Это заключительная часть интервью с Андреем Колядиным.
Предыдущие публикации вы можете прочитать здесь: «А этот выпал из гнезда
» и «А этот выпал из гнезда. Продолжение».
А. К.: - Одна из задач нашего департамента как раз и заключалась в том, чтобы информировать президента о реальной ситуации в территориях. Существовало несколько каналов, по которым он получал эти данные. Беccпорно, спецслужбы. Но у них свое представление о реальности. Я, например, брал их данные, брал социологию, тот же ВЦИОМ, складывал, делил пополам, получалось нечто близкое к истине. Что касается Путина... Существало тогде же еще Министерство регионального развития, которое Басаргин возглавлял, потом Говорун и Слюняев. Там тоже были специальные службы, мониторившие эффективность работы территории по самым разным позициям. У них мониторинг шел высших должностных лиц регионов по 260 позициям, и, кроме этого, мы мониторили протестные акции. Смотрели, кто их проводит, зачем, почему. И всегда отдельно мониторили социально-экономические события, которые могут иметь негативные последствия. Какие-нибудь Пикалево. Толстенные талмуды формировали по каждому региону. Сводили это все в единую справку, которая еженедельно ложилась на стол президента. Потом придумали программный продукт, не знаю, действует он сейчас или нет. И каждую неделю определенное количество региональных экспертов (мы привлекали как властных, так и оппозиционных) отвечали на интересующие нас вопросы, все это сводилось и программно переносилось на виртуальную карту России, где стабильные и нестабильные регионы окрашены были разным цветом, и можно было расширить представление о ситуации, ткнув в регион пальцем. И, конечно, мы занимались встречами президента с губернаторами — готовили материалы. Такие папочки: провалы, достижения, перспективы. Медведев во время встреч активно ими пользовался. А Путин (складывалось такое впечатление) все это и сам знал. Возможно, до встречи знакомился с материалами, возможно, получал информацию из других источников.
С. В.: - А было ощущение, что какие-то решения принимаются Путиным на основании вот этой вашей аналитики?
А. К.: - Путин редко принимает решения, касающиеся одного конкретного региона. Поэтому сказать, какова доля нашего участия, сложно. Иногда было вообще не понятно, чем президент руководствовался, принимая решение. У него несравненно больше источников, чем у нас.
С. В.: - Часто говорят о коллективном Путине.
А. К.: - Думаю, он давно уже вышел из этого состояния. Он на вершине власти, и он один. Вообще к пониманию этой истории наиболее, на мой взгляд, близко подошел Женя Минченко (российский политолог, директор Международного института политической экспертизы), который рисует современное политбюро.
C. В.: - Путин — фигура трагическая?
А. К.: - Думаю, да. Думаю, вот эта повторяющая изо дня в день процедура — он просыпается, долго плавает в бассейне, ест определенный очень простой завтрак, то есть унификация всего, вплоть до еды — это такая защита.
С. К-А.: - От кого? От самого себя?
А. К.: - От постоянного давления окружающего его и враждебного, как, думаю, ему представляется, мира.
C.В.: - Мне тоже кажется, что он крайне разочарован в человеке и человечестве. Во всяком случае, глаз его теплеет, лишь когда в поле зрения оказываются дети и животные.
А. К.: - А вот тут я его как раз понимаю. Интриги - составная часть жизни чиновников. Даже на моем уровне, не соизмеримом с президентом, крайне редко бывали дни, когда приходившие ко мне люди говорили о ком-то хорошо. Обычно все рассказывают, какой негодяй такой-то человек и какую ошибку я совершаю, проявляя по отношению к нему лояльность. Я всегда говорил в таких случаях: «Аргументы. Факты. И я буду принимать решение». Но с фактами, как правило, было не очень. А порой происходили просто уникальные вещи. Тебе приносят справку, и из этой справки следует, что за завтраком человек ест детей, за обедом уничтожает старушек, во время ужина устраивает сексуальные оргии. А в конце справки написано: данные, подтверждающие все это, уничтожены. И получается: человек — негодяй конченый, а сделать с ним ничего нельзя — фактов нет. Кстати, когда со мной воевали, а войны возникали периодически, я за голову хватался, когда узнавал, что мне инкриминируют. В том же Екатеринбурге была история. Мне там одно время активно приписывали поддержку одной преступной организации, которую еще в 90-х в полном составе посадили. И когда Холманских в ответ на эти обвинения предложил поручить Следственному комитету разобраться и по итогам либо посадить в тюрьму Колядина, либо привлечь к ответственности тех, кто его обвиняет, критики смолкли, но...
С. К-А.: - Запашок остался.
А. К: - Ну конечно. Кто будет проверять — правда это или клевета.
С. В.: - Ну это известная технология — прокукарекать. Кстати, о технологиях. Точнее, технологах. Несколько наиболее эффективных, на ваш взгляд, назовите.
А. К.: - В Самаре? Левка Павлючков, Лебедев Валерка, Троян...
С.В.: - Бегун? Cтарателев?
А.К.: - Политтехнолог — это человек, который может провести кампанию от старта до финиша. А не тот, кто в состоянии решить одну частную задачу. Те же выборы — это ведь процесс, который включает в себя разные блоки. Это и работа со СМИ, и полевая работа, и спецоперации...
С. В.: - Спецоперации? Так теперь черный пиар называется? Тоже не брезговали?
А.К.: - Мы никогда не бросали гранаты в толпу и никогда не устраивали заказных убийств. Но какие-то вещи... Вспоминаю одну кампанию... Она была очень грязной. C обеих сторон. Что объяснимо. Если против тебя используется тяжелое оружие, а ты его не применяешь, ты проигрываешь. Ну и мы вбросили информацию, что наш конкурент вешался. Ну, а какой из человека политик, если он склонен к суицидальным поступкам?
С. В.: - Да, одно время и у нас тут была очень популярна летально-погребальная тематика. Кого-нибудь периодически «взрывали», кого-нибудь «резали». Венки еще очень любили ко всяким сановным дверям таскать.
А. К.: - Сейчас это уже не актуально. Все свершается не в электоральном пространстве.
С. В.: - А не возникал в вашей политтехнологической практике персонаж, за которого потом было мучительно стыдно. Вы, например, его думцем сделали, а он, отмотав думский срок, влип во вполне себе уголовную историю, кинув на большие бабки соискателя места начальника муниципального похоронного бюро.
А. К.: - У меня были моменты, когда приходилось работать с людьми мне, мягко говоря, не близкими. Скажем, с Арсеном Рамазановым. Выборы он тогда, правда, не выиграл. Да и не мог выиграть — победил директор завода имени Тарасова. Фигуры просто не сопоставимые в части влияния на общество. Но стал вторым. Из 18-ти, если память не изменяет, претендентов. Да, были, были такие случаи, когда нечего было есть. Но это...
С. В.: - Бизнес и ничего личного.
А.К.: - Работа. К счастью, не было случая, чтобы я провел во власть какого-то выдающегося негодяя. Сталкиваться с негодяями приходилось. А вот создавать из них политиков - нет.
C. В.: - Есть такой журнал симпатичный, «Другой город» называется. Там Илья Сульдин в 13-м году вполне себе такой постмодернисткий текстик про вас разместил. Назвал еще так прикольно — «Три музы Андрея Колядина», имея в виду комсомол, журналистику и политтехнологии. Говорит там о вас как о деятеле даже уже не российского, а планетарного масштаба — как раз шли переговоры о вашем трудоустройстве в судостроительную корпорацию в качестве вице-президента. Ну и пишет, что вы один из тех, кто как раз и создал реальность, в которой мы все дружно существуем. Читая такое, неминуемо вспоминаешь Виктора Олеговича Пелевина с его определениями этой самой реальности.
А. К.: - Один из создателей реальности? С таким же успехом меня, как отца трех дочерей, можно назвать одним из создателей человечества.
C.В.: - То есть ответственности не чувствуете?
А. К.: - Я могу объяснить все свои действия. Почему я это делал. Почему делал именно это, а не то. И у меня, к величайшему моему счастью, не было ни одного случая, когда бы мне сказали: «Делай!», мне бы это претило, но я бы делал.
С.В.: - Вы отказывались?
А. К.: - Я отказывался. Бывало и увольнялся... Помню разговор с одним из моих начальников. «На службу, — говорил он в ответ на один такой мой отказ, — надо брать работоспособных мудаков, потому что вы, нормальные, выпендриваться начинаете — это не буду, сюда не пойду». Кстати, есть теория, которая это все объясняет. Теория карьерного роста. Из двух человек, претендующих на одно место, при прочих равных выигрывает тот, кто менее принципиален.
С. В.: - Отрицательный отбор.
А. К.: - Совершенно верно. И чем выше, тем более беспринципен человек. И когда наверху оказывается кто-то из порядочных, это значит, попал он туда, минуя многие ступеньки.
C. К-А.: - И выборы являются такими ступеньками?
А. К.: - Вот выборы как раз один из немногих лифтов, которые позволяют попадать наверх не только мудакам. Хотя мудаки прекрасно проходят через выборы. Знаю несколько человек и с некоторыми сильно не дружу, которые могут изумительное производить впечатление. Просто изумительное! Будучи при этом абсолютными негодяями с поддельными дипломами, с поддельными идеями... В качестве примера приведу самый не вредный. И совершенно не криминальный. Руцкой. Бывший губернатор Курской области. У генерала было огромное количество идей, которые у здравомыслящего человека ничего, кроме недоумения, не вызывали. От купола над Курском, который превратил бы город в субтропики, до решения экономических проблем области за счет старушек, коих следовало рассадить вдоль курских дорог с тем, чтобы они торговали солеными огурцами. Но ведь бешеной популярностью пользовался в своем регионе. Просто бешеной! Настолько был харизматичен и ярок.
С. В.: - На нынешних выборах, ну какие остались, в принципе может повториться то, что произошло в 90-х на выборах в думу, когда ваша мама, библиотекарь, за которой, как я поняла, не стоял никто, кроме библиотекарей, обошла первого секретаря обкома комсомола?
А. К.: - Имело место. Володя Сластенин проиграл. Был, кстати, моим начальником — я работал у него в идеологическом отделе. Но никаких оргвыводов. И мы дружили и до сих пор дружим. И, кстати, лично я предпочел бы видеть в думе первого секретаря обкома, нежели библиотекаря. Но тогда был такой тренд, и мама победила, хотя не делала для этого ровным счетом ничего и у нее не было никаких политтехнологов. Победила только потому, что была рядовым библиотекарем. Сегодня, даже если несистемный человек обойдет всех своих избирателей, и они придут и 98 процентов из них за него проголосуют, при подсчете выяcнится, что голосовали они за конкурента. Да и голосования совсем не обязательно ждать. Существует масса способов устранить нежелательную кандидатуру на стадии регистрации. И я считаю глубочайшей ошибкой власти — закрыть лифты выборные. Это очень плохо. И в первую очередь это плохо для тех, кто избирается. Потому что, проходя через выборное горнило, все эти титовы, звягины, тарховы, они становились профессионалами, их узнавали.
С.В.: - Знаю, что в обкоме вы занимались контрпропагандой. Боролись с демократами? С Солониным, да?
А. К.: - Не могу сказать, что боролся. Дискутировал. На митингах, в политических диспутах. Марк выступал со своей точкой зрения, я со своей.
C. В.: - Прямо верили в коммунизм?
А.К. - Ленинское учение считал единственно верным. В фейсбуке, кстати, описал одну связанную с этим историю. От Ленинского мемориала пришел как-то читать лекцию в научно-исследовательский институт. Красный уголок, большая (30-40 человек) аудитория, и я им рассказываю, как мудр Ленин и почему все пошло не так, как он грезил. Они спрашивают: «А вот Солженицын кто по-вашему?» — «Негодяй, — говорю, — преступник, предавший родину и написавший отвратительные книги, которые порочат нашу действительность». Мне говорят: «А вы эти книги читали?» — «Нет, — говорю, — но мне о них рассказывали».
С. В.: - «Ахматову не читал, но решительно осуждаю».
С. К-А.: - Так книжка же была специальная — «ЦРУ против СССР». Автор некто Яковлев. И там как раз о том, какие негодяи Солженицын с Сахаровым подробно было расписано.
А. К.: - Ну, а после лекции ко мне подошел один из старших научных сотрудников (старикашкой, помню, показался, хотя ему не больше сорока лет было), взял меня под руку и говорит: «Зайдем ко мне». Зашли, достает самиздатовский потрепанный такой «Архипелаг ГУЛАГ» и протягивает — почитай. Cередина 80-х. Не могу сказать, что стал поклонником Солженицына, но он открыл мне мир, о существовании которого я даже не подозревал. И я читал и понимал, что не врет. Пишет о том, что видел и пережил.
С. В.: - А как насчет убеждений? Они что ли не изменились? Или современная политтехнология и убеждения вещи несовместные?
А.К.: - Если взять гипотетическую шкалу политических предпочтений - от правых до левых, то долгие годы я был все-таки ближе к левым Коммунисты, социал-демократы. Но потом мир метнулся так, что сейчас я вообще за пределами этой линейки.
С. В.: - «Мне одинаково омерзительны и власть, и оппозиция», - говорил в свое время Довлатов. Но на чем-то же вы стоите?
А К.: - Я стою на том, что для меня интуитивно является правдой. Я, например, не могу смириться с тем, что украинцы и русские — враги. Я не могу смириться с войной — я, как и Сергей, пацифист. Я не могу смириться с тем, что надо кого-то мочить. И поэтому меня возмущают США, что лезут туда, куда их не просят, и начинают под видом распространения либеральных ценностей заниматься этим самым мочиловом. Но это не значит, что мы должны поступать точно так же, впадать в паранойю и любого человека, который непатриотичный, на наш взгляд, текст написал, считать предателем и врагом. Я считаю, что любое мнение имеет право на существование. И я считаю, что не надо запрещать фильмы и спектакли, даже если они кому-то кажутся отвратительными. Наркотики надо запрещать. Фильмы и спектакли не надо. Нельзя лишать людей выбора. В том числе политического. Запрет и искажение выборов — это, повторюсь, глубочайшая ошибка, если не диверсия, совершенная в отношении нашей страны.
C. В.: - Как сами-то считаете: почему выпали из обоймы? Ведь выпали? Или, может, есть надежда...
А. К.: - Нет, cистема убежала туда, где мне не стоять. И дело не в том, что звонят какие-то супер-пупер руководители и говорят: «Не надо этого парня на работу брать». Я действительно в этой системе не найду себе места, потому что вижу мир по-другому.
C. К-А.: - Мама на что живет?
А.К: - Мама живет на пенсию и на деньги, которые я ей подбрасываю. В сегодняшнем ее состоянии она бы на пенсию не выжила. Она бы умерла. У нее, к сожалению, инсульт.
С. К-А. - Передавай ей привет.
Подготовила Светлана Внукова