Безусловный антигерой прошедшей недели – наш «гуманный российский суд» во всем разнообразии своих составляющих. Но не ради двух ярчайших эпизодов, подтвер-ждающих этот тезис, я взялся писать (уж, вытерпите несколько абзацев – уверен, что третий эпизод поразит и вас)

Вначале – о том, как камчатский областной суд оправдал идейного вдохновителя современных экстремистов Федора Михайловича Достоевского. Полтора года назад житель Камчатки назвал своего оппонента на заседании мирового суда «идиотом». Судебный пристав по фамилии Иванов, на которой, как известно из другого классика, «вся Россия держится», решил не спускать «сквернословие» с рук. Написал рапорт о неуважении участника судебного разбирательства к суду, организовал экспертизу, согласно которой слово «идиот» является неприличным, соорудил уголовное дело в два с половиной тома, потратив на это своё и коллег рабочее время размером в вагон с маленькой тележкой.

Суд 14 раз рассматривал жалобы гражданина на незаконные действия приставов,  в результате которых гражданин заявил, что слово «идиот» узнал из школьной программы, в которую входил одноименный роман Достоевского, потребовав возбудить уголовное дело в отношении писателя «как подстрекателя к совершению преступления». Этим он породил девятимесячное разбирательство, в результате которого появился шедевр современного канцеляризма и «идиотизма»: «Достоевский Ф. М. скончался 28.01.1881, а Федорко Е. Н. [так зовут гражданина] родился 19.11.1960 года, Достоевский Ф. М. не имел реальной возможности склонить Федорко Е. Н. к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом». Доказав тем самым, что суд способен не только на неправосудные решения, но и прямо-таки «заточен» на понижение имиджа российской власти в целом.

Слава Б-гу, никто не пострадал, а между тем «пятерочка» строгого вполне Достоевскому светила. Особенно с учетом его богатого уголовного прошлого. И не просто какого-то там уголовного, а прошлого, отданного борьбе с государственным строем. И нашли же кого в школьные программы включать!

Второй эпизод – тверской суд над Фарбером, на котором обвинитель позволил себе шедевр русского устного: «А может ли человек по фамилии Фарбер бесплатно помогать деревне?» Фраза – настолько за пределами обыденного, что не удивлюсь, если «капитолийские ястребы» используют её для актуализации бессмертной поправки «Джексона-Вэника».

Ведь произнес её не бытовой жлоб из российской глубинки, порождение советского государственного антисемитизма, а представитель новой власти, которому за эту фразу никто не дал отповеди – ни другой представитель государства на процессе, судья, ни товарищи «по цеху», ни те, кто профессионально занимается поисками утерянной государственной идеологии.

В этом случае прокурор – реинкарнация отца российской провокации Гапона и свидетельство полной деградации отечественной образовательной системы.

Но не эти эпизоды, приковавшие внимание всего Рунета, подвигли меня на текст, а просмотр «полочного» фильма Дмитрия Астрахана. Я не оговорился – «полочного»: если в 50-е – 70-е фильм мог лечь на полку по решению художественных советов киностудий, то в настоящее время для того, чтобы не пустить ленту к зрителям, оказывается, достаточно не дать денег на её продвижение, не показывать фильм критикам и ограничить о ней какую-либо информацию. И никто картину вовремя не увидит.

В случае с фильмом Дмитрия Астрахана «Деточки» время играет, пожалуй, главную роль. Её нужно смотреть сегодня, потому что завтра будет и поздно, и интересно лишь с исторической точки зрения.

Как художественное произведение лента – «спорный» продукт. Это самое мягкое, что можно сказать по поводу сего «эстетического образца «народного» искусства». Диалоги, которыми говорят пассажиры переполненных маршруток и покупателей на вьетнамских рынках, монтаж, достойный лучших образцов школьных киностудий, игра актеров – как будто они всю жизнь провели на любительских подмостках районных театров. Все составляющие «трэша» налицо.

Кроме сюжета. В маленьком российском городке группа во всех отношениях образцово-показательных воспитанников детского дома начинает делать за взрослых их работу – наказывать продажных судей; садистов – офицеров российской армии; врачей, забывших клятву Гиппократа; бизнесменов, во имя прибыли поставляющих в детские дома испорченные продукты; учителей, доводящих своих подопечных до суицида; педофилов всех мастей; родителей, растлевающих своих собственных детей…

«Деточки» расправляются с ними со всеми способом, который кажется им единственно справедливым, – они их убивают. Убивают, потому что те, кто призван уберечь нас от преступников, либо защищают преступников, либо преступники сами. Не спасают и разговоры о грехе – нет греха в том, чтобы убивать врага во время начатой им войны, а все эти люди, составляющие для «деточек» власть, объявили войну своему народу (это почти дословная цитата из фильма).

И «деточки» убивают – под молчаливое одобрение «всего народа», а когда против «неуловимых мстителей» начинается войсковая операция с приказом «стрелять на поражение», все дети, живущие в городе, встают на их защиту.

В финале совершенно забываешь о художественных несовершенствах. Вернее, начинаешь понимать, что это не несовершенства никакие, а единственный, наверное, способ достучаться до «массовой аудитории», не всегда понимающей, что «в кинозале им показывают кино», и потому вряд ли способной реагировать на стилевые усложнения.

А режиссер полагает, что эту апокалиптическую сказку нужно посмотреть именно сейчас. И потому, что с экрана мгновенно считываешь картинку будней, и потому что сделать это предлагает самый оптимистичный российский режиссер, который до недавнего времени уверял нас, что «Все будет хорошо»!

Видимо, даже Астрахана достали…

Этот фильм просто необходимо посмотреть. Найдите его – сами знаете где. Найдите: тот, кто принял решение не информировать вас о фильме, знал, что делает. Не доставьте ему этого удовольствия.

Меня упрекают, что я «пугаю». Во-первых, «пугаю» совсем не я, а во-вторых, другого языка мои визави, похоже, не понимают. И это также почти дословная цитата из фильма «Деточки» Дмитрия Астрахана и его неизменного соавтора – драматурга Олега Данилова.

Виктор Долонько

Рисунок Сергея Савина