Да вы знаете, нерусскому тоже было неплохо. По крайней мере, на «Славянских забавах», которые уже не первый раз проводят в Загородном парке Самары культурно-исторический центр «Светлояр» и общественное движение «Русские пробежки», лица нетитульной национальности тоже выглядели румяными и довольными

Хотя как оно выглядит — лицо титульной нации? Наверное, только специалисты скажут. Меня же интересовал другой вопрос. Про традиции, исторические корни и народную культуру говорят много красивых и правильных слов. Но... если попробовать это на себе — стоит ли что-то за этими словами?

Собирались все на полянке у лыжной базы, над которой реял флаг «Русских пробежек», воткнутый в железный столб для новогодней елки. Флаг был пугающе красным, даже просматривалась какая-то желтенькая эмблемка в уголке. Но нет, ветром надуло — посредине красного поля белый спортсмен нес бело-желто-черный стяг. В общем, связать движение хоть с какой-то политической силой было сложно — чего, собственно, организаторы и добивались, держась принципиально вдалеке от политики.

На деревьях вокруг поляны были развешаны стилизованные такие плакаты антиалкогольной и антитабачной тематики: мероприятие посвящено здоровому образу жизни и, собственно, цель его — показать, как можно радоваться жизни без специальных стимуляторов. Я вспомнила, как ВКонтакте, где была размещена информация о встрече, были расписаны строгие правила поведения: не пить, не курить, не сквернословить, девушкам — вести себя прилично, парням — заботиться о девушках... Пока действо не началось, я почитала плакатики — больше всех понравился: «Напьется — так с царем дерется, а проспится — курицы боится». Но в целом отметила, что антиалкогольные поговорки я знаю почему-то плохо. Гораздо хуже, чем, например, «Вина не пить — Алену не любить»...

Мысли в похоронной процессии

Тем временем посредине поляны сложили костер, который организаторы называли по-славянски «крада» - и я поняла, что попала на поминки. Потому что крада — это костер погребальный. Потом нам раздали сушки — и предложили помянуть и поблагодарить наших предков, опустив эту требу в костер. Каждый из хоровода подходил по одному, бережно опускал приношение в огонь и переходил на другую сторону костра.

- Девчонки, а какие призы будут? - приставал мужичок к девушкам в майках с надписью «Русский значит трезвый».

- Да никаких призов не будет, - смущались девушки.

- А, значит, все закончилось! - продолжал цепляться мужичок.

- Да нет, - еще больше смущались девушки. - Будут еще конкурсы, просто тут каждый для своего удовольствия...

- Да у меня удовольствия и так много, - слегка запнувшись, бодро сказал мужичок. Но отсутствию подарков явно огорчился.

Между тем люди подходили к костру и опускали туда сушки: девочки в модных джинсах в обтяжечку, бабулечка в лыжном костюмчике, стянув на ходу горнолыжную перчатку, молодой человек в белых валенках — моя мечта (валенки, я имею в виду).

- Мам, мам, а зачем сушки? - допытывалась девчушка лет шести, подойдя к хороводу.

- Завяжи шарф, замерзнешь, - отвечала мама, отводя глаза.

- Мам, мам, а сушки зачем? - продолжала спрашивать девчушка.

Один парень — неплохо одетый, в стильных ботиночках — разломил свою сушку и сунул половинку девочке в обледенелую рукавичку.

- А зачем?! - в вопросе уже явно звучала мольба.

Другая тетенька в обычном таком китайском пуховике не выдержала:

- Это чтобы спасибо так сказать твоим прабабушкам и прадедушкам.

Мама девочки облегченно вздохнула. А я подумала: почему мы подобный ритуал воспринимаем как... нечто странное и даже отчасти неприличное? И опасное — везде стараемся увидеть сектантство. Да, эти люди делают то, чего мы не делаем — и это кажется нам неправильным. Но подобные ритуалы существуют у всех народов нашей планеты - по крайней мере там, где умеют благодарить тех, кто был до тебя, кто был причиной тебя. Или это «эхо прошедшей советской эпохи», где жестких ритуалов было много, но за ними стояли ложные ценности. И мы никак не можем простить этого обмана, носимся со своей обидой — вместо того, чтобы опереться на ценности настоящие. Опора! Вот что я почувствовала, когда опускала свою сушку (улучшитель хлебопекарный, ароматизатор, идентичный натуральному) в пламя. И вдруг в дыме всплыли лица, которые я видела на совсем-совсем желтых фотографиях: бывшие крепостные по одной линии, царские офицеры — по другой. И какие-то совсем другие, давнишние, про которых я и не знаю. Оставалось лишь вздрогнуть от наваждения: чур меня! Чур — это пращур, предок. Так призывали его на защиту: «Пращур меня храни».

Собственно забавы

А потом начались собственно забавы. Сначала был «ярый» хоровод: нас поставили в огромный круг «парень-девушка-парень-девушка».

- Как в школе, что ли? - спросила немного нервно моя соседка. А я не помню, чтобы в школе нас так ставили, помню только про «белый верх — темный низ». Правую руку в хороводе нужно держать сверху, а левую — снизу. И — бежать! Честно говоря, я не думала, что наши предки вот так вот водили хороводы — на бегу. Если оно действительно так было, то предки у нас были могучие: уже через несколько минут я честно висела на руках моих мужественных соседей, еле перебирая ногами и поминая всех своих предков исключительно добрыми словами, потому как сквернословие на празднике запрещено. Хоровод завился «улиткой» внутрь и какое-то время я наблюдала за девушкой, которая неслась в следующем от меня витке, меся десятисантиметровыми шпильками снежную кашу. Когда вращение остановилось, тепло было даже моему соседу слева, который до этого откровенно дрожал в тоненькой олимпиечке.

За хороводами начались игры. Сначала селезни ловили уточек: если поймали — семья будет крепкая. Честно говоря, я не ожидала, что у наших парней такая тяга к семейной жизни! Те селезни, которым попались слишком прыткие утицы, потом отжимались в наказание. Мальчишка лет десяти, забыв про сотовый, в котором он до этого ковырялся, глядел, разинув рот, на хиленького с виду парня, который встал прямо голыми кулаками в снег и так зачастил, что хоровод аж сбился со счета. Потом лебедушки спасались от волков с завязанными глазами, народ уворачивался, приседая, от летающего на веревочке валенка, в стороне ребятишки лупили друг друга пенополиуретановыми мечами (попросту - «колбасой»), прикрываясь красивыми щитами.

А потом парни - молодые, красивые и хмельные лишь от мороза и кислорода - бились стенка на стенку, а девчонки перетянули парней вместе с канатом... И снова был несущийся хоровод, и у меня было ощущение, что руки у меня стали длиннее на метр минимум — и появилась мысль, что такими вот вытянутыми из всех суставов руками можно всю-всю землю обнять. И это, пожалуй, было главное. А все рассуждения: надо — не надо, да если надо — как правильно... Недорого эти рассуждения стоят.

Дарья Григорьян