3 октября Самарский областной суд рассмотрел апелляционную жалобу журналиста Сергея Курт-Аджиева на решение Железнодорожного суда Самары.
Напомним, оно касалось иска, поданного к Курт-Аджиеву двумя сотрудниками полиции и примкнувшим к ним ГУ МВД по области. Они утверждали, что своими высказываниями о полиции в передаче «Эха Москвы » журналист причинил ущерб «деловой репутации» правоохранителей.
Двое полицейских, Белыхов и Разгуляев, утверждали, что именно они задерживали Мамуку Кахишвили 10 ноября 2011 года около кафе «Каспий» в Красноглинском районе Самары. Задержанный в процессе задержания умер. Независимая экспертиза, проведенная в Саратовской области, показала, что причиной смерти стала механическая асфиксия (то есть Кахишвили был задушен). Об этом событии и шла речь в радиопередаче на «Эхе», когда Курт-Аджиев посоветовал полиции вместо того, чтобы срочно пытаться очернить погибшего, «почистить ряды свои сраные». Кроме того, журналист употребил словосочетания «пьяная мразь, убили человека» и «пьяные скоты убили человека», а также еще ряд нелестных эпитетов в адрес задерживавших Кахишвили и в связи с общим положением дел в полиции. Суд Железнодорожного района частично удовлетворил иск ГУ МВД, отказав при этом полицейским Разгуляеву и Белыхову, так как их фамилии Курт-Аджиевым вообще не упоминались и до судебного процесса никому известны не были.
Судом было решено, что Сергей Курт-Аджиев должен опровергнуть следующие свои фразы: «Теперь они будут врать, что он накололся», «пьяные скоты убили человека» и «пьяная мразь, убили человека», а также оплатить судебные издержки в размере 4000 рублей.
Журналист с таким решением суда не согласился и подал апелляцию в Самарский областной суд. Рассмотрение ее и состоялось 3 октября.
Судебная коллегия попросила Сергея Курт-Аджиева изложить свои доводы. Журналист повторил часть своих доводов в суде первой инстанции и сообщил о новых обстоятельствах, которые могут иметь значение для данного дела. В том числе упомянул официальное сообщение следственного управления СК РФ по области о том, что полицейские не виноваты в удушении Кахишвили, а задерживали его какие-то «неустановленные» добровольные помощники милиции. Которые, видимо, и задушили. Почему в таком случае полиция обижается на него, раз полицейские не задерживали Кахишвили, а только, очевидно, стояли рядом и смотрели на задержание, Курт-Аджиеву непонятно.
Кроме того, в очередной раз журналист задал представителю ГУ МВД вопрос, на который ранее не получил ответа: каким образом сотрудники полиции оказались участниками задержания Кахишвили. И если действительно, как утверждают свидетели, они отмечали свой профессиональный праздник в кафе «Каспий» в тот вечер, то какие основания полагать, что они были трезвы?
Представитель ГУ МВД в очередной раз не ответила на вопрос, как оказались полицейские в это время и в этом месте, но подчеркнула, что сотрудник полиции «всегда при исполнении». Кроме того, заявила она, основные претензии — к фразе «убили человека», а не к словам «пьяная мразь» и «пьяные скоты».
Сергей Курт-Аджиев, в свою очередь, подверг сомнению выводы следствия по делу о превышении полицейскими полномочий при задержании Кахившивли, отметив, что «показания» официальных полицейских чинов по этому делу несколько раз менялись: например, с самого начала никто из полицейских не упоминал ни о каком участии третьих лиц в задержании. А также напомнив, что, когда в 2001 году в РОВД Промышленного района погиб Александр Ремезенко, ситуация была до боли сходной: руководство тогда еще милиции упорно не находило никаких нарушений в деятельности своих подчиненных, и лишь через два года, после ряда дополнительных экспертиз, удалось наказать виновных, доказав, что Ремезенко был задушен милиционерами, а не повесился на шнурках в камере.
В заключение своего выступления Сергей Курт-Аджиев напомнил о деле «Торгер Торгерсон против Исландии», рассматривавшемся Европейским судом по правам человека. Исландский журналист, пораженный жестоким поведением полицейских, использовал в своих материалах такие формулировки как «звери в униформе», «жертвы полицейского скотства», «позволяя скотам и садистам давать волю своим извращениям». Европейский суд счел допустимыми такие резкие выражения прессы, поскольку «свобода слова охватывает не только "информацию" или "идеи", которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные либо нейтральные, но также и такие, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет демократического общества». Кроме того, отметил суд, "67. Статьи касаются вопросов большой общественной значимости. ...Статьи написаны в очень крепких выражениях. Однако, уделяя должное внимание их цели и воздействию, для которых они писались, Суд придерживается мнения, что используемый в статьях язык не может быть расценен как чрезмерный. 68. Наконец, Суд полагает, что признание заявителя виновным и обвинительный приговор могут воспрепятствовать открытой дискуссии по общественно значимым вопросам".
Сергей Курт-Аджиев заметил, что если он все-таки вынужден будет по решению суда опровергнуть свои фразы «пьяные скоты убили человека» и т. д., то он это сделает, но оставит за собой право отзываться о преступлениях полиции в тех выражениях, которые были признаны допустимыми Европейским судом по правам человека. Также он выразил твердое намерение при необходимости обратиться в Европейский суд, если все российские судебные инстанции сочтут приговор Железнодорожного районного суда справедливым.
Апелляционная инстанция все же оставила решение районного суда без изменения, что, очевидно, сулит дальнейшие судебные разбирательства, поскольку Сергей Курт-Аджиев собирается обжаловать его теперь уже в кассационном порядке.
Владимир Мартыщенко
