Я не «Дождь», меня нельзя выключить, запретить или «временно прекратить трансляцию»

Конечно, меня можно стукнуть арматурой по башке, уволить или просто запереть в чулан и долго-долго не кормить, чтобы я умерла естественным путем. Но пока ничего этого со мной не случилось, я могу задавать людям любые вопросы, в том числе и по служебной необходимости. Если меня, как журналиста, отправят на интервью к кому угодно, например, к музыкантам популярной рок-группы «D’Black», я могу спросить их, почему они вместо того, чтобы сделать себе нормальные афиши, портят блёклыми картинками с плохим шрифтом то, что в интернет-сообществах с придыханием называется «лицом города». Они могут сказать мне в ответ, что у них нет денег на приличную рекламу, вот и приходится довольствоваться тем, что есть. Могут сказать, что они настолько знамениты, что им уже и без аляпистых афиш не дают прохода поклонницы, требующие автографов. Могут вообще ничего не говорить или возмущенно вскричать: «Да как вы смеете! Подите прочь!» или что-нибудь в этом роде. Кроме того, я могу спрашивать, как они относятся к однополым бракам и нужно ли было сдать Ленинград немцам, чтобы сохранить людям жизнь. Я могу не только спрашивать об этом музыкантов группы «D’Black», но и рассказывая в отдельной статье о том, как я брала это интервью, упоминать оба вопроса, про геев и про ленинградскую блокаду, в одном предложении – и это не будет ни кощунством, ни бестактностью, ни преступлением. Кощунством и бестактностью было бы назвать блокадников «тыловыми крысами», а геев – сами знаете кем. Кроме того, это было бы глупостью и вообще хулиганством. Я знаю, что со мной согласятся не все, но это кажется мне совершенно нормальным, потому что я тоже бываю редко со всеми согласна.

Ненормальным мне кажется другое: количество ритуальных и чаще всего абсолютно бессмысленных телодвижений, которые мы совершаем всякий раз, когда от нас требуется поступок. Бунт вырождается в нажатие комбинации нескольких клавиш и удовлетворённое чтение уведомления: «Спасибо, Петя и Марина! Вы только что проголосовали в поддержку телеканала «Дождь». Миллионную ораву таких Петь и Марин, оснащённых подручными гаджетами, которые, кажется, сами за тебя подпишут что угодно, уже давно не замечает никто из тех, к кому они апеллируют. И правильно делает, что не замечает. Вы ведь не вчитываетесь в текст рекламного мусора, который регулярно выгребаете из своего почтового ящика, правда? Потому что к полиграфической продукции подобного сорта невозможно относиться всерьёз. Вот и Петя с Мариной, подписавшие петицию в защиту телеканала «Дождь», давным-давно не воспринимаются всерьёз. Пете с Мариной следовало бы ещё год назад, а то и раньше побеспокоиться о своей гражданской репутации. Когда принимали «антисиротский закон», а принимали его очень технологично, незадолго до Нового года, всерьёз возмущенный антисиротским законом Петя не стал бы аккуратно отмечать в привычной последовательности все на свете кристмасы, чтобы потом, отгуляв по полной программе рождественские каникулы, весело попрыгать на митинге с плакатом про «закон подлецов». Всерьёз возмущенный Петя, может, и не рискнул бы усыновить сироту из детдома, но наверняка нашёл в себе силы, взяв под ручку свою любимую Марину, заняться вместе с ней волонтёрством, не обрамляя свой поступок кучерявым пиаром в фейсбуке. Как? Молча. Вещи в детдом отнести, ребёнка взять на выходные домой, в футбол поиграть, книжку почитать, в театр сходить, фруктами угостить, просто рядом посидеть – масса вариантов, скажу я вам, один другого интересней, не то, что кнопку жать. Или по-другому, если уж страсть к ритуальным действиям сильнее вас: плюнуть на этот Новый год, будь он неладен со своим оливье, и всю ночь с огромной толпой народа простоять на митинге со свечами. Вы смотрели «Декалог» Кшиштофа Кесьлевского? Помните ту серию, где мальчик утонул, катаясь на коньках, и когда спасатели находят его тело, все люди, окружившие озеро, где произошла трагедия, встают на колени. Огромная толпа людей. На меня эта сцена производит огромное впечатление, я всегда плачу на этом месте, хотя сто раз видела фильм. Это всего лишь ритуальный жест скорби, но скорбь – настоящая. Наша скорбь, наше сочувствие детям, которых год назад лишили возможности попасть в хорошие семьи, были ненастоящими. Нам было всё равно. Мы просто, как всегда, хотели немного потрепаться о том, какие мы хорошие. Само по себе желание нормальное, только речь шла о детях, и не стоило так кричать на каждом углу о том, как мы хотим их спасти.

Чего мы все хотим сегодня, я не очень понимаю. Нет, я понимаю, что сегодня мы хотим спасти «Дождь» - по всей вероятности, так же, как мы уже спасли детдомовских сирот, то есть не прилагая усилий и не интересуясь результатом. Мы очень сплоченно тыкаем в слово «Подписать». Нас получается страшно много, и это приятно. По вечерам, чтобы отогреться после уличного мороза, мы запиваем проявление своей гражданской активности глинтвейном в компании весёлых друзей. Всё это, вместе взятое, стало одним из привычных ритуалов: возмущение идиотским запретом – пост в фейсбуке – подписание петиции – глинтвейн – умиротворение. Мои френды в соцсетях гордо и в смачных выражениях декларируют намерение расстаться с известным ТВ-провайдером, вырубившим трансляцию «Дождя». Нет, ну, а что, спрашиваю я, правда, что ли, прямо сегодня пойдете туда, в центральный офис к чёрту на кулички, отсидите очередь, расторгнете договор, потом будете маяться без интернета, пока другой провайдер вам его не обеспечит? А ещё сегодня минус 31 градус на улице. Пойдёте, правда? Создадите там настоящий ажиотаж, информационный повод для всех новостных агентств?

Не пойдут. Ни сегодня, ни завтра, когда немного потеплеет. А через неделю вообще забудут про свое возмущение, вот увидите. А что касается упоминания в этом тексте группы «D’Black», то у меня тоже есть свои ритуалы – я совершенно бесплатно упоминаю все рок-группы, названия которых приходят мне в голову во время написания текста. Может быть, вы скажете, что это бессмысленно, ну так вам наверняка виднее.

Екатерина Спиваковская

Рис. Lulzpic.ru