Брэд Питт, несмотря на 194 млн долларов в год, кубики на животе и Анджелину Джоли в бэкграунде, всегда был склонен к той особой форме саморефлексии, которая мешает интеллигентному человеку обременять окружающих своим нытьём
Он мог бы, имея ошеломительные возможности звезды мирового масштаба, выкупить этаж в модной клинике на Антибах, проводить по шесть часов в сутки на кушетке в кабинете у психоаналитика столь мощной клинической репутации, что его имя произносят в определенных кругах не иначе как смиренным шёпотом, слушать в порядке терапии элитный перуанский джаз, предназначенный для закрытых гей-клубов, и сидеть на самой модной диете, призванной очистить сосуды — от токсинов, тело — от излишков веса, а помыслы — от ядовитых навязчивых пчёл самоедства, роящихся в мозгу от заката до рассвета. Но для всего этого Брэд Питт был не только слишком интеллигентной, но ещё и умной кинозвездой.
В каком-то очень глубоком смысле ему сильно везло с женщинами, которые своей незамутненной глупостью и склонностью к растрате жизни на самосовершенствование, внушили ему стойкое отвращение к любым популярным акциям, будь то сидение на диете или йога, и в этом отношении вся его личная жизнь была временем прилежного ученичества в школе, откуда он вышел с красным дипломом и золотой медалью лучшего из лучших. Отныне его никаким калачом было не заманить ни в какие тайные секты.
Его первая девушка была инструктором по бодибилдингу, привив ему отвращение ко всем видам спортивных снарядов, кроме ручного эспандера. Вторая по три месяца в году предавалась сухому голоданию, не пия даже капельки жидкости, — с перерывами, с перерывами! все маньяки-садисты очень любят себя и отличаются вот такущим инстинктом самосохранения: этот, в принципе, вполне очевидный закон Брэд Питт тоже не без удивления вывел из опыта общения с мятежными подругами дней своих суровых.
Третья обставила их бунгало фигурками Будды, Ганеши и почему-то разукрашенными через фотошоп портретами Махатмы Ганди в кучерявых рамочках, отчетливо дав тем самым понять, что в голове у неё царит полная каша, ничуть не обременительная для её носительницы. Четвертая была астральной сестрой первой — она ворвалась в жизнь Питта с выводком детей от трёх до восемнадцати лет, точное количество которых она и сама не могла бы назвать, но зато четверых младших, от трёх до одиннадцати, она кормила грудью. «Чтобы сломить барьеры предрассудков», — так объяснила она свои действия похолодевшему от ужаса возлюбленному, когда тот впервые застал её за кухонным столом вместе со старшим из младших, который жадно припал к материнской груди. Отойдя от шока, Брэд Питт попытался внушить ей мысль о том, что ломать «барьеры предрассудков» посредством абсурда есть прямой путь в бездну, дно которой устлано другими предрассудками, но слегка подумав, просто собрал вещи и удрал в Лас-Вегас, чтобы больше никогда не возращаться в этот сумасшедший дом.
Пятая его возлюбленная была хороша всем, кроме одного — она изо всех сил старалась быть ещё лучше, хотя, казалось бы, все высоты уже были взяты, все гештальты закрыты, все копья заточены до уровня опасной бритвы. Нет, этого ей было недостаточно, и она сражалась за всё хорошее. Митинговала возле Белого дома, чтобы на Аляске немедленно прекратили отстрел белых медведей. Пилила Брэда Питта, доводя и его, и себя до истерики, если уличала его в том, что он случайно кинул пробку от бутылки с колой в один контейнер с бумажными отходами. Имея идеальные зубы, поэтапно истязала себя то брекетами, то ещё какой-то новомодной приблудой, название которой Питт принципиально отказался запоминать.
Изнурённый её ханжеским перфекционизмом, он был нечеловечески рад, проснувшись как-то наутро после особо тяжелого съёмочного дня, обнаружить на пустой половине постели записку, в которой его подруга сообщала, что она больше не в силах оставаться рядом с человеком, чьё сердце не содрогается при виде массового убоя китов. С чего это она взяла, что оно не содрогается, обиженно подумал было Брэд Питт спросонья, и тут же сообразил, что у него есть отличный повод сплясать джигу прямо здесь и сейчас, посреди постели — просторной, как необъятное плато, когда ты тут один и никто не выедает тебе нутро своим едкими представлениями о жизни.
Шестая... Шестой была Анджелина Джоли — дальше вы знаете.
Прелестная Марион Котийяр, роман с которой приписывала Питту жёлтая пресса, имел все шансы стать его седьмой и последней любовью, но и на старуху бывает проруха — в самый романтичный момент, когда он предложил ей сходить в кино на последнего Тарантино, синеокая француженка надменно фыркнула и сообщила, что для первого свидания поход в кино — это мелко и мелочно, и выдаёт в её кавалере скупердяя. «И мизогина!» — добавила Марион, нервно повысив голос, да чего уж там скрывать, откровенно говоря, она попросту неприлично взвигнула.
Услышав про себя, что он мизогин, Брэд Питт даже не поморщился. После претензий к равнодушию в отношении убиенных китов, а особенно после того, как вы воочию видели тинейджера, сосущего материнскую грудь, вас мало чем можно задеть.
Всё вышесказанное проливает наконец-то свет на заявление Брэда Питта о том, что он уходит из большого кино, а следовательно — и из светской жизни, чтобы предаться созданию линии по производству томатного сока.
«Он того же оттенка, что и красная дорожка, ведущая к вершинам “Оскара”, — заметил актер в своем прощальном интервью. — Но в томатном соке нет ни капли тщеславия, зависти и фарисейства, которыми насквозь пропитан тот скорбный путь. И кроме того, он такой вкусный!»
Екатерина Спиваковская
