Дорогу на свой избирательный участок (№ 638) я могу преодолеть с завязанными глазами. Уже много лет наш дом приписан к 82-й школе. Место это чистенькое, но бедненькое: несмотря на то, что здесь размещаются и школа искусств, и велосипедная база, вскормившая не одно поколение гонщиков, первый этаж, выше которого я никогда не поднималась, выглядит точно так же, как выглядела любая школа нашего города тридцать лет назад.

Даже запах масляной краски никогда не выветривается, а в тамбуре между скрипучими дверями валяется грязная половая тряпка величиной с парус. Если бы у меня вдруг возникло запальчивое желание поинтересоваться, много ли денег вложила партия власти в ремонт этой конкретной школы, то я бы обратилась к своим соседям. Их дети учатся именно тут, и вовсе не из соображений какого-то дутого престижа, а потому что дорогу не надо переходить. Но такого желания – лезть к соседям с глупыми вопросами - у меня почему-то не возникает. Не то, чтобы «Единая Россия» казалась мне слишком прижимистой, да нет, отчего же, вот и люди с толстыми медведями на жилетах все лето очень наглядно пыхтели, укладывая бордюры в нашем районе. Но просто не хочется приставать к соседям, зная, что скромного ремонта в 82-й школе могло и вовсе не быть, если бы не финансовые вливания со стороны родителей, среди которых вряд ли можно наскрести хотя бы одного члена партии «Единая Россия», не говоря уже об ее страстных поклонниках. Это так, небольшое лирическое отступление.

Так вот, я пришла на избирательный участок № 638 – и не обнаружила там своего дома. Вернее, не обнаружила такой специальной тетеньки, которая сидит под надписью «Проспект Карла Маркса, дом 274-А» и выдает бюллетени для голосования. Обошла все взад-вперед, заглянула для верности на расположенный в соседнем спортзале участок 639, но и там ничего подходящего для себя не нашла.

Тут меня под руку подхватил сосед с четвертого этажа. «Пошли в 36-ю школу сходим, - предложил он. – Может, нас перенесли?». «Может, и перенесли, давайте сходим», - согласилась я. И мы пошли в 36-ю. За нами и перед нами тянулась вереница старушек. Возможно, кому-то захочется поехидничать относительно активности пожилого электората, но тут следует сделать поправку на микрорайон. Дело в том, что вереницу старушек у нас можно узреть не только в день выборов. У нас тут вообще преобладают старушки. Однажды я даже поспорила на килограмм конфет «Птичьи трели» с одним человеком, который утверждал, что в его микрорайоне возле городского кладбища старушек еще больше. Он, понятное дело, проиграл это пари, поскольку такого количества старушек, как в девятом микрорайоне, нет нигде . Поэтому, возвращаясь к партии власти, я бы на ее месте задолго до 4 декабря озаботилась отсутствием необходимых для старушек удобств. Хорошо бы наполовину сократить тут количество рюмочных и понаставить хлебных и молочных киосков. Конечно, старушки в природе встречаются разные, иная нет-нет, да и опрокинет поутру привычный стаканчик на крыльце какой-нибудь забегаловки, но в основном местные старушки покупают хлеб и молоко. И для этого им приходится в любую погоду ползти далеко-далеко вверх, на улицу Стара Загоры. Ибо по зловещей иронии судьбы все рюмочные расположены в непосредственной близости от старушечьих домов, а вот все хлебные и молочные магазины где-то там, в туманных далях. Ну, в общем, я просто так рассуждаю, что раз уж «Единая Россия» взяла на себя труд повышать старушкам пенсии, то ее бы наверняка не сильно обременило решение вопроса о киосках с нехитрым провиантом для пожилых людей.

Итак, мы с соседом и со старушками дошли до школы номер 36. И там мы тоже не обнаружили своего дома, вернее, специальной тетеньки с надписью. Тогда я решила прибегнуть к своему административному ресурсу. Да-да, не надо думать, что административный ресурс имеется только у партии власти. У простых человеческих людей он тоже бывает. Мой административный ресурс – это журналист Андрей Волков. Он является, выражаясь иносказательно и иронически, подлым прислужником кровавого режима, потому что возглавляет Поволжский корпункт программы «Вести» на Российском телевидении. Среди людей, которых Волков видел живьем, - Путин, Медведев и Иван Александрович Скрыльник. Я вот, например, Скрыльника не то, что живьем ни разу не видала, я его даже по телевизору мельком высмотрела всего лишь однажды, да и то не целиком, а лишь кусочек левого уха. Поэтому Волков, по моему глубокому убеждению, человек необычайного могущества. У него есть самые разнообразные рычаги, на которые можно при случае надавить. «Волков, - сказала я ему по телефону, - бросай все, тут жуткое нарушение на выборах. Целый сюжет для тебя наклевывается. Сенсация, можно сказать. Моего дома НЕТ!» И бесстрашный Волков принялся выяснять, куда подевался мой дом.

Если бы это делал обычный человек, который скромно представлялся бы Петей Кудрявцевым или Светой Сидоровой, то ему бы, скорей всего, велели повнимательнее почитать надписи над специальными тетеньками. Или проверить, по тому ли адресу он на самом деле проживает. Но Волков никогда не стесняется по буквам произносить свою должность. А для председателей избирательных участков такие названия звучат как имя Зевса-громовержца. Поэтому, когда Волков позвонил куда следует и сказал, что одна его знакомая не может выразить свою гражданскую позицию только из-за того, что кто-то накосячил с организацией на избирательном участке, его тут же принялись участливо расспрашивать: что за знакомая, как зовут, где проживает.

«Беги скорей обратно в 82-ю школу, - сообщил Волков через три минуты. – Тебя там ЖДУТ! Скажи, что ты – Спиваковская!». Я стремглав побежала в 82-ю школу и у самого крыльца въехала в полицеский китель. «Я – Спиваковская!» - хотела было выкрикнуть я, но полицейский меня опередил. «Вы – Спиваковская?» - спросил он взволнованно. Я кивнула. Он бережно взял меня под локоток и повел куда-то, словно юную невесту под венец.

Надо сказать, ощущения я испытала неописуемые. Во-первых, я никогда не была юной невестой. Во-вторых, до этого меня всего лишь раз в жизни брал за локоток человек в форме блюстителя порядка, и это было в 1991 году, когда я стояла на площади перед Белым Домом и всем своим существом ниспровергала путчистов. Тому блюстителю никакой Волков не звонил, и потому, взяв меня за локоть, он ровным счетом никакого пиетета к моей персоне не испытал. Этот же вел меня так, будто мы с ним уже давно поклялись жить долго и счастливо и умереть в один день. У меня в голове даже мелькнула смятенная мысль, не связана ли его нежность с переименованием милиции в полицию, и не должна ли я по этой причине вопреки своим намерениям осуществить протестное голосование, все же отдать свой голос «Единой России». Но тут я вспомнила, что еще в детстве бабушка не раз предупреждала меня, что мужчинам не следует так уж доверять, опомнилась и решила стоять на своем.

Когда мы с господином полицейским торжественно – без всякого преувеличения – вплыли в зал для голосования, к нам обратились взоры всех присутствующих. «Вы – Спиваковская?» - услышала я уже ставший традиционным вопрос. «Да, - ответила я, впервые в жизни ощутив гордость за свою длинную и трудную фамилию, которую всегда и везде коверкали все, кому не лень, от учительницы сольфеджио до тетки в собесе. – Да, я – Спиваковская. Именно я и именно Спиваковская». «Идите ко мне, ко мне! – закричала женщина в самом конце зала, перед кабинками для голосования. – Я давно вас жду! Нам уже позвонили, что вы с минуты на минуту подойдете». Она и в самом деле сидела под бумажкой с надписью «Проспект Карла Маркса, 274-А». Единственная проблема состояла в том, что заметить эту бумажку не было никакой возможности – какие-то умники налепили ее непосредственно на висящий на стене плакат с тем же самым шрифтом. Думаю, что большинство моих сознательных соседей, желающих проголосовать, ушли с избирательного участка несолоно хлебавши: ведь у них нет административного ресурса в лице Андрея Волкова.

Надо ли говорить, что когда я, исправно проставив галочки там, где мне хотелось, вышла из кабинки, меня встретили – нет, не бурными аплодисментами, каких я уже заносчиво ожидала, словно дряхлеющий генсек, но весьма и весьма умильными улыбками. А «мой» полицейский даже помахал мне на прощанье ручкой. И я, конечно же, улыбнулась ему в ответ.

Всё это чрезвычайно напоминало монолог Рубика-джана из фильма «Мимино»: «Я таких людей, как в этом гостиница, нигде не встречал. Они мне говорят: «Вы – Хачикян?». «Да, я Хачикян». «Здравствуйте, - говорят, - товарищ Хачикян, проходите, пожалуйста, товарищ Хачикян, поставьте ваш чемодан, товарищ Хачикян…»

P.S. На выходе из школы я провела мини-экзитполл среди пятерых старушек. Ни одна из них не проголосовала за «Единую Россию». Ни у одной из них я не заметила признаков маразма.

Екатерина Спиваковская