В четверть второго ночи бар отеля Холидей Инн уже не работает, а вот ресторан где-то в недрах работает, и бегает с блокнотом девочка-официант в черно-белом, записывает пожелания гостей. Гости вольно расположились на мягких полудиванах, составленных вокруг низких толстоногих столиков

 

Чаще всего они желают «еще триста граммов «Белуги» и селедочки». Симпатичный полумрак вокруг, по касательной долетает свет из гостиничного холла, где охранники в униформе пристально изучают собственные мобильники. За стойкой регистрации хлопает паспортом командировочный в мыле, на его чемоданах аэрофлотовские багажные бирки, на его плече ноутбук в специальной сумке, командировочный набирает телефонный номер и выдыхает в трубку: «На месте, отзвоню утром».

Одновременно прибывают два такси, из первого с определенным трудом выгружается грузный мужчина в хорошем костюме, отливающим серебром. Спотыкается, с опаской загораживается рукой от вращающейся двери, сдавленно ругается и сплевывает. Его ласково поддерживают с обеих сторон ослепительные девушки в костюмах ночных фей, уверенно вонзая стилеты каблуков в коммерческое напольное покрытие вестибюля. Пассажиры второго такси, мужчины-азиаты в галстуках с веселыми картинками, неодобрительно сверкают узкими глазами и переговариваются на условно японском языке. Их речь звучит угрожающе, и появляются опасения, что вот-вот с криками «банзай» они побегут и сделают администратору харакири.

Через стеклянную крышу невидно ни луны, ни звезд, да и солнце еще часа два не встанет, будет томиться за крышами, потом растрясет утренний туман, чтобы он клочками попадал в Волгу. Но пока темно. Зачем, казалось бы, приходить в отель Холидей Инн в четверть второго ночи? А за тем, что у людей кончились сигареты, и никаких круглосуточных магазинов рядом.

С ранней юности образ мужчины без сигареты казался мне незаконченным. В моем детстве курили все мужчины: отец, дед, любимый дядька, друзья семьи, все. На семейных застольях через равные промежутки времени объявлялся перерыв, мужская часть перемещалась на кухню, в коридор, на балкон, лестничную клетку, где доставались сигареты, чиркались спички, и велись специальные разговоры, прерываемые смехом. Оставленные женщины мгновенно переходили от обсуждения общих тем к сугубо личным и даже секретным, дети замирали под столом, подслушивая. Голос хозяйки дома «мужчины, к столу!» тянулся через сизый дым и был непременным атрибутом праздничного ужина.

Разумеется, моя первая большая любовь, ученик десятого класса, тоже курил, проделывал это тайно, ныкал мягкие болгарские пачки по внутренним карманам от родителей, а спичек вот никогда не было, просил «огня» у встречных прохожих, и прохожие охотно огня давали. Закуривал, склоняя красивую голову, интимность жеста всякий раз точным хуком била меня под дых, и я чуть-чуть задыхалась. Эпизод того времени: желая нежно отвадить от себя поднадоевшую девочку, знакомый мальчик старался вести себя по-хамски, ругался, опаздывал на свидания и выдыхал ей сигаретный дым в лицо. Девочка млела, прикрывала влюбленные глаза и уносилась на табачных облаках в страну нежности. К слову сказать, после школы они поженились-таки, и их брак не был уж столь неудачным.

Любимые литературные герои курят: Гекльберри Финн, Роберт из «Трех товарищей», капитан Батлер и доктор Дымов наверняка, хоть в чеховском тексте прямого указания нет, но наверняка (!) сигареты или даже трубка прекрасно подходят к сюртукам и приват-доцентуре. Тартарен из Тараскона смолит напропалую, Робинзон Крузо скучает на необитаемом острове по своей трубке, «так как привык курить с очень давнего времени». Трубку курит Питер Блад, бакалавр медицины, будущий пират, чья одиссея и хроники. Мужественные первопроходцы и мореходы Джека Лондона дымят, как паровозы. Тургеневские герои могут себе позволить, гоголевские вполне, и лишь толстовские скучные блюстители нравственности ханжески протестуют. Сид и Ненси предпочитают Marlboro. Курт Кобейн - Lucky Strike, Джеймс Бонд - Chesterfield.

Уинстон Черчилль не расставался с кубинской сигарой, изрекая афоризмы, которые потом спасут жизнь не одной отчаявшейся девицы («Никогда не сдавайтесь — никогда, никогда, никогда, никогда, ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком, никогда не сдавайтесь»). У Шерлока Холмса - трубка, у крокодила Гены - трубка, у комиссара Мегрэ – трубка, положительный герой кинофильма в минуты душевной смуты садит сигарету за сигаретой, исчезает в дымах, чтобы появиться с готовым и правильным решением, спасительным для человечества.

Разумеется, я пробовала курить. Табачной инициации не прошла. Совершала несколько подходов к снаряду, оскорбительно неудачных, после чего поставила курильщиков ступенью выше как людей, сумевших добиться непосильного для меня результата. Превозмогая печаль, быстренько перестроилась и решила считать, что для женщины курить вовсе не обязательно, достаточно наслаждаться процессом визуально. Терять голову, отмахивая пальцами сигаретный дым, пластающийся вдоль лица, тискать в руках чужие зажигалки, заказывать столик в зале для курящих; отвечать неизменно «нет» на вопрос «ты не против, если я закурю» и «да» - на остальные.

Девочка-официант в черно-белом приносит, наконец, сигареты и узкий фирменный коробок спичек от Холидей Инн.

Наталья Фомина