Самарско-болгарская премьера «Дон Жуана» - стопроцентное попадание в целевую аудиторию

Спектакль начинается прологом: Дон Жуан выстрелом сражает наповал Командора, отца очередной жертвы своих любовных похождений. У того, дефилировавшего вокруг противника на носочках со шпагой в руке, не было никаких шансов. С самой первой минуты становится ясно: перед этим молодым дьяволом в человеческом обличии не устоит ни одна женщина, склонит голову всякий старик, признает поражение любой воин. Дон Жуан не просто герой-любовник. Он богохульник, террорист, жестокий и изощренный убийца.

Болгарский режиссер Александр Морфов «отработал» поставленного еще в 2004 году «Дон Жуана» с труппой санкт-петербургского театра имени Комиссаржевской. Самому участвовать в постановке спектакля о баловне судьбы на сцене Морфову не удалось, поэтому бывал на репетициях только наездами. Режиссировал самарский вариант Вячеслав Гвоздков. Вернее, выполнял, так сказать, техническую работу по переносу постановки на другую труппу. Но позже Гвоздков признается, что «учился у Морфова театру», заранее зная, что успех постановке обеспечен. «Дон Жуан» вышел в очень свойственной драмтеатру манере: щедро приправлен эротизмом, на грани между откровенностью и пошлостью. При этом сделан капитально: от и до. «Дон Жуан» однозначно будет тем спектаклем, что в нашей Драме стоит посмотреть.

В оригинальный текст Мольера вплетены отрывки из пьесы Тирсо де Молина «Севильский озорник, или Каменный гость». Герои говорят «человеческим», современным языком, и так изумляются знакомству с легендарным обольстителем, будто не «здесь и сейчас» свершается история Дон Жуана, а несколько веков назад уже свершилась и стала мифом. В конце концов, и это перестает смущать. Приметы классической постановки перестаешь искать. Более того, не удивляет ни звонящий у священника мобильник, ни полиэтиленовые пакеты, продукт века XX-го, которые нашел в море дурачок-рыбак.

Морфов работал над постановкой вместе с художником Александром Орловым. Пространство спектакля, равно как и сама постановка, получилось цельным. Длинный деревянный парапет будет и пирсом на берегу моря, и столом для званого ужина с тенью убитого Командора, и местом очередного убийства брата очередной надоедливой дамы. Мизансцены переходят из одной в другую логично и красиво. Одна из самых живых – сцена с рыбацким людом на пирсе – яркая, многонаселенная, шумная. Девушки, крича по-чаячьи, бегают с подобиями удочек в руках, на кончиках – птички из белых перьев, больше похожие на пауков. Дон Жуан способен и эту идиллию разрушить: вот он на парапете с криком «я люблю вас!» обливает шампанским обезумевших женщин.

Одна из самых острых и пикантных режиссерских задумок – интерактив со зрителем. Чтобы все до конца поверили в чрезмерную любвеобильность Дон Жуана, тот выходит в зал. И пока разгоряченная Эльвира (Наталья Ионова) причитает о своих чувствах, нервно передвигаясь вдоль рядов, Дон Жуан (Денис Евневич) посылает воздушные поцелуи дамам, касается их рук, волос и складок одежды. Зритель, даже чуть заскучавший, оживляется, вертится в кресле и старается разглядеть, как далеко все это может зайти... Обольститель не обходит вниманием даже мэра, неоднозначно поглядывая на его супругу. «Не видишь, я разговариваю, помолчи!» - кричит Дон Жуан Эльвире и о чем-то перешептывается с самарским градоначальником, пришедшим посмотреть премьеру.

Денис Евневич сработал блестяще, выдержав сложный образ до конца. Два разных действия (в первом – в роли обольстителя, во втором – «психолога» и лжеца). Два разных костюма (красный тореадора – в первом, и черный, дьявольский, во втором). «Дважды два - четыре», - ревет Дон

Нина Ванина

фото - пресс-служба Самарского драмтеатра