Интервью после концерта

Свобода, свобода, так много, так мало

Ты нам рассказала, какого мы рода

(ДДТ, «Песня о Свободе»)

Завтра все будет иначе,

Завтра — будет иначе

(ДДТ, «Юго-западный ветер»)

То, что показал 1 ноября Шевчук, — это действительно иначе. Это не то, чего ожидают «идущие на Шевчука» - и истинные поклонники творчества ДДТ, и те, кто любит Юрия Юлиановича за бардовские интонации, и те, кого привлекали в его песнях только нехитрые, доступные для упрощенного восприятия внешние атрибуты — разгульность, мелодичность, воля... Впрочем, и Высоцкого многие «любят» и знают только за «Где мой черный пистолет» да «Дорогая передача, во субботу, чуть не плача...».

Программа «Иначе» могла разочаровать многих. И, наверное, кого-то разочаровала. Правда, только тех, кто и раньше не задумывался, что в песнях ДДТ надо очень внимательно воспринимать текст, а не только ритм и мелодию. У Шевчука произведения представляют единый неразрывный симбиоз музыки и текста. И если ограничиться лишь восприятием запоминающейся мелодии — потеряешь, не увидишь картину в красках, не будет «объемного звучания». Ровно так же, как и если пытаться отделить текст от песни. Почти любая песня ДДТ, с начала 90-х, - это абсолютно гармоничная конструкция. Нет, «конструкция» - неправильное слово. Скорее, живое творение. Оставляющее простор для интерпретаций и размышлений.

В программе «Иначе» гармония составлена из музыки, текстов и визуального ряда (видео и освещение). В результате — потрясающий эффект, несколько раз в течение концерта заставлявший меня вспомнить знаменитую пинкфлойдовскую «Стену». Правда, нагрузка на «мыслительные рецепторы» зрителя стала явно больше. Это уже не «Осень» с простым и понятным каждому вопросом «Что же будет с Родиной и с нами?».

«Пока горят поминальные свечи, еще годы — до темноты»? О чем это? А если представить видеоряд, начинающийся кадрами съездов КПСС, мелькающими передовицами советских газет? А если в середине песни вот такие слова «Родившимся этой ночью мы оставляем землю/Не смогли мир сделать добрее, любовью не стала ты»? Тогда это про что? Про то, что мы забыли, каким было наше прошлое, и призвали его к нам назад? Или про то, что у нас есть все-таки шанс, «еще годы до темноты». Как их использовать, эти годы, пока в порядком утрамбованных пропагандой мозгах все-таки теплятся воспоминания о том, кто мы сами, кем мы были, откуда идем и куда собирались прийти, кто были наши предки, как они жили и за что умирали... Как использовать эти остатки света, чтобы не погрузиться во тьму окончательно?

Что объединяет все альбомы, все концертные программы Шевчука — это выходящий из глубины, из души, из сплетения музыки, текста, света портрет России. Каждый раз — немного (или много) другой. Но это — всегда портрет любимой. Каждый раз задумываюсь — если бы нашим властителям хоть сотую долю такой отчаянной, самозабвенной любви к Родине, что есть у Шевчука — может быть, у нас в стране давно уже все было бы по-другому? Лучше, светлее, честнее...

В альбоме «Иначе» - тоже Россия. И человек. И любовь. И война. И мир. Но все равно, все это, прежде всего — Россия. Еще один ее портрет, собранный из нескольких, наложенных друг на друга. Вот перекошенная гримаса абсолютного отчаянного разрушения в песне «Кризис». А вот — в песне «Солнечный свет» - радостно-дебильноватый образ России, зомбированной телеящиком. Или черный, почти беспросветный — в песне «За тобой пришли». Но не случайно две последние песни программы иначе - «Свобода» и «Юго-западный ветер» - об одном. Там — глоток свежего воздуха. Там — воспоминание о той России, которая недолго была и которая могла бы быть. Пусть это будет воспоминание о будущем.

Роман Хахалин

После концерта «Парку Гагарина» удалось задать несколько вопросов Юрию Юлиановичу.

- Выступать, сразу адресуясь к миллионам, это тяжело?

- Я не обращаюсь к миллионам, нельзя об этом думать вообще. Я в своих песнях обращаюсь к себе самому, к своим близким максимум.

- Но слушают-то все равно миллионы?

- Нет, что ты! Миллионы слушают совсем других артистов, другие песни... к чему приучил их ящик. Программа «Иначе» - вообще сложная, она совсем не для миллионов, вы же видели зал был неполный, какие миллионы. Не нужно об этом думать, бредовая идея. Это попахивает мессианством.

- Ну а вам не кажется, что от вас ждут как раз этого?

- Ну неважно, что от меня ждут. Может быть от меня ждут что я пол поменяю. Они этого не дождутся. Мало ли что от нас с вами ждут. Главное — что у тебя в самом себе варится.

Фото Владимира Телегина сделано в сентябре, когда к Юрию Юлиановичу приезжала в гости из Смоленска Катрин, дочь томящейся в тюрьме по сфабрикованному делу Таисии Осиповой

- А вот в песне «За тобой пришли» есть слова «Армагеддон — кукурузное поле». Это вы предвидели развлечения нашего «тандема»?

- Нет, песня действительно родилась на этом поле. Мы ехали по Израилю с концерта на концерт и вдруг — кукурузное поле. И у меня что-то ёкнуло вдруг. Я шофера спросил — что это такое? «А, это Армагеддон». Я попросил остановиться, вышел подальше в поле (а там через поле идет дорога, вдоль нее трактора на ночь оставлены), посмотрел в небо — луна огромная и — облака несутся. А внизу — полное безветрие. И мне пришла мысль: «А ты ведь, Юрий Юлианыч, не знаешь, на чьей стороне ты будешь в этой последней битве... Тебе кажется, что ты за добро стоишь всю жизнь, а может быть и наоборот». Это ж все Господь решает.

- Ваша новая программа - это же действительно совсем иначе. Нет ощущения, что Ваша привычная публика, она за вами не поспеет? Не догонит просто в какой-то момент?

- Я вижу, что публику корежит страшно, страшно. Но нельзя за публикой идти. Я в этом смысле смелый парень. Где-то конечно я понимаю... что те, кто любили какие-то простые хорошие мелодичные песни, они «отвалятся». Ну и что? Пусть они слушают эти песни. Мы пойдем дальше, за молодежью. Это более продвинутая программа, музыка 21 века. Надо работать с молодежью. Я имею в виду ту часть молодежи, которая не убита пивом и «Домом-2». И вот на эту программу она начинает «шевелиться» и я думаю, дальше больше будет. Главное — не впасть в назидательность, это ее отталкивает.

- По-Вашему, от отдельного человека сейчас что-то серьезное, будущее страны зависит?

- Конечно. Ну мы (ДДТ) тоже отдельные люди. Что мы сейчас делаем? Противу всех законов — коммерческих, бизнеса, прёмся по стране, зарабатываем-не зарабатываем. Не об этом речь. Против всего, всех сложившихся правил. Я не говорю, что мы пример, но... Сейчас же нет одной линии фронта. Каждый на своем участке. Мне кажется, что надо работать просто. Серьезно работать. Каждую песню писать как последнюю, вам — каждую статью писать как последнюю. А то не дай бог ласты склеишь, потом тебе скажут - «ну что ж ты тут какую то лажу написал?».

- Вы сегодня обратились к публике: «Думайте, ребята! Включайте мозги!». Вы к этому на каждом концерте призываете?

- Конечно. Это обязательно. Думать. Не довольствоваться штампованными банальными ответами. У нас одна из главных тем программы: «Чувак, думай, и ты полетишь!». У тебя начнется процесс разматывания клубка, и ты выйдешь из этого лабиринта с Минотавром — тебе помогут твои размышления. Думать, думать! Люди разучились думать, они как те солдатики в горячих точках — вот он сидит, прижался, слюна течет, безучастное лицо. Я ротному говорю: «А этот что?» «А этого, - говорит, - завтра убьют». Потому что там нет уже борьбы ни за жизнь, ни за что. Это конец. Ну вот и мы в России сейчас в таком состоянии и находимся, у меня такое ощущение.

Мне кажется, два главных слова сейчас - «просвещение» и «объединение». Но объединение не на основе плакатов этих квасных, то что пытается «Единая Россия» сделать, не на основе этой фальши, которой уже тоже никто не верит, а на основе материального слова. И мне кажется, должны прийти политики, которые отвечают за слова. Жизнью. И босиком ходят по земле. Другого пути нет. Это путь Ганди.

А вообще — чем больше я думаю об конце света, тем больше во мне позитива. Чем больше мы думаем о смерти, тем тоньше мы понимаем... И какая-то отчаянная радость в нас рождается и нормальное светлое состояние. А мы боимся об этом думать. Но «выхода нет» - это неправильно.