26 июля состоялось первое заседание судебного процесса, затеянного областной полицией против журналиста Сергея Курт-Аджиева с целью защитить ее (полиции) деловую репутацию (которую полиция в последнее время взялась активно отстаивать в судах даже несмотря на сомнительность наличия предмета защиты).

К этому заседанию немного изменилась конфигурация истцов и исковые требования. Так, полицейские Разгуляев и Белыхов, которые, по их же словам, почувствовали себя задетыми высказываниями Сергея Курт-Аджиева на радио «Эхо Москвы », видимо, несколько подостыли и попросили суд рассматривать дело в их отсутствие. Сменился юридический представитель третьего истца — ГУ МВД по области. На этот раз главк представляла миловидная девушка с командой поддержки в виде мужчины, который сидел в зале суда и даже пытался давать представителю советы, за что получил замечание судьи Светланы Мартемьяновой. Представиться, когда его попросил об этом ответчик Сергей Курт-Аджиев, мужчина не пожелал, но после окончания судебного заседания продолжил консультировать юридического представителя ГУ МВД.

Несмотря на обилие документов, разложенных на столе представителя истца, вскоре выяснилось, что на многие вопросы ответчика, связанные с иском, она ответить не в состоянии.

Прежде всего, поскольку исковые требования были уточнены и дополнены, Сергей Курт-Аджиев сообщил, что ему необходимо дополнительное время на то, чтобы изучить их. Тем не менее, и ответчик, и представитель истца согласились с предложением судьи хотя бы заслушать на заседании позиции сторон, чтобы не затягивать процесс.

Представитель истца вновь перечислила исковые требования и те фразы Курт-Аджиева, которые задели полицейских. В частности, фразы «пусть почистят свои ряды сраные», «пьяная мразь убила человека», «им [полиции] надо задницу свою спасать», «теперь они будут доказывать, что Мамука [Кахишвили] от рождения был преступником» (напомним, обсуждение на «Эхе» касалось случая гибели молодого человека 10 ноября 2011 года после так называемого «жесткого задержания» полицейскими.

«Все указанные слова выражают отрицательную оценку истца и являются оскорбительными», - отметила представитель. Видимо забыв, что оценочные суждения и субъективные мнения не могут являться предметом исковых требований. Кроме того, она попыталась продемонстрировать несоответствие действительности некоторых высказываний, в частности, сообщила в связи с фразой «пусть почистят свои ряды сраные», что после милицейской реформы и прошедшей переаттестации сотрудников органов внутренних дел ряды уже почищены, и теперь «по своим моральным и нравственным качествам сотрудники полностью соответствуют тому образу сотрудника полиции, который необходим для добросовестного исполнения служебных обязанностей». Также представитель истца сообщила в связи с фразой «теперь они будут доказывать, что Мамука [Кахишвили] от рождения был преступником», что в июле передано в суд дело по обвинению погибшего 10 ноября Кахишвили в разбойном нападении. «Но мы не собираемся доказывать, что Кахишвили был преступником, мы просто сообщаем факт», - добавила она.

Затем наступила очередь ответчика задавать вопросы. Сергей Курт-Аджиев осведомился, применимо ли вообще к правоохранительным органам понятие «деловая репутация», ведь они не ведут предпринимательской, производственной или экономической деятельности. Представитель истца сообщила, сославшись на решение Европейского суда по правам человека, что понятие «деловая репутация» все же применимо в данном случае.

«В каких же количественных показателях оценивается деловая репутация полиции? Есть ли у вас статистические или социологические данные о том, какова деловая репутация полиции на сегодняшний день?» - спросил ответчик. С ответом на этот вопрос представитель ГУ МВД затруднилась.

Поскольку два истца-полицейских, Разгуляев и Белыхов, не присутствовали на заседании, ответчик попросил представителя ГУ МВД уточнить, каким образом 10 ноября 2011 года они оказались около кафе «Каспий», где погиб Мамука Кахишвили. «Их туда вызвали граждане, они были направлены приказом начальства, или, может быть, они, по случаю профессионального праздника, отмечали его в кафе? И, если отмечали, то находились ли в состоянии алкогольного опьянения?» - пояснил Сергей Курт-Аджиев. Но и на этот вопрос также не получил ответа, хотя претензии истцов касались, в частности, и слов «пьяная мразь».

«Проводилась ли служебная проверка в отношении Разгуляева и Белыхова, если да, то каковы ее результаты?» - продолжил задавать вопросы ответчик. Представитель ГУ МВД и по этому вопросу проявила неосведомленность, сообщив лишь, что «за последние полгода указанные товарищи к дисциплинарной ответственности не привлекались».

Не знакома оказалась представитель истца и с данными экспертизы тела Мамуки Кахишвили, проведенной в Саратове (зато хорошо знакома с данными нашей, , экспертизы, которая сделала вывод, что Кахишвили умер по общей слабости здоровья, вызванной употреблением глазных капель). Саратовская же экспертиза говорит о том, что причиной смерти Мамуки стало сдавливание шеи в течение нескольких минут, то есть он был задушен. Все эти вопросы нуждаются в ответах, потому что могут восстановить общий эмоциональный фон, на котором прозвучали высказывания Курт-Аджиева, ведь именно 23 мая и стали известны результаты саратовской экспертизы, в корне опровергающей выводы самарских экспертов (хотя представитель ГУ МВД всячески подчеркивала, что самарскую экспертизу проводила не полиция, а бюро судебно-медицинской экспертизы, что, видимо, должно свидетельствовать о ее абсолютной объективности).

Очевидно, на следующих судебных заседаниях прозвучит еще немало острых вопросов к ГУ МВД, которое, затеяв ряд процессов по отстаиванию своей деловой репутации, попало в ситуацию унтер-офицерской вдовы и продолжает, не стесняясь, сечь само себя.

Владимир Мартыщенко