Валерий Фадеев о войне, вредной еде, «поддушенных» СМИ и о том, в чем точно не виноват Кремль.

 

Главный редактор журнала «Эксперт»; один из отцов- основателей журнала «Русский репортер», и ведущий ток-шоу «Структура момента» на «Первом канале» отвечал на вопросы юных журналистов. Дело было , дело было на Молодежном форуме ПФО, дело было в июне.
«Ну почему так жарко?» — недоумевал гость

- Какие темы, на ваш взгляд, не достаточно освещаются средствами массовой информации?

- Вредная еда. Человечество жрет вредную еду и никому до этого нет дела. Человечество переживает этап химической, вредной еды. Прогресс штука не линейная. Картины Кристофера Вула (Вул — американский художник-авангардист, прославившийся абстрактными монохромными полотнами, которые выглядят как пересекающиеся слои наносимых и стираемых линий, – С.В.) вряд ли можно назвать прогрессом. Это регресс. Деградация. И то, что сейчас происходит с едой – это безусловно деградация. Все человечество, за исключением самых богатых людей, ест вредную еду. Но этой темы как будто не существует. Мы обсуждали с несколькими губернаторами — Белгородский губернатор (Евгений Савченко – С.В.), например, очень увлечен этой темой — как сделать так, чтобы российское сельское хозяйство начало производить здоровую еду. Чтобы не только те, кто побогаче, а все 150 миллионов наших людей имели на своем столе здоровую пищу. Важнейшая задача! Я убежден, что в ближайшие годы будет происходить слом прежней системы аграрного производства, и в первую очередь в России. И мы, журналисты, должны поднять эту тему на должную высоту. Только когда журналисты поднимают тему, тема становится политической и по ней принимаются какие-то политические решения.

- Тут до вас выступал Виктор Кузнецов (Виктор Кузнецов — советник губернатора. Литературная запись его выступления на iВолге была опубликована в «Парке Гагарина». – С.В.). Лекция у него называлась «Для тех, кто решил остаться», и говорил он о том, в какой тяжелой ситуации находится Россия и что главная ее проблема это лицемерие людей его поколения, которые пришли к власти в 90-е. На службе они — государственники, а домой приходят и пишут стихи: «Беги мой сын, беги отсель».

- Есть такое дело.

- А какая, на ваш взгляд, главная проблема у родины? Кроме еды.

- Вы сказали – гнилая элита.

- Я не говорила.

- Я обостряю. Гнилая элита. Это и есть главная проблема. А что касается еды... Представьте, что мы действительно начнем переделывать наше аграрное производство, и страна начнет производить вкусную здоровую еду. Мы и сами будем ее есть. И мы станем образцом для мира. Мы освоим технологии производства такой еды. Мы начнем экспортировать и еду, и технологии ее производства. Это грандиозная задача. Лет на 30. С гигантскими инвестициями. Мы богаче станем от этого.

- Но как эту задачу решать, если те, кто пришел во власть в 90-е, не собираются из нее уходить, а именно они, если верить Кузнецову, не дают свершиться российскому экономическому чуду?

- Терпеть и ждать.

- Чего ждать? Когда эти люди уйдут естественным образом?

- Это очень важный вопрос. И этот вопрос исследован на примере науки. Ученые выдвигают какие-то теории. Появляются новые ученые и выдвигают новые теории. Это продвигает науку. Проблема в том, что почти никогда не удается протолкнуть новую теорию, пока носители старой не умерли. Почти никогда. Это социологически доказано.

- То есть, надежда на ровесников тех, кого собрала «iВолга»?

- Конечно. Новое поколение придет во власть все равно. Никуда не денется.

- А вот еще интересно, как вы смотрите на процесс деурбанизации? Много знакомых в Пензе. Люди уезжают из города.

- И хорошо. И правильно. Они ж не из России уезжают. Василий Шукшин, выдающийся писатель, в одном из своих рассказов 60-х годов говорил: «Придет время, и вы побежите из своих вонючих городов». Вот побежали. И это хорошо, потому что инфраструктура города будет разгружаться, у города появится больше деньжат, город станет обновляться. Вообще, в ближайшее десятилетие образ жизни людей будет радикально меняться. Он будет гораздо более спокойный. Он будет такой более крестьянский, что ли. В Москве живет 15 миллионов человек. Почему они там живут? Они там живут потому, что вокруг регионы бедные. Надо и в этих регионах обеспечить людям нормальную достойную жизнь. Зачем нужна эта пятнадцатимиллионная московская истерика. От нее надо уходить. И уже есть места, где вызревают идеи такого рода. Тот же белгородский губернатор. Очень толковый. И прагматично поступает. Продвигает, например, индивидуальное жилищное строительство. Хочешь построить дом? Вот тебе 15 соток земли в пригороде, вот тебе льготный кредит, инфраструктура. У человека есть дом, хозяйство, транспорт, который довезёт его до областного центра... Живущий своим домом человек иначе живет. У него ритм жизни иной.

- А как у нас с международной обстановкой?

- Будет ли война, вы хотите спросить?

- Ну вообще – какие угрозы, кто – враги, кто друзья?

- Я когда к матушке своей прихожу, она все время спрашивает: будет ли война? Матушке, ей 82 года, говорю: «Матушка, я не знаю». Но по логике то должна быть.

- Это по чьей логике? Производителей оружия?

- C точки зрения истории. Мир переживает эпоху глубоких трансформаций. А такого никогда не было, чтобы глубокие исторические трансформации обходились без войн. Другое дело, что череда локальных войн и напряжений локальных, может заменить большую войну. В конце – концов войны идут непрерывно.

- А кто с кем будет воевать в большой войне, если такая и в самом деле начнется?

- А неизвестно. Никому и никогда. Кто мог предположить, что цивилизованная с Эйфелевой башней Европа учинит дикую бойню Первой мировой войны. Кто мог это предположить?

- Ну а что на Украине, на ваш взгляд, происходит?

- Я не знаю. Все читают, и я – читаю. И я доверяю своим журналистам. Есть выдающийся журналист – Марина Ахмедова. Суперзвезда и лучше всех пишет о том, что происходит на Украине. В «Русском репортере» она работает. Ну кое-где еще пишет иногда. Она знает всю Украину. От Львова – у нее там друзья – до Донбасса. Ее не раз пытались расстреливать. И те, кто воюет на одной стороне, и те, кто воюет на другой. Cлава богу, не расстреляли. Так вот, она на стороне ополчений. Однозначно. Сначала интеллигенция наша колебалась, а потом пришлось делать выбор. И кто-то выбрал Киев. А кто-то – ополчение. Как говорят, и в подвалы таскали, и имущество отжимали, и расстреливали. Все что угодно было. Это война. Жестокая гражданская война – ужасов и грязи очень много. Но выбор приходится делать. И когда говорят, что журналисты должны быть вне политики, что они и не должны делать выбор – это ложь. Журналист всегда делает выбор. Великий репортер Хемингуэй в свое время сделал однозначный выбор, что не помешало ему и репортажи писать превосходные, и романы писать превосходные. Не может журналист не делать выбор. И если журналист говорит, имея ввиду то, что происходит на Донбассе, что он не сделал выбор, значит он на стороне Киева. Сто процентов! Он просто стесняется об этом сказать.

- А вы будете битву Чубайса с Навальным смотреть на «Дожде» («Навальный vs. Чубайс на Дожде» передача прошла 24 июня. – С.В)?

- Они будут драться что — ли?

- Ну, приблизительно.

- Я «Дождь» не смотрю. Когда «Дождь» был в сети, смотрел иногда. Сейчас нет.

- А «Эхо» слушаете?

- Когда в субботу или воскресенье вечером еду от матушки, слушаю минут 30-40. Сам на «Эхо» не хожу лет уже пять. В свое время принял решение не ходить на «Эхо», ну и не хожу. Не потому что... Нет, даже и слова никакие не хочу говорить. Просто – не хожу. И, как наблюдаю, все больше людей принимают такое же решение. Интересных там уже почти не осталось. На «Эхе».

- В свое время была передача в «Школе злословия» с вашим участием...

- Это было так давно... Сейчас сам веду программу на Первом канале. Вот мою программу смотрите. По вторникам. Очень поздно, правда, идет – полпервого ночи. И, к слову, дико интересным делом оказалось. Камеры, прямой эфир, и одновременно люди, такие довольно решительные, в ушной наушник что-то тебе говорят... Так, знаете ли, захватывает! А возвращаясь к Украине, скажу, что Киев почти не имеет шансов вернуть Донбасс. Но скорее всего война продолжится – правительство Киева, власти Киева, они невменяемые. И я думаю, будет, к сожалению, возобновление боевых действий. Ну очень велика вероятность. 50 на 50. А, может, и больше. И они еще потеряют в территории. И опять будет масса жертв. Два раза Киев начинал боевые действия, два раза проигрывал, но ему не хватает этих уроков. Украинский народ в большинстве своем тоже, к сожалению, сделал выбор. Украинский народ выбрал жесткий местами граничащий с нацизмом национализм. Местами, не везде, естественно. И на этом сейчас строится киевская государственность. И это не исключение. Почти вся европейская государственность построена на жестком национализме. Национальные государства – это изобретение Европы. Китай – это империя до сих пор: cеверные китайцы не поймут южных китайцев – они на разных языках разговаривают. Россия была империей. А Европа – это жесткие национальные государства. Сколько там резни было, пока Европа строились! Почитайте учебники истории — религиозная, национальная резня. В империях резни гораздо меньше. Этим империи и хороши. Византийская империя, Римская. Империи как бы бережнее относятся к народностям, которые живут на их территории. И в этом смысле более гуманны. Они пытаются дать возможность жить людям разных народностей и вероисповеданий. И какая-то гармония получается. А Киев выбрал жесткий вариант национализма. «Ах, вы хотите на русском языке говорить? Будем бомбить!»

- Нынешняя Россия — империя?

- Скорее, империя. По своему духу. Но это у нас называется федерализм. Нельзя говорить о федерализме на Украине. А у нас по-прежнему федеральное государство. B Татарстане свой язык. Попробуйте татарам запретить говорить на татарском языке. Люди возмутятся. И правильно сделают. Тот же Северный Кавказ. Не знаю насчет многоженства – это дискуссионная тема. Но в принципе национальные республики должны иметь определенные возможности жить по-своему. Тонкий вопрос – где границы. Надо думать. Империя же наша не сформирована по-настоящему. Она в процессе строительства. Поэтому так много недостатков. Да и строится она всего ничего. Конец 80-х, начало 90-х — крах предыдущей страны. Потом переходный период, в который вообще ничего не строилось — это было чистое выживание. Фактически строительство началось с началом путинской эпохи. 15 лет прошло. Пробовали многое. Больше выборов — меньше. Выборы такие, выборы сякие... Партий нет. У нас многопартийная система, а партии очень слабы. И это тоже объективная проблема. Зюганов не ушел в свое время — коммунистическая партия деградирует. Жириновский. Сколько ему лет уже? Тоже сильная партия была, сильная фигура во главе — опять же потихоньку деградирует. Что-то надо делать с партийной системой. Но что? Дали разрешение партиям создаваться — несколько лет назад вышел закон. 70 партий зарегистрировались! Где они, эти партии? Что Кремлю что-ли их создавать? Люди должны это делать сами.

- А может они и не нужны, эти партии?

- Правильный вопрос ставите. Фундаментальный Может быть, вообще не нужна партийная система. Понятно, что для сохранения какого-то порядка, для того, чтобы не было хаоса, надо держаться за то, что есть. Но это не означает, что это идеал. Нужна принципиально другая система. И, может быть, мы ее придумаем и будем внедрять.

- Какая, например?

- Не знаю... Ну вот смотрите: я состою в Общероссийском народном фронте. Над ним некоторые смеялись. Ну, да — не из учебника система. Но она действенной оказалась. Это общественная система — там даже удостоверений нет, в этом Народном фронте. Там зарплаты нет. А система действует. Ну, понятно — ее президент возглавляет, и там есть административный ресурс. Но это совсем не то, что написано в учебниках. Это чистой воды — творчество. И, может быть, в эту сторону двигаться надо.

- А не станет ли Общероссийский народный фронт очередной забавой Путина? Как и партия «Единая Россия».

- Партия «Единая Россия» — не забава Путина. «Единая Россия» – правящая партия. Она вам не нравится? Если бы вы смогли поглубже копнуть Демократическую партию США или Республиканскую партию США, вас бы, наверное, тоже покоробило. Я наблюдал их вблизи. Это не детский сад, где дети со счастливыми глазами бегают. Это политики. Жесткие циничные люди. И они везде такие. В любой партии. И партия «Единая Россия» — никакая, конечно, не забава. Это вполне живая партия. Она контролирует власть в регионах, она эффективно участвует в выборах. Не надо недооценивать.

- Знаете, я живу в маленьком городе. 110 тысяч — население. У нас 25 депутатов и...

- И у вас возникает вопрос — зачем такому небольшому городу, такой парламент? Я тоже удивляюсь.

- Нет, я о другом. Я о том, что из 25 депутатов 24 единороссы.

- Это потому, что они вовремя вступили в правильную партию. Все очень просто — это надо им для карьеры. В советское время из 25 депутатов все 25 наверняка были бы членами КПСС.

- Нет, ну должен же быть какой-то политический плюрализм...

- Что вы понимаете под политическим плюрализмом? Я — главный редактор журнала «Эксперт». Коллеги делают журнал «Русский репортер». Не было случая, чтобы я вмешивался в политику журнала «Русский репортер». Это так — насчет плюрализма. Вокруг чего плюрализм? По поводу чего плюрализм? Дефицит сильных партий — это драма общества, а не политической системы. Партия — это самодеятельность. Вы не можете заставить людей создать партию.

- Но оппозиции не дают развиваться.

- Не преувеличивайте. Некоторое время назад была создана партия «Справедливая Россия». Тогда была концепция «второй ноги». Опираться на одну «Единую Россию» системе тяжело, давайте сделаем партию «Справедливая Россия», будем ее усиливать, в системе возникнет баланс. Вот такая была идея. Но как ни помогали партии «Cправедливая Россия», она так второй ногой и не стала. Уж столько в нее ресурса вкачали кремлевского — не получилось. Нельзя искусственно вскормить сильную политическую партию.

- А не кажется ли вам, что это все лишь для того делалось, чтобы создать иллюзию демократии?

- Нет, ну есть же конституционное разделение властей. И оно реально работает, это конституционное разделение властей. Есть парламент. И в обход парламента вы не протащите ни одного серьезного решения — нужно принимать закон. А бывают такие законы, которые могут вступить в силу лишь после того, как за них две трети парламента проголосуют. Вы скажете, что парламент все равно под контролем правящего слоя. Да, под контролем. Но это не означает, что все решения проходят легко. Это не так. Bнутри элиты есть разные точки зрения. И часто очень тяжелые дискуссии идут. Вот я например... Если кто-то из вас читает журнал «Эксперт», то наверняка заметил, что «Эксперт» по части экономики занимает по отношению к политике властей, правительства в первую очередь, очень жесткую, оппозиционную часто позицию. Всяким там навальным и не снилось, да навальные в этом и не разбираются. И у «Эксперта» в связи с этим тоже есть проблемы. А знаете ли вы, что один из руководителей Общероссийского народного фронта Бречалов, Александр Бречалов, сейчас под охраной ездит? И семья его под охраной. Почему? А потому что он жестко влезает в деятельность некоторых регионов, некоторых начальников. Вы меня спрашиваете о формальных вещах: почему нет сильных партий? А я вам говорю о реальной деятельности. Вот Бречалов, который под охраной. Вот перед вами я, живой человек, который находится в жесткой оппозиции к экономической политике правительства. Я пока под охраной не хожу — спасибо правительству. Но борьба идет и идейная борьба в том числе. Она не формализована, потому что система политическая не сложилась, потому что она в развитии. Но вот эти разговоры, что вот кто-то сконструировал специально систему так, чтоб сымитировать что-то — пустые разговоры. Никто ничего не хочет имитировать, я вас уверяю. И еще по поводу оппозиции. Вот я программу веду, в программе 6 участников. И сначала там было два, как на улицах говорят, оппозиционера. Потом коллеги говорят: «Ну давай трех попробуем». Трое на стороне, условно говоря, власти, Кремля. Трое — против. Проблема не в том, что эти трое, которые на стороне Кремля, могут проиграть. Проблема в том, что мы не можем трех оппозиционеров адекватных найти. Таких, чтоб еще и говорили интересно. Зажигательно. Это же шоу.

- У нас тут есть уже одно такое шоу. Соловьевское.

- Моя программа лучше.

- Вызовы современной России. Что о них скажете?

- Это долгий разговор... Скажу лишь, что на один вызов мы уже ответили. Мы — народ России. Вероятность того, что Россия прекратит свое существование была же очень велика. Больше 50 процентов. Россия не прекратила своего существования. Это главный вызов, на который был дан ответ. И даже не только за путинские 15 лет. За последние 25 лет. За что погибали солдаты и офицеры в первую чеченскую компанию? Им даже денежное довольствие не платили. Им жрать было нечего! Они погибали там, брошенные под гранатометы. В Грозном, на Новый год. 15 тысяч человек погибло! Солдаты, офицеры. 15 тысяч! Больше, чем в афганскую войну. Вот за что? А вот за это. Это был вызов. Самый страшный. На него дан ответ — страна существует.

- Ну и что-нибудь в качестве напутствия молодым региональным журналистам.

- Надо быть реалистами. Привязанными к земле, к жизни. Проблема в том, что региональные СМИ почти все поддушены, поддавлены, мягко говоря. У нас в регионах почти не осталось независимых СМИ — все под местными властями. Недавно тот же Общероссийский народный фронт посчитал с помощью «Медиалогии» (Автоматизированная система мониторинга средств массовой информации, - C.В.) сколько позитивных и негативных публикаций про губернаторов в регионах и сколько в этих же регионах позитивных и негативных публикаций про президента страны. Так вот, соотношение позитива к негативу в случае губернаторов — 100 к 1. А в случае президента — 4 к 1; 5 к 1. То есть, президента можно ругать. А губернатора нельзя. Потому что все губернаторское. Потому что и гранты, и премии губернаторские, и даже частные издания все в каких-то отношениях с губернатором. Это сложнейшая проблема. Но это объективная проблема.

- Есть решение?

- Я предлагал в свое время сделать так, чтобы региональным СМИ (муниципальным, областным) деньги выделяли из бюджета, но чтобы главные редактора назначались каким-нибудь общественным институтом. На что мне возражали: те же общественные палаты все тоже назначены губернатором. Да, правда. Но вот Народный фронт появился. Не зависит от губернатора. То есть, моя идея заключается в том, что деньги контролирует тот, кто их дал, а контент контролирует общественность. Но пока это не модная идея. Это моя мечта. Ну и как реализовать, я пока не знаю. Но еще раз говорю: никто в Кремле не хочет, чтобы было так, как сейчас. Наоборот, в Кремле хотят, чтоб так не было. «Придумали такую систему, чтоб нельзя было пикнуть», — говорите вы. Это не так. Тот же самый Народный фронт собирает каждый год медиафорум. Триста грантов выдает по 300 тысяч рублей журналистам, желательно независимым, из регионов. Хоть каких-то денег им дать. Хоть морально их поддержать...

- Нет, но у нас же действительно какой-то просто миф о демократии. Когда в своем городе я начинаю критиковать власть, мне говорят: помни о Немцове.

- Были случаи, когда на журналистов, присутствующих на встречах с президентом и рассказывающих ему о проблемах региона, потом в тех же самых регионах в отместку жестко наезжали. Чуть ли не в тюрьму сажали. Да, это правда. А как вы хотите? Когда вы начинаете заниматься политикой, когда вы начинаете говорить и писать о политике, вы должны отдавать себе отчет, что политика — это одно из самых опасных занятий. Хуже, чем автомобильные гонки. И тут вас никто, никто не защитит.

Корреспондентская запись Светланы Внуковой
Фото пресс-службы iВолги