По наследственному делу дважды за неделю ездила в пенсионный фонд, причем в отделение, расположенное черт-те где, край асфальта, полтора часа на общественном транспорте, через весь город с горячим ветерком

 

Как похожи госучреждения разных структур друг на друга, неотличимы даже оштукатуренными фасадами, и за всем этим форматированным дресс-кодом и регламентом работ скрывается нелюбовь к россиянину, щедро произрастающая из нелюбви к самому себе. Тут и так все ясно, скажет читатель, кто не страдал в приемных госучреждений, не обивал порогов регистрационных палат, не искал здоровья в поликлиничных кабинетах, считая до десяти, потом до сотни, потом до тысячи, чтобы не съехать уже совсем с катушек и не испортить себе окончательно всё. Не хочу о пенсионном фонде, хочу о путешествии из Петербурга в Москву или из в Москвы в Петушки, говорит, значит, читатель.

Я могу о путешествии на автобусе. Поездка сама по себе заслуживает внимания, являясь настоящим приключением и даже авантюрой, но это потом. Сначала фонд, пенсионный фонд, наше общее невеселое будущее. Или про поездку сейчас, но коротко: по мере удаления от центра города автобус 34-го маршрута наполнялся и переполнялся разными людьми. На Гагарина взошли две медицинские сестры, громко обсуждавшие абсурдность новых правил хранения опийсодержащих препаратов и утилизации их отходов. «За каждую ампулу трястись - надоело», - с напором говорили друг другу медицинские сестры. Вошедшие на метро «Победа» снулые ребята не спускали с них глаз, сплошь залитых зрачками. Медсестры почувствовали неладное и жарко заспорили о несправедливости графика дежурств. Ребята вышли на сквере Калинина, нехотя переговариваясь, обступили наглухо затонированную «ладу-девятку». Нетерпеливо переминались на худых ногах, обтянутых джинсой, отбрасывали нервные тени. Будет ли их когда-нибудь волновать ситуация в пенсионном фонде, неизвестно.

Пенсионный фонд чувствует себя главным государственным органом России, гордится собой и чтит неимоверно. Служащие прекрасны на своей службе. У них белая зарплата, хороший коллектив, социальный пакет и обеденный перерыв.

Чтобы попасть на прием к специалисту, следует приехать к девяти утра и получить талон, а если ты идиот и приехал к часу, например, то талона не получишь, но можешь отстоять очередь из пенсионеров разного преклонного возраста и получить талон на другой день. Он наступит примерно через неделю. Появившись в отделении фонда в первый раз, я потерянно шлялась, пытаясь понять, как тут и что. Шлялась довольно долго.

Над головой охранницы у входа было вывешено объявление насчет того, что справок она не дает, и не просите. И кто дает справки, охраннице неизвестно тоже. Не спрашивайте. Стучаться во все двери, встречающиеся на пути, оказалось бессмысленным. Двери были глухи. Окна – немы. Пришлось поступить самым абсурдным и даже анекдотическим способом: находясь в сердце районного отделения пенсионного фонда, звонить по горячей линии и спрашивать, где же все-таки отыскать человека, дающего справки.

Через время такой человек нашелся, даже два. Попытка провести расследование не привела ни к чему: «Сколько всего отпускается талонов на день? - с прищуром бывалого репортера спрашивала я, - какова пропускная способность ваших сотрудников?» Человек прищура испугался. «Сколько надо, столько и талонов», - робко ответил он и убежал . Второй уполномоченный человек, осанистая дама в платье на молнии, сверкнула белками глаз и рявкнула: «Женщина! Вы записываться будете или нелепые вопросы спрашивать?» Я выбрала - записываться. Спрашивать нелепые вопросы - дураков нет. Но можно понаблюдать. Каждый пенсионный специалист за час принимает двух-трех посетителей, решает их непростые дела, вникает в трудные судьбы. Тяжкий труд, вдохновленный призванием, как бы говорит нам грозное объявление на дверях «Специалиста не отвлекать! Без вызова не входить!», строки жирно подчеркнуты. Ну, что же.

Послушно явившись через неделю по записи, послушно сидела под дверью, где невольно стала свидетельницей трудностей быта сотрудников пенсионного фонда. Гендерно это были стопроцентно женщины, один мужчина в роли системного администратора не то что не делал погоды, а даже и был не видим.

Первая работница, юркая блондинка, шваркнула о стол кружку с растворимым кофе и вскричала: «Ну, я не могу успокоиться, когда решается этот вопрос с окнами». - «Слишком ты пушисто живешь, - отвечала ей желчно вторая работница в короткой юбке над измученными ногами, - чтобы и окна тебе чужие люди мыли». - «Ну не все же привыкли находиться в дерьме», - шикарно ответила блондинка и ушла со своей чашкой, оставив вторую работницу наливаться краской ярости. Конечно же, та немедленно отомстила старушке в детском каком-то платье с рисунком из мячиков и собачек. «Вы чего, Агафонова, - рявкнула работница, - опять здесь?» Старушка мелко закивала и съежилась внутри сухой коричневатой от пигментации кожи.

Рано или поздно в заветном кабинете очутилась и я. Величавая дама в кружевах, медленно двигая мышкой, спросила свою рыжую соседку по комнате: «Ну что там у вас, прояснилась ситуация?» - «Не спрашивай, - сказала рыжая соседка, - все гораздо хуже, чем я думала. Младенец совсем не от Людки, а вовсе даже от Верки». - «Кошмар, - со счастьем ужаснулась величавая, - так что же теперь? Выгонишь своего?» - «Не знаю, - моргнула соседка, - все-таки мы семья».- «Какая же это семья, - величавая встала и теперь размахивала руками, будто бы немного дирижировала симфоническим оркестром, - сегодня гонорея, завтра младенец?!» На это справедливое высказывание рыжая лишь судорожно глотнула, вызвала следующего и ужо отыгралась. Ксерокопий паспорта и чего-то еще требовался не один комплект, а два, три или лучше четыре. «Ксерокопии делают через дорогу в продуктовом магазине».

Мое несложное дело, требующее печати документа на одном листе бумаги плюс печать и подпись, заняло сорок минут. Но это были не окончательные печать и подпись, окончательные же должны будут появиться в другом государственном учреждении, куда предстоит отправиться. Набираюсь сил. Пока не готова, знаете. Даже думаю: а не пойду. Пусть они как-нибудь без меня, госслужащие. У них же и так все хорошо: белая зарплата, хороший коллектив, социальный пакет и обеденный перерыв.

Наталья Фомина