Сегодня рядовой Рим Ахунов из военного госпиталя отправится обратно в Башкирию

 Он оттуда родом и там же служил рядовым в в/ч 63494 в пос. Алкино-2. Прослужил всего семь месяцев, а потом случилась беда.

От армии Рим не «косил». Наоборот, очень хотел служить. Говорит, что так правильно. И признается по-мальчишески: «Старших братьев хотел превзойти, они в армии не были». Рим и правда на вид совсем мальчишка — щуплый, невысокий девятнадцатилетний птенец. В декабре прошлого года мечта его сбылась — получил повестку из военкомата и с радостью отправился отдавать долг Родине. Отдал с лихвой — 5 июля на полигоне вблизи пос. Краснооктябрьский Республики Марий Эл во время работ по утилизации боеприпасов Риму Ахунову взрывом напрочь оторвало кисть левой руки, на правой после сложнейшей операции врачам чудом удалось сохранить три пальца, осколками посекло ноги.

Встретились мы с ним в самарском военном госпитале, куда раненого Рима доставили самолетом 7 июля, еще толком не очухавшегося после операции в Краснооктябрьской больнице.

- Когда меня сюда привезли, - вспоминает Рим, - отец в тот же день приехал. Я, когда его увидел, удивился очень. Подумал, зачем это он усы перекрасил? А он, оказывается, поседел... ну, когда узнал, что со мной случилось. Жена моя тоже хотела сразу приехать, но я отцу сказал, чтобы он не брал ее с собой, незачем ей было меня видеть в том состоянии. Это сейчас уже раны зажили, врачи здесь чудеса творят, вот три пальца мне на правой руке спасли. И ноги тоже почти зажили, в них только множество осколков мелких осталось, но говорят, они постепенно будут сами выходить.

На полигон по утилизации отслуживших свой срок боеприпасов Рим попал нежданно-негаданно. Говорит, перед этой проклятой командировкой лежал в санчасти с отитом. Весть о том, что посылают на утилизацию, застала его в наряде по роте — через пару дней после выписки из санчасти. По словам Рима, он слышал, что солдат-срочников на такие опасные работы посылать не должны. Но вопросов своим командирам решил не задавать: «Это же армия, а в армии приказы не обсуждаются». В общем, собрались и отправились ликвидировать последствия еще советской гонки вооружений. В команде - все солдаты-срочники, 18 ребят во главе с молодым лейтенантом.

- Нашего согласия никто не спрашивал, - рассказывает Рим. - На полигон мы поехали менять тех ребят, кому пришло время увольняться. Перед командировкой лично меня не обучали, что и как я должен делать на полигоне, я же в санчасти перед этим был. Только тест у психолога прошел. Когда на место приехали, я у ребят спрашивал, как действовать надо, их вроде инструктировали. Сначала очень страшно было, что подорвусь. Не за себя — за дочку Кристину, ей вчера год и восемь месяцев исполнилось, думал, как она жить будет без меня... Я с ней по телефону отсюда разговаривал, зовет домой.

Работа, по словам Рима, на полигоне была нехитрая, но страшная — солдатики разгружали из машины мины и снаряды, относили их к месту подрыва. Все это на сильной жаре. Как говорит Рим, физически было очень тяжело. Тут мне невольно вспомнилось пасторальное сообщение, присланное «Парку Гагарина» из пресс-службы Центрального военного округа, где было написано про ежечасные перерывы на отдых солдат на полигонах и даже про послеобеденный сон в самую жару.

Сказала об этом Риму, он искренне изумился: «Это не про нашу армию. Какой сон и отдых - когда я подорвался, жара была 37 градусов!»

«Подорвался» Рим не на мине, если бы так, то разговаривать мне было бы не с кем. Его и еще одного парня послали, как он сказал, собирать разлетевшиеся по полю латунные осколки от взорванных мин — «цветной металл, его потом на склад сдают».

- Я шел по полю, собирал эти осколки, - вспоминает Рим последние минуты перед постигшей его бедой, - обут был в резиновые сапоги, ну и портянка у меня сбилась, остановился перемотать. Рядом взрыватель от мины лежал, я наклонился, а он вдруг взорвался — меня назад откинуло, кисть на левой руке сразу оторвало. А больше я ничего не помню, только помню, как в Краснооктябрьский в больницу везли... Эти взрыватели мы тоже собирали, в кучу их скидывали, потом их сжигают, вот один из них на моем пути и оказался. Наверное, он из-за сильной жары рванул.

Рим во время нашего разговора слабины себе не давал, хотя и не скрывал, что будущее его тревожит. До армии парень работал с отцом. У Венера Ахунова небольшой бизнес — вместе с сыном занимались лесообработкой, доски делали, срубы для бань. В общем, работал Рим руками. До службы он окончил только девять классов и другой профессией не обзавелся.

- Пойду учиться, - говорит теперь, - жалко вот только с армией расставаться, мне служба нравилась, часть у нас хорошая, я даже подумывал контракт заключить после срочной службы.

- Неужели не жалеешь, что вообще служить пошел, после того, что с тобой случилось? - спрашиваю.

Он на мгновение задумывается, а потом твердо говорит: «Нет, точно не жалею. Служить это правильно».

Пока я не спросила, сам Рим даже не заикнулся, что ждет от армии, а по большому счету от государства какой-то компенсации за причиненное увечье. Не интересовался, говорит.

- Я знаю, врачи из госпиталя, которые меня лечат, договорились, что меня примут в Москве на протезирование, кажется, 19 сентября, - объясняет он. - А про остальное не знаю. Отец и мой дядя Айвар говорили, что заявление они в прокуратуру написали и в комитет солдатских матерей в Уфе обращались. Наверное, как-то помогут...

Приезжали к Риму в госпиталь в Самару и командиры — два лейтенанта, которые вместе с ним были на полигоне, когда произошел взрыв. По словам солдата, о случившемся почти не разговаривали. «Они меня просто навестили, весело с ними было», - улыбается Рим, вспоминая лейтенантов.

Но позже понял, что в его родной части все-таки не до веселья. После визита лейтенантов, по словам Рима, ему оттуда позвонили и предложили задним числом (до дня, когда солдат подорвался) подписать заявление на заключение контракта. Он отказался.

Сейчас по факту подрыва Ахунова на полигоне идет проверка. Занимается выяснением всех обстоятельств случившегося военно-следственный отдел по Казанскому гарнизону военно-следственного управления Центрального военного округа. На какой стадии эта проверка находится, проверяющие сообщить «Парку Гагарина» отказались, переадресовав за комментариями в пресс-службу ЦВО. Но замначальника пресс-службы Евгений Мешков лишь сказал, что проверка еще продолжается и о ее результатах сообщат позже: «Давайте дождемся результатов следствия. Ничего скрывать оно не будет. А сейчас что-то обсуждать преждевременно», - заявил он.

Такой же ответ получил и отец Рима Венер Ахунов в уфимской прокуратуре, куда он обращался с заявлением, в котором просил выяснить, кто и на каком основании послал необученного солдата-срочника заниматься саперными работами.

Кстати, когда я спросила Венера Бояновича, знает ли он, какая соцподдержка положена его искалеченному сыну от государства, он ответил практически так же, как сын: «Да не знаю я пока, мы что, сразу из горя выгоду искать должны? Его ведь даже не комиссовали еще из армии. Будет военно-врачебная комиссия, потом, наверное, для него армия и государство сделают, что положено. Ну, а если нет, в комитете солдатских матерей в Уфе обещали помочь с оформлением документов и хлопотами.

У Рима Ахунова большая семья — мама и папа, жена и дочка, два брата и три сестры. Все за него переживают. Дядя Айвар, пока Рим лежал в госпитале, даже в часть, где он служил до командировки на полигон, съездил. Хотел, говорит, выяснить, почему племянника без всякой подготовки заставили заниматься такой опасной работой.

- Командира части не было, когда я приехал, - рассказал «Парку Гагарина» Айвар Боянович. - Разговаривал я с каким-то подполковником. Спрашиваю, как это могло случиться и как парню дальше жить? А он мне отвечает, мол, в армии всякое бывает. Разговаривал я по телефону и с замкомандира части по воспитательной работе. Спрашивал его, почему Рима на полигон отправили, хотя он даже недельных курсов не прошел, которые, как он сказал, проводились, пока племянник в санчасти находился. Так тот и не ответил.

То что в армии и не такое бывает, это точно. Но самое возмутительное, что никаких выводов из случившегося армейское начальство не делает. Те 17 солдат, которые были в командировке на полигоне в Марий Эл вместе с Римом и видели, что произошло с их товарищем, сначала почти сразу были возвращены в свою часть. А через неделю их снова отправили утилизировать боеприпасы, но уже на другой полигон — в Оренбуржье. Помните, Рим говорил, как было страшно ребятам, когда их на полигон впервые привезли? А теперь представьте, каково этим мальчишкам брать в руки мины и таскать их по такому же полю, как и то, на котором изувечило Рима Ахунова.

- Ребята оттуда звонят, - говорит мне Рим, - рассказывают, что там еще хуже условия, чем у нас были под Краснооктябрьским. Жара страшнее и распорядок дня жестче.

На интернет-сайте«Армейский Вестник» эксперты однозначно говорят о недопустимости использования солдат-срочников для такой без преувеличения смертельной работы. В частности, бывший начальник Главного ракетно-артиллерийского управления минобороны генерал-полковник Николай Свертилов считает, что взрывы при утилизации боеприпасов во многом обусловлены низкой квалификацией людей, которые ее осуществляют: «На такие опасные участки работы раньше допускали только через три года. Сейчас этим занимаются даже солдаты срочной службы. Это, конечно же, вопиющие факты». Аналогичное мнение и у Уполномоченного по правам человека в России Владимира Лукина: «Для этой очень опасной, сложной, самоотверженной цели нужно иметь профессиональных людей, очень ответственных людей… Никоим образом не срочников, а высоких профессионалов».

Родители солдат-срочников не один год пытаютсядостучаться до  президента и премьер министра страны, чтобы те наконец поставили жесткий заслон использованию их не обученных саперному делу сыновей в качестве «пушечного мяса» при утилизации боеприпасов. Пишут отчаянные письма, полные боли и тревоги за своих сыновей, которые могут в любой момент оказаться на месте Рима или других солдат по воле армейского начальства.

Такие случаи, как с Римом Ахуновым и с еще худшим исходом, с солдатами-срочниками происходят регулярно. Но воз и ныне там. Чужих сыновей президенту и премьер министру, которые росчерком пера могут раз и навсегда положить этому конец, видимо, не жалко. У одного своих сыновей вроде бы нет, а у другого сынок призывного возраста мины на полигонах таскать никогда не будет.

Наталья Ульянова

Комментарий

Константин Иванов, заместитель командира в/ч  63494 по воспитательной работе:

- Разбирательство в связи с произошедшим с рядовым Ахуновым проводит военно-следственный отдел Казанского гарнизона. Уголовное дело по факту получения им травмы возбуждено. Степень вины должностных лиц и самого Ахунова за нарушение требований безопасности определит следствие. Военно-врачебная комиссия с ним проведена. Для дальнейшего лечения он будет направлен в Центральный военный госпиталь Министерства обороны им. Бурденко. Из Самары Ахунов убывает в Уфу, а оттуда - в Москву.

 

Справка «Парка Гагарина»

Хроника подрывов:

 

В ноябре 2009 года восемь военнослужащих погибли в Ульяновске.

Июнь 2010 г. один военнослужащий погиб и 23 пострадали в результате взрыва боеприпасов на артиллерийском полигоне в Рязанской области.

3 августа 2011 г. на полигоне Ашулук в Астраханской области при разгрузке снарядов для утилизации погибли пятеро солдат и один офицер.

3 мая 2012 г. в Нижегородской области при утилизации боеприпасов трое солдат-срочников получили осколочные ранения, шестеро погибли.

5 июля 2012 г. - тяжелое ранение получил рядовой Рим Ахунов после самопроизвольного взрыва элемента снаряда на полигоне в Марий Эл.