Жили-были на свете Сильвестр Сталлоне, Брюс Уиллис и Билли Боб Торнтон, и если у первых двух глаза были достаточно грустные и как бы обращённые внутрь, то Билли Боб Торнтон отличался склонностью к веселью, и именно об этом, а не о печали, говорил его прозорливый взгляд
Когда по выходным все трое собирались в летней резиденции Брюса Уиллиса в Вермонте, чтобы хотя бы на время уикэнда забыть о царящем в Голливуде продюсерском произволе, Брюс и Сильвестр преимущественно вздыхали и разглядывали кленовые листики. В компании двоих меланхоликов их друг Билли не мог позволить себе расслабиться и хотя бы на мгновение предаться грустным мыслям, поэтому он читал газеты — да, немногие знают об этом, но голливудские знаменитости, объевшиеся компьютерными спецэффектами не меньше зрителей, часто бывают консервативны в своих пристрастиях и читают бумажную прессу — итак, Билли Боб Торнтон читал газеты, выискивая новости повеселее, чтобы развлечь закручинившихся коллег.
И вот однажды он прочитал про девочку Аню с языком как pomelo (русские называют так не цитрусовый фрукт в толстой-претолстой кожуре, а такой специальный маневренный веник). Девочка Аня жила далеко от Вермонта, но даже туда донеслась новость о том, как много-много лет подряд Аня строчила в интернете удивительные и многословные глупости и гадости, оскорбляя кучу народа, и ей всё сходило с рук, потому что страна, которой выпало несчастье быть Аниной родиной, то и дело воевала — то с другими странами, то сама с собой. Понятное дело, вихри яростных атак не оставляли свободного времени для борьбы с Аниным языком, который, напомню, был как pomelo, которое не фрукт, а веник. Поэтому Аня продолжала резвиться, выдавая на гора всё новые и новые гадости и глупости, но беда её была в том, что её шустрый язык-pomelo отнимал у неё не только большую часть и без того небогатого ума, но и чувство реальности. Отнимал, отнимал и в конце концов отнял окончательно, вследствие чего Аня со своими плевками в публичное пространство договорилась однажды до того, что умственно отсталые люди — нежизнеспособный скот.
На этом месте Билли Боб Торнтон слегка поёжился, представив себе, что у Ани, возможно, есть бабушка, страдающая синдромом Альцгеймера, которой Аня каждое утро сообщает, что та — нежизнеспособный скот.
Утратившая чувство реальности Аня, читал дальше захваченный этой историей Билли Боб Торнтон, выпалила на весь интернет своё очередное авторитетное мнение, тем самым совершив жестокую ошибку. Ведь этот мир успел измениться, пока Аня азартно генерировала свои гадости и глупости и пестовала свой язык-pomelo. Мир в лице огромного количества родственников людей с ментальными отклонениями, немедленно прищемил Ане хвост, потребовав от неё публичных извинений. Подумаешь, наморщила носик Аня. Ну, извините, если вам это так уж важно, но я остаюсь при своём мнении, фыркнула она.
Статья про Аню заканчивалась недоуменным вопросом автора — почему мы в одиночку вынуждены противостоять Аниному pomelu? Где, спрашивал автор, наши герои блокбастеров и сериалов в жанре «трэш-гиньоль»? Где, конкретизировал он, наконец, Сильвестр Сталлоне с его сноровкой, Брюс Уиллис с его обаянием и Билли Боб Торнтон с его пугающей прозорливостью? Почему все эти люди, способные уничтожить любого дракона одним щелчком, бросили нас на произвол судьбы?
Увидев своё имя в предпредпредпоследней строчке, вышеупомянутый Билли Боб Торнтон так покраснел, что о кончики его ушей можно было спокойно поджечь спичку, нет, целый коробок спичек, чтобы запалить из сухой кленовой листвы костёр, и дым от этого костра почуяли бы даже в Аризоне.
– Вставайте, братцы-кролики, — произнёс Билли самым ужасным и бесчеловечным тоном, на который только был способен, и подсунул газету со статьей про Аню под нос своим друзьям. — Хватит мотать сопли на кулак, есть дело.
Он не без удовольствия наблюдал, как симметрично меняется выражение на лицах его друзей. Печаль в глазах Сильвестра и Брюса испарилась к третьему абзацу, а к финалу статьи там отчётливо пульсировало высоковольтное напряжение.
– Где мой гранатомёт? — с обманчивым спокойствием поинтересовался Сталлоне, а Брюс Уиллис незаметно (ну, так, по крайней мере, ему показалось, а на самом деле очень даже заметно) поиграл мускулами на животе и улыбнулся левым уголком рта. Его фирменная улыбка выглядит совсем не так, обычно он покоряет девичьи сердца, улыбаясь правым уголком, но сейчас был особый случай: он был уверен, что Аня — человек без сердца, и потому намеревался применить своё брюсуиллисово обаяние лишь затем, чтобы заманить её в ловушку.
Вооружившись самым большим гранатомётом, бутербродами и термосом с индейской настойкой из кленовых почек, придающей силу, друзья прыгнули в скоростной трамвай, который в мгновение ока домчал их до укрытия, где Аня со своим pomelom отсиживалась в ожидании, когда же стихнет гражданское негодование, вызванное её неосмотрительной репликой про нежизнеспособный скот. Конечно, все, кто обессилел в попытках заполучить от Ани нормальные человеческие извинения, так и высыпали на балконы и радостно приветствовали героев, пока те мчались от трамвайной остановки к цели своего путешествия.
Что делает человек, когда смотрит в глазок входной двери и видит там Брюса Уиллиса? Конечно, этот человек теряет от радости всякую осторожность и не придаёт значения тому весьма подозрительному и очевидному факту, что Брюс Уиллис вопреки обыкновению улыбается не правым, а левым уголком рта. Человек — в нашем случае этим человеком была Аня — бесстрашно открывает дорогому гостю дверь и мгновенно оказывается в плотном кольце мстителей.
– Позвольте, позвольте, — бормотала Аня, пытаясь увильнуть от цепких объятий Брюса Уиллиса, вблизи оказавшихся далеко не такими нежными, какими она воображала их себе, мечтая о возможной встрече, — куда вы меня тащите?
– На одну прекрасную планету, — ласково прожурчал Брюс Уиллис, с интересом рассматривая гранатомёт своего друга Сильвестра. — Дружище, у тебя же новое оружие, где ты его взял?
– Купил на барахолке, — небрежно ответил Сталлоне. — Это один из тех гранатомётов, которые были отвергнуты Шоном Коннери на съемках бондианы — он счёл невозможным утяжелять аристократичный имидж своего персонажа таким оружием.
– На какую такую планету? — возопила Аня и снова попыталась выкрутиться, но тут к ней вплотную приблизился Билли Боб Торнтон и заставил её замолчать — взглядом, как это умеют сериальные злодеи-социопаты.
– На прекрасную Планету Овец, — проникновенно повторил Брюс Уиллис. — Это такая планета, где ты превратишься в овцу — в такую, знаешь, белую кучерявую овечку, бе-е-е, — и будешь жить среди себе подобных. Станешь, пользуясь твоей же терминологией, скотом — но жизнеспособным, определённо жизнеспособным, представь себе, как это будет славно: Аня — жизнеспособный скот. Рай! Чистый рай.
– Но я не хочу в овцу! — возмутилась Аня. — Я хочу остаться здесь и продолжать сражаться с разными безобразиями! Хочу вызывать острую полемику и поднимать актуальные темы! Я журналист, а не овца!
– Ошибаешься, — возразил Брюс. — Ты овца, а не журналист, и среди присутствующих — а нас тут, как ты заметила, ровно трое, мы не можем ошибаться, — это обстоятельство не вызывает ни малейших сомнений. Кстати, Билли, у тебя пятно на воротнике. Похоже на кетчуп. Что за неопрятность, дружище, мы ведь шли на серьёзное дело.
И Брюс Уиллис укоризненно покачал головой.
– Это не кетчуп, — загробным голосом произнёс Билли Боб Торнтон. — Это кровь.
На всякий случай он не стал уточнять, что это кровь из его собственного указательного пальца, который он по неосторожности поранил сегодня утром кухонным ножом, когда готовил бутерброды на завтрак.
Услышав слово «кровь», Аня побледнела и превратилась в овечку, то есть событие, три секунды назад проанонсированное Брюсом Уиллисом, свершилось даже раньше запланированной высадки на Планету Овец.
– Эх, — раздосадованно сказал Сильвестр Сталлоне и взгляд его опять заволокло фирменной печалью, — такой сюжет скомкали.
– Да, — буркнул Билли Боб Торнтон, в мгновение утративший весь свой оптимизм негодяя. — Я ожидал большего от вас... то есть от нас, — торопливо добавил он, перехватив ироничный взгляд Брюса Уиллиса. Похоже, только он и остался доволен результатом операции «Аня и Планета Овец» — ну, и ещё та толпа благодарных зрителей, которые никак не могли добиться от Ани нормальных извинений.
– Честное слово, друзья, — заметил Брюс Уиллис, философски сощурив правый глаз — иногда намного лучше превратить человека в овцу как можно быстрее, не то он напакостит вам ещё больше. Сила и скорость удара порой куда важнее эффектного сюжетного хода. Катапультируйте её поскорее на Планету Овец и давайте выпьем настойки из кленовых почек, пока сюда не понабежали репортёры со своим излюбленным вопросом «Правда ли, мистер Уиллис, что сегодня вы опять спасли мир?»
Екатерина Спиваковская
