Ну а на самом деле, во что они играют? Нет, с нами, женщинами, все понятно: мы вышиваем крестиком, занимаемся скрапбукингом и фелтингом, то есть несем в наш мир красивые, а иногда даже полезные вещи. А что делают наши мужчины в свободное от добычи мамонта (в его денежном эквиваленте) время? 

Они... гоняются за мамонтом. Ну, или, в крайнем случае, смотрят, как за мамонтом гоняются другие. Это у них называется «болеть за наших». Некоторые бросаются в экстремальные виды спорта (по сути — та же охота), пытаясь порцией адреналина вытеснить страх возвращения домой, где ждет кобра-теща, разъяренная тигрица-жена и еще маленькое существо, близкое по духу, но пока неразумное, к тому же оно может преспокойно описать папины единственные клубные брюки. Некоторые качают мышцы — для охоты на... нет, скорее, на симпатичных мамонтих, которые все равно со временем превратятся в разъяренных тигриц.

И если бы я в свое время не познакомилась с Олегом Трушковым, я бы никогда не подумала, что у мужчин может быть еще какое-нибудь хобби - кроме охоты. Но Олег... он рассказывает про модельки автомобилей, которые на досуге делает.

Олег рассказывает о них так, что не слушать невозможно. И даже я — при всей своей гендерной ненависти к техническим особенностям устройства автомобиля — начинаю видеть в строении колес кюгельвагена, у которых вместо протектора тонюсенькие полосочки бумаги — даже я начинаю видеть в этом признак того, что подобная машина принадлежала экспедиционному корпусу генерала Роммеля. Для Олега каждая модель — не просто модель, и бумага под его руками впитывает не только клей, она впитывает историю автомобилестроения, да и всего человечества, по крайней мере, 30—50-х годов прошлого века.

- Почему немецкие автомобили? Немецкая конструкторская школа вообще очень интересна. Да и потом, они же красивые! Вот смотри! - Олег тащит из другой комнаты увесистый том. «Полный каталог военных автомобилей и танков Германии», - с уважением читаю я.

- А вот эта — ну все-таки уродец, хоть и хорошая машина, - показывает он, сбегав уже за другой аналогичной книгой, но уже про британские авто. Я с трудом понимаю, как техника вообще может быть красивой, но немецкие формы и впрямь кажутся ближе сердцу.

По ходу разговора становится понятным, что мир — по крайней мере, некоторая часть его — сошел с ума. Склеиванию моделек из бумаги посвящены сайты и форумы, взрослые дяди всерьез спорят об аутентичности выкроек, те, кто собирает авто, распечатывая выкройку на цветном принтере, кидают тапочками в тех, кто собирает модели «под покраску». Олег использует оба направления и тапочками ни в кого не кидает. И самое потрясающее — бумажные колеса его бумажной машинки поворачиваются, если приподнять бумажный капот грузового «Мерседеса» с фургоном от «Опеля-блиц» («Это моя собственная конверсия», - поясняет Олег), там будет виден бумажный двигатель («Только он бензиновый, а на эмблеме написано «Diesel» - разработчики накосячили»). Если открыть бумажные дверцы («Петли — это мое ноу-хау, я очень долго над ними работал»), в кабине будут видны рычаги переключения скоростей (и чего там еще можно переключать), а также педали!..

Олег выкладывает мне еще гору технических особенностей — чего я, по скудости своего женского ума, не могу воспроизвести, даже расшифровав все с диктофона; он который раз обращает мое внимание на свои огрехи, которые я просто не вижу.

- А стекла из чего? - вдруг спохватываюсь я.

- А вот, - Олег показывает на коробочку из-под «Чак-чака», которым гостеприимно меня угощает. И раскладывает передо мной инструменты: самое важное - ножницы (дешевые, но оказались лучше дорогих), циркульный нож, кисточки всех материалов и калибров. И — все-таки они без нас не могут! - пинцет и пилочка для ногтей с алмазным напылением. «У жены выпросил, - честно сознается Олег. - Бумага, пропитанная супер-клеем, настолько твердый материал, что обычный напильник ее не берет».

Вот тут я и понимаю, что все это время меня смутно беспокоило. Я представила вдруг, если бы мой муж вот так этим всем...

- Жена считает все это баловством, - подтверждает мои мысли Олег. - Но она мирится с тем, что это есть. Единственное у нас условие: это занятие не должно никому мешать. Поэтому мое время — ночь. Например, с пятницы на субботу, когда по радио идет изумительная передача «120 минут классики рока».

- Ну а все-таки, если эту энергию — в мирное русло?

- Конечно, возможно, я недоиграл в детстве, - соглашается Олег, в свои сорок с небольшим — студент второго курса психфака. - Но все-таки это способ самовыражения. Потому что все равно руки чешутся.

Судя по всему, не работать руками Олег просто не может. Электрик от Бога — его звали на военный завод главным энергетиком без профильного высшего образования, много лет на заводах, где тоже все делалось руками, поработал он и «артистом вспомогательного состава» в нашей филармонии, попросту говоря — грузчиком и осветителем на гастролях. Да что там говорить, у него на даче в доме горячая и холодная вода, душ и туалет со сливом! И сын, хоть автомобили любит не так горячо, как папа, но из бумаги тоже клеит игрушки, домики по компьютерным выкройкам...

- А все-таки, на автомобилестроение ты не пробовал идти?

- Поступал в авиационный. Бросил. И не жалею — много в жизни бы не увидел, не научился. Сгинул бы в каком-нибудь ЦСКБ. Или на ВАЗе. Ведь там — я узнал — автомобильные дизайнеры, оказывается, подчиняются главному конструктору! Представляешь, не наоборот, как везде!

А в своих модельках Олег не ограничен жесткими «нет» главного конструктора. Только сопротивлением материала, которое он постепенно преодолевает. И все-таки мне кажется, что если бы у нас были востребованы подобные люди — глядишь, и автомобильная промышленность не была бы у нас там, где она есть. Поэтому, дорогие наши непонятные мужчины, очень хочется вам пожелать: пусть Вселенная будет благосклонна к вашим талантам и даст достойное поле для их применения! А мамонт — он, честное слово, подождет. Ему ведь тоже, по сути дела, бежать некуда.

Дарья Григорьян