Тонкая грань между человеком и машиной постепенно стирается. Я, например, в последнее время перестала понимать, с кем и когда имею дело.

Началось все с того, что банкомат сожрал мою карточку, сообщив, что он ее «захватил», и теперь, если я захочу получить ее обратно, мне следует явиться туда-то и с такими-то документами. Я, разумеется, захотела. Явившись по указанному адресу, я встретила там толпу растерянных людей: оказывается, в этот день взбесились все банкоматы города – они безжалостно пожирали карточки клиентов. «От-т глупая машина, - негодующе сказал какой-то пожилой человек, - в жизни больше к банкомату не подойду!» «Да-да, - поддакнула очередь, - куда проще иметь дело с живым человеком». Вот и я всегда так думала. Но теперь у меня есть некоторые сомнения.

Не так давно я проснулась в половине шестого утра от телефонного звонка. «Здравствуйте! – торжественно сказал мужской голос. – Меня зовут Роман». - «Какое прекрасное имя», - ответила я, вложив в эти слова все восхищение, на какое только была способна в столь ранний час. «Могу я поговорить с Фаридой Мустафовной Гарифуллиной?» - поинтересовался Роман. «Увы, - расстроенно сказала я, - не можете. У нас такой нет». - «Это не вы?» - бесстрастно спросил Роман. «Не я», - честно ответила я. «Кем вам приходится Фарида Мустафовна Гарифуллина?» - не сдавался Роман. «Никем, - сказала я. – Вы, должно быть, не туда попали». - «Вы с ней не знакомы?» - настаивал Роман. «Нет», - ответила я, удивляясь несвойственной мне выдержке. «В таком случае вам следует явиться в наш банк, чтобы написать заявление о том, что вы не являетесь Фаридой Мустафовной Гарифуллиной», - сказал Роман. «Я подумаю над вашим предложением», - согласилась я и повесила трубку. В десять часов утра звонок раздался снова. «Здравствуйте! – жизнерадостно сказал другой мужской голос. – Меня зовут Иван». - «Это хорошо, - осторожно сказала я. – Но если вы ищете Фариду Мустафовну Гарифуллину, то ваш коллега Роман сегодня уже ею интересовался. Ее тут нет». - «В таком случае вам следует явиться в наш банк, чтобы написать заявление о том, что вы не являетесь Фаридой Мустафовной Гарифуллиной», - ласково сказал Иван. «Хм», - сказала я и повесила трубку. В два часа дня мне позвонила Ирина, а в четыре – Кристина. И та, и другая, ни на запятую не отступив от чеканных формулировок своих предшественников, рекомендовали мне явиться в их банк и написать заявление о том, что я не Фарида Мустафовна Гарифуллина. К одиннадцати часам вечера я поименно знала почти всех операторов банка, в распоряжение которого неведомая мне мадам Гарифуллина любезно предоставила номер моего домашнего телефона. Все они были вежливы, как косметологи из дорогого салона, и разговаривали так, словно при рождении им в речевую зону мозга вживили матрицу со строго определенным набором слов. На мои попытки шутить или возмущаться они никак не реагировали.

На следующий день звонок из банка гуманно разбудил меня в половине восьмого. Это была Алина. На ее приветствие я ответила стихами Киплинга: «Если в стеклах каюты зеленая тьма, и брызги взмывают до труб, и встают поминутно то нос, то корма, а слуга, разливающий суп, неожиданно валится в куб…». Алина оказалась существом, лишенным чувства прекрасного, и сухо произнесла: «Вам следует явиться в наш банк…». - «Я скажу тебе с последней прямотой, - переключилась я на Мандельштама, - всё лишь бредни, шерри-бренди, ангел мой». Внезапно Алина взбунтовалась и даже отступила от строгой инструкции: «Я не ангел, - возмутилась она, - меня зовут Алина». - «Я уже в курсе», - сказала я и повесила трубку. В этот день мне позвонили еще семь человек, и я читала им отрывки из «Евгения Онегина», шестой и девятый сонеты к Марии Стюарт Бродского, «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях», Ахматову, Михаила Сегала, Джона Донна, Заболоцкого и даже, прости Господи, Эдуарда Асадова. Ничего не помогло. На третьи сутки до меня стало доходить, что я имею дело не с живыми людьми, а с машинами, которые только прикидываются таковыми.

Тогда я стала искать человечности более агрессивным способом. Я вышла на сайт означенного банка и написала грозное письмо его самому-пресамому главному начальнику. Я попыталась его запугать и угрожала страшной расправой. Начальник среагировал оперативно. В тот же день я получила ответ, который гласил буквально следующее: «Уважаемая Екатерина! Спасибо Вам, что обратились на наш сайт. Руководство нашего банка сделает все возможное, чтобы Ваша проблема была разрешена в кратчайшие сроки и с минимальными потерями. Для этого Вам следует явиться в ближайшее от Вас отделение нашего банка и написать заявление о том, что Вы не являетесь Фаридой Мустафовной Гарифуллиной, после чего наши сотрудники сверят Ваше заявление с нашей базой данных. Пожалуйста, не забудьте предоставить сотрудникам нашего банка Ваши паспортные данные. Кроме того, мы просим Вас прислать Ваши паспортные данные по указанному в данном письме электронному адресу. Мы искренне благодарим Вас за обращение в наш банк и желаем Вам дальнейшего процветания». Ниже следовали слова уважения, подпись генерального директора банка и электронный адрес, по которому мне надлежало выслать свои паспортные данные.

Всё это было бы смешно, если бы не звонки в любое время дня и ночи. В тщетных, но на диво упорных поисках Фариды Мустафовны Гарифуллиной банк перешел на круглосуточный режим работы. Отныне я просыпалась в два или в три часа ночи только для того, чтобы услышать вышколенный голос очередного банковского зомби: «Здравствуйте, меня зовут Николай (Антон, Мария, Ксения)». Я уже начала склоняться к тому, чтобы и впрямь пойти в ближайшее ко мне отделение этого банка – правда, совсем не с целью оставить там свои паспортные данные или написать абсурдное заявление о том, что г-жа Гарифуллина – это не я, а чтобы убить всех сотрудников. Оставалось лишь продумать орудие убийства.

Тем временем подоспел конец марта. Тридцать первого числа, в воскресенье, я обнаружила, что мобильный телефон и компьютер автоматически перешли на летнее время. Очевидно, уследить за постоянно меняющимися настроениями Дмитрия Медведева не могут даже самые современные технологии, поэтому они судорожно пытаются их предугадать. Я попыталась исправить положение вручную, меняя настройки. Но на мою попытку перейти в другой часовой пояс телефон неожиданно спросил: «Вы переехали в другой часовой пояс?» К сожалению, единственно возможный в данной ситуации ответ – «Не твое собачье дело» - в предлагаемых вариантах отсутствовал. Поэтому, хоть этот вопрос и показался мне посягательством на мое личное пространство, я не видела возможности избежать ответа на него, поэтому пришлось отвечать. «Да», - соврала я беззастенчиво, нажимая на нужную клавишу. «Откуда?» - поинтересовался телефон. Изнуренная до бешенства, я уже была не в состоянии острить даже мысленно, хотя ответ «От верблюда» напрашивался сам собой. «Из Самары», - ответила я. «Куда?» - «В Самару». После пятисекундного раздумья телефон выдал укоризненное резюме, уличив меня во лжи: «Вы не могли переехать из Самары в Самару. Попробуйте еще раз».

Я не стала пробовать еще раз. Я вытряхнула из телефона все потроха, а потом воткнула их обратно, чтобы заново внести все-все настройки. И мне очень жаль, что я лишена возможности поступить точно так же с некоторыми людьми.

Екатерина Спиваковская