Лето перестает быть периодом, когда замирает деловая жизнь и горожанин получает от Всевышнего вполне заслуженную лицензию на двух/трехмесячное ничегонеделание

 

А как иначе должно выглядеть поощрение – после суровой зимы, ударного труда в весенне-осеннюю распутицу?

Но ведь давненько уже не было суровой зимы. Подавляющая часть населения и не помнит, что означает этот оксюморон – «ударный труд», и лето уже не два месяца, а все пять с половиной. Да и нет той добренькой тетушки – государства рабочих и крестьян, которое всегда поможет, выручит, войдет в сложное психологическое состояние того, кому работать не можется, не хочется или «в падлу».

Вот на этом живописном пленэре, не торопясь, начали появляться люди, которым дела нет до погоды, и для кого лето, как и восьмичасовой ежедневный сон, – непростительная трата такого короткого человеческого века. А вместе с этими людьми появляется перспектива возрождения двигателестроения, восстанавливается инфраструктура речного транспорта, развертывается строительство перерабатывающих комплексов в сельском хозяйстве.

Я не об «Обещалкином блюзе», ставшем гимном мэрии, ежегодно пополняемом новыми фантастическими цифрами того, что обязательно будет чиновниками сделано, если мы…, если он…, если все… Я о каждодневных делах: о подписанных договорах, об экономически обоснованных стратегиях, о первых продуктах «на-гора».

Но в этой скрупулезно изученной дихотомии – «болтуны – трудяги» – есть одно непроясненное затемнение: а что сейчас происходит на ВАЗе?

Его продали французам. Это понятно. Французам наш полупрофессиональный менеджмент на дух не нужен. И это понятно. Но продали, наверное, для того, чтобы в результате с конвейера в самое короткое время начали выпрыгивать автомобили, которые станут расхватывать как горячие пирожки. Пусть со временем, но и прибыль начнет галопировать. Зачем же тогда почти уже бывший, но всё же президент ВАЗа Игорь Комаров продал «более 26,5 миллиона обыкновенных акций и более 10 миллионов привилегированных»?

Да, ВАЗ – последний, наверное, из экономических акторов, кто про изменения климата в области не слышал. Наверное, потому и продолжил летние приостановки конвейера. Но это не повод сбрасывать акции. Французы придут ещё до зимы, и вряд ли до начала их успешной производственной деятельности у Игоря Анатольевича на хлеб не хватает.

Тогда осталось два вопроса: кому он продал акции и зачем продал? Если продал в силу экономической целесообразности – зачем тогда городили огород вокруг самого серьезного налогоплательщика области и окрестных заливных лугов? Тогда получается, что с заводом случилась не купля-продажа, а чёрт те что. Точнее, беда: если ВАЗ обрушится – никакие «Кузнецовы» и сергиевские куриные окорочка не спасут.

Предположим, что продажа, то есть полный уход россиян из бизнеса (кроме непонятного субъекта по имени Государство) – одно из условий сделки. Тогда по персональному поводу Игоря Анатольевича можно не волноваться: менеджер по предпродажной подготовке сделал свое дело, ушел и Б-г с ним.

Однако Комаров – ещё очень молодой человек, а к тому же развил в последнее время слишком шумную политическую активность: то он в партии, то – на фронте, то вспоминают его «прохоровскую» юность. Зачем рациональному человеку жить по принципу «то в говно, то в профсоюз» бесплатно?

И в этот момент необходимо получить ответ на вопрос: кто купил акции – кто-то на свободном рынке или члены дружной семьи Комарова? Если кто-то на свободном рынке – нет беспокойства (см. выше). А если свои? Тогда в свете борьбы с экономической деятельностью чиновников этот жест очень уж похож на подготовку к переходу на государственную службу.

Если эта служба в Липецке или в Чите – ради Б-га, а если ? На каком посту может сгодиться топ-менеджер столь высокого уровня? Мне это даже представить тошно.

Виктор Долонько

Рисунок Сергея Савина