Там откуда мы пришли,
птицы поют чудесные песни,
и воздух наполнен музыкой
(«Твин Пикс»)
Тут все недавно говорили про дэвидлинчевский «Твин Пикс», и поскольку ажиотаж потихоньку схлынул, так я вам скажу, что никакой новизны в разговорах про тамошний колорит для меня не было: я сама живу в Твин Пиксе, и давно об этом знаю. У нас из окна виден проспект Карла Маркса.
То есть тот его кусочек, который можно было бы назвать самарским Твин Пиксом, будь он хоть капельку покрасивее, но я не хочу считаться с такой мелочью, как отсутствие красот, и потому настаиваю на несомненном сходстве. Кусочек этого проспекта, ограниченный справа автобусным кольцом на улице 22-го Партсъезда, а слева - ничем, выглядит одновременно прекрасно и ужасно. То есть как самый настоящий Твин Пикс, если вы помните, как он выглядел у Дэвида Линча. Вы, наверное, подумали, что сейчас я скажу «Доколе?», потому что проспект Карла Маркса уже много лет обещают расширить, но все никак.
Однако я никогда не говорю «Доколе?», ибо вопрос этот конъюнктурный и бессмысленный одновременно. Задаваясь подобными вопросами, человек обрекает себя на холод экзистенциальных размышлений и может зайти в них так далеко, что вряд ли найдет обратную дорогу, а ведь не факт, далеко не факт, что за каждым из нас готов пойти на долгие и безнадёжные поиски наш преданный друг.
Поэтому нет, я не спрашиваю — доколе. Не хотите расширять — не расширяйте, мне же лучше: не люблю просыпаться под рёв автострады. Тем более что на этом кусочке Карла Маркса и при действующих масштабах происходит много интересных вещей.
Например, весной, когда сугробы вдоль дороги оттаивают, можно узреть поверхность почвы, густо усеянную флакончиками из-под настойки красного перца или боярышника. На этом месте вы опять заподозрите меня в предсказуемости, потому что сейчас многие в нашем городе обсуждают пользу и вред боярышника и красного перца, но я, разумеется, выше конъюнктуры и говорю про эти флакончики с чисто математическим восторгом. Вы бы тоже восхитились, если бы гуляли каждый день у нас на Карла Маркса, мимо двух школ, каждая — с каким-то специальным уклоном. Потому что эти флакончики свидетельствуют о потаённой мощи нашего народа: выпивая каждую зиму такое количество настоек красного перца и боярышника, любой другой народ уже давно в полном составе покоился бы в этой самой земле, где по весне валяются опустошенные флакончики. Дети из школ со специальным уклоном тоже наблюдают таяние снегов и последующее появление на свет мелкой стеклянной тары, но их нежные детские лица выдают полное равнодушие к этому впечатляющему зрелищу, поскольку всякое дитя нашего района видало нечто поинтереснее, а именно — пункт по приёму цветных металлов.
Расположен он на территории заброшенной автостоянки — той самой, которая прославилась много лет назад, когда на ней произошло форменное чудо: в погожий солнечный денёк из-под земли вдруг принялась бурно прибывать вода, вследствие чего одна за другой последовательно затонули три новенькие иномарки. Об этом немедленно рассказали в местных теленовостях. При этом в голосе милой, как сразу десять Лор Палмер, дикторши (у нас все дикторши выглядят, как много-много Лор Палмер) сквозило плохо скрываемое злорадство: времена стояли суровые, только что прогрохотал дефолт 98-го года, и потеря иномарки, которая — тем более! — необъяснимо ушла под землю, будучи затянута коварным водоворотом, — это, конечно, была весьма драматичная потеря. Я помню, как и сама наблюдала это зловещее чудо природы с изрядным страхом, стоя на другой стороне улицы.
Собственно говоря, у нашего кусочка Карла Маркса, то есть проспекта Карла Маркса, есть только одна сторона — другая. Вот на ней-то я обычно и стою, наблюдая за невероятными чудесами местного Твин Пикса.
Так вот, теперь этой стоянки нет, зато территория её огорожена ярко-синим пластиком: это и есть пункт приёма цветных металлов. Надобно сказать, что из жителей нашего района вышли бы очень добросовестные пионеры — здесь любят собирать и сдавать металлолом, не щадя живота своего. Тащат туда всё: от латунных пуговиц до батарей центрального отопления. Втаскивают, пыхтя, свои гружёные тележки за синий пластиковый забор, а обратно выпархивают счастливые и довольные, позвякивая мелочью в карманах и не забывая заскочить за ближайший кустик, чтобы выразить солидарность с мнением агента Купера, который утверждал, что зов природы в этой местности (в Твин Пиксе, разумеется) так силён, что невозможно отказать себе в удовольствии помочиться на свежем воздухе. Поэтому и посетители пункта приёма цветных металлов тоже стараются себя в этой маленькой радости никогда не ограничивать, тем самым не только следуя сложившейся традиции, но и закрывая гештальт: в нашем районе все знают, что иначе операция по сдаче цветного металла не засчитывается как успешная.
Зимой на этом кусочке проспекта фланируют люди с огромными синяками под глазами — синяки эти имеют у всех одинаково упадочный сливовый оттенок, и появились они вовсе не в результате уличной схватки или семейного мордобоя, как могли бы подумать нечуткие люди без воображения. Нет, просто зимой, когда очень и очень скользко, движения человека, который возвращается домой, как обычно, из рюмочной, несколько более раскоординированы, чем в другое время года, и такой человек может упасть и удариться головой. А всякий, кто получал когда-нибудь сотрясение мозга, знает, что сливовые синяки под глазами есть его прямое следствие, и давайте же поскорее, чтобы не было так грустно, назовём это явление косметическим дефектом: ведь они поправимы.
Люди с тонким чувством горькой патетики непременно сказали бы, что наш фрагмент проспекта Карла Маркса является символом провинциальной России, потому что здесь есть всё, что нужно для символа: грязь, разруха и алкоголики.
Ну, нет. Никакой это не символ России, а самарский Твин Пикс, просто очень и очень страшный, хотя, что там говорить, — видала я и пострашнее места.
Екатерина Спиваковская
