подозрениях?

- Что касается органов власти и знаковых преступлений, то обязательно. Мы встречаемся практически каждые 10 дней. Губернатор интересуется. Вообще до всех первых лиц информация такого рода доводится. И до губернатора тоже. И если происходит нечто экстраординарное, я ему докладываю вне зависимости от времени суток. И главам района, насколько знаю, дано точно такое же указание.

- Чем закончится история с Чичельником?

- Жду судебного решения. А что касается моего собственного, то я Чичельника уволил до возбуждения уголовного дела. И знаете что меня еще удивило в этой истории? Точнее — кто. Предприниматели, которые писали о правонарушении. Мы просили их помочь в проведении специальных мероприятий — ни один не пришел.

- Ну тут, наверное, вопрос доверия полиции.

- А я думаю, дело еще и в сознании наших граждан. Что-то у них поменялось в голове. В Приволжском районе в 2010 году задержали одного из руководителей. С поличным. Материалы не вызывали сомнений. Суд присяжных его оправдал. Или вот еще об одном нашем сотруднике. Поступает информация — человек на рабочем месте в нетрезвом состоянии. Приезжаю, и в самом деле — нетрезв. Выводим на освидетельствование — подтверждается. Увольняю. Через месяц судебное решение.

- Возвращают?

- Оправдать, восстановить на службе. Уволил я его все-таки через 2 месяца. Но сам факт...

- А это правильно, что сейчас руководителей всех федеральных органов перебрасывают, как в годы Гражданской комиссаров с одного фронта на другой? В Самаре ведь своя жизнь. Очень многие ваши подчиненные выросли здесь. И с кем-то они учились, жили на соседних улицах, выпивали. И в этом числе могут быть и бандиты, и судьи, и адвокаты. Здесь же еще до фига личностного фактора. А тут являетесь вы и начинаете рубить безжалостно.

- Безжалостно? У меня подход другой. Говорил же - не разобравшись, решений не принимаю. Можно ведь с водами и ребенка выплеснуть. Хотя перед тем, как сюда приехать, целую папку негативной информации получил. Разными путями информация шла ко мне. И ориентируясь только на то, что там написано, надо было по приезду направо и налево головы рубить. Но я начал разбираться. По ряду сотрудников информация подтвердилась. Были приняты соответствующие меры. Но не по всем. Некоторые люди работают. Но, может, просто пока еще мы не выявили всю их деятельность.

- А может, кто-то специально дезинформировал?

- Ну мы ж с вами говорили об интригах.

- Выходит, хорошо, что ставят «варяга». Посидел - и дальше. Связями не успевает обрасти.

- Вот и я думаю, что ротация должна быть. И наше министерство  не единственное, кто таким образом проводит кадровую политику. В ФСБ  то же самое. Через определенное время…

- Какой у вас срок по закону в нынешней должности должен быть?

- Шесть лет. При наличии ходатайств соответствующих могут продлевать. В Смоленске удалось поработать лишь 3 года. Кому-то, может, и приятно было, что я ушел. А мне обидно — не все из задуманного сделал.

- Колокольцеву на вас не стучат? Как думаете?

- Полагаю, в отношении руководителей главков его информируют. Но я не знаю, есть ли какая-то информация на меня. Может, и есть.

- А кто у нас «смотрящий» по области?

- Вам зачем?

- Интервью взять. Вы его знаете?

- Лично не знаком. Но работа ведется. «Авторитеты», зарегистрированные на территории области либо не зарегистрированные, но проживающие, и группировки, которыми они руководят, находятся у нас на оперативном контроле. Сказать, на оперативном учете, я не могу — должна быть соответствующая доказательная база. И назвать имен этих людей вам тоже не могу по той же причине. Могу лишь сказать, что работаем. В Тольятти большой комплекс мероприятий проводим. Уже возбуждено 7 уголовных дел. И еще будут возбуждаться.

- Есть темы, на которые вы не имеете права говорить, при том, что эти темы не связаны с оперативной работой? Политика, например.

- Я уже говорил - мы вне политики.

- Если бы вам вот прямо сейчас пришлось подводить итог работы в области, какую бы оценку  себе поставили? По пятибальной шкале.

- Тройку.

- Не все преступления раскрыли?

- А все раскрыть невозможно. Не бывает 100-процентной раскрываемости.

- А какие цифры реальны?

- 65-70 максимум. И для меня тут важны не победные реляции. Мне важно, чтобы статистика отражала реальное положение дел. Два с половиной года я здесь. И все это время требовал реальной статистики. И привлекал к дисциплинарной ответственности за приписки. И поверьте - врать стали меньше.

- Что вы испытали, когда узнали об этой истории казанской с бутылкой шампанского?

- Стыд. Какие еще могут быть чувства. Я как сюда пришел, сразу же высказал свое отношение к незаконным методам воздействия.

- А были факты?

- Были. И возбуждались уголовные дела в отношении сотрудников, которые  эти методы применяли. Стопроцентную гарантию дать, что сегодня не применяются, не могу. Но уверяю: ни одна поступившая в этот кабинет информация не остается не проверенной. И если факт подтверждается, наказание последует неотвратимо.

Вопросы задавали Сергей Курт-Аджиев и Светлана Внукова