Сижу на видеоконференции, организованной Роскомнадзором. Обсуждают особенности применения закона, защищающего детей от всего плохого во имя всего хорошего

 

Вопросы задают в основном технические, но то, какое ограничение нужно ставить на куске буженины, если иметь в виду, что она изготовлена из зверски убитой свиньи, меня волнует, прямо скажем, не очень.

Скучаю. Пока не слышу своё любимое: «Человеческий фактор… В зависимости от контекста… С точки зрения здравого смысла…».

Это о законе, который законодатели приняли с учетом этих замечательных обстоятельств. И чиновникам Роскомнадзора не остается ничего другого, как советовать своим коллегам «на местах» внимательно изучать контекст публикации, оказавшейся спорной с точки зрения закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», «включить» свой здравый смысл и в соответствии с ним принять правоправное решение. А противной стороне – журналистам – «тщательнее» включать во время работы свой «внутренний редактор» и аналогичным образом строить редакционную политику в целом.

Включаюсь: а что все эти контексты и факторы есть, как не высокая «коррупционная емкость» документа? Мне возражают: мы – надзирательный орган, и что мы можем с вас, журналистов, «цыганить»?

«Цыганить», действительно, ничего, но… И, оказывается, как широка палитра этих самых «но»!

Во-первых, с применением закона связаны не только сотрудники Роскомнадзора, но и прокуратура, суд и т.д. А те, как говорится, и круглому шару предъявить могут: не той стороной повернут. Во-вторых, даже анализ журналистского произведения, не говоря уж о транслируемых по электронным СМИ фильмах, спектаклях, концертах etc, требует владения методикой анализа художественного текста, что в массовой чиновничьей практике отсутствует начисто.

Мне опять возражают: для этого у нас есть эксперты, и потом – у вас всегда есть возможность отстоять свою правоту в суде! И в этом месте все «но» сошлись: а разве коррупция состоит исключительно в создании ситуации, способствующей вымоганию денежных и материальных средств?

Нет, это гнусный вид коррупции, но не самый гнусный. Есть хуже. Гораздо хуже. Ведь коррупция обозначает использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав, а также связанных с этим официальным статусом авторитета, возможностей, связей не только в целях личной материальной выгоды.

Опытные коррупционеры алчут не столько денег, сколько власти и непременной её составляющей – множественных доказательств своего морального превосходства над окружающими. И в этом отношении журналисты, издатели, владельцы и учредители СМИ – самый уязвимый объект.

И ведь каждый из названного перечня готов, в принципе, пойти на унижения. И не потому, что чувствует свою вину, а только чтобы сэкономить время, которое уйдет на доказательство своей правоты. Часть времени из такой короткой жизни, предназначенной для творчества, любви и познания мира.

И это принуждение к компромиссу – едва ли не самый главный инструмент, которым власть разрушает собственную пирамиду. Не заботясь о возможных для себя последствиях.

***

А возможности для глумления дает не только 436-й закон. Просто он оказался поводом.

Виктор Долонько

Рисунок Сергея Савина