Материалы

Как настаивал армянский строитель Вачик, «каждая дверь должна иметь свой косяк».

Поскольку мне дверные косяки всегда казались архитектурным излишеством, я горячо спорила с Вачиком, на что он мягко улыбался и с сожалением повторял: «Эх, Катя, не видела ты в жизни хорошего косяка». Вачик оказался прав – по-настоящему хорошего дверного косяка в моей жизни до знакомства с армянскими строителями не было. Да что там косяк, я вообще жизнь прожила, а толком не знала, что такое хорошо, и что такое плохо. И личного счастья у меня фактически не было, потому что в мужчинах я тоже совсем не разбиралась по причине своей девичьей глупости.

Ведь буквально до минувшего сентября я была уверена, что герой моего романа должен быть похож на Жерара Депардье эпохи фильма «Вальсирующие». Конкурентов у него практически не было – так, промелькнули пару раз на линии горизонта несколько сомнительных мужских образов. Промелькнули, да тут же и растаяли, потому что какие, скажите на милость, конкуренты у французского актера Депардье с его глазами цвета крепко заваренного цейлонского чая?

Но теперь я сделалась умная, и понимаю, что все дело было в отсутствии того самого, что женщины попрактичнее меня называют Надежным Мужским Плечом. Что позволяет слабому созданию чувствовать себя защищенной? Уж само собой, не электрошокер и не дверной замок системы «краб», а Надежное Мужское Плечо. К счастью, я сделала безошибочный выбор и теперь нипочем не откажусь от своего маленького женского счастья. Отныне Жерар Депардье с его мощным пузом, честно заработанным за годы работы в кинокомпании «Гомон», может спокойно отправляться в Прованс, чтобы наслаждаться плодами собственных виноградников, упиваясь до посинения. Больше я его не побеспокою даже в самых сладких грезах. Мой новый герой – непримиримый борец с педофилией отец Всеволод Чаплин.

Ни с одним человеком на этом свете у меня нет стольких точек соприкосновения как с главой синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества. Во-первых, он, в точности как и я, печется о красоте наших сограждан, особенно наиболее дикой их части в лице футболистов и рэперов. Когда в предвкушении православной пасхи отец Всеволод что-то такое прошуршал относительно футболок с духовно осмысленными текстами и костюмов православных рэперов, сердце мое преисполнилось любви и тепла. Наконец-то, подумала я. Наконец-то нашелся хоть один человек, готовый облагородить дикарское обличье этих потных чудовищ, которые вечно нарушают спокойствие и провоцируют фанатов на драки. Наконец-то наши футболисты будут скакать по изумрудной травке добрыми и веселыми зайчиками не в майках с грубой рекламой какого-нибудь чужеземного найка, а с выдержками из «Отче наш». Православные рэперы, облаченные в правильные православные штаны, научатся читать православный рэп «Господи, кто обитает в жилище твоем?». Идиллия снизойдет на Русскую землю, а православный футбольный фанат понесет на матч не бейсбольную биту и не банку пива, а карманный молитвослов. А если учесть, что само по себе слово «футболка» уже давно не является наименованием узкопрофессиональной униформы, то есть надежда, что и прочее население православной части России смягчится и присмиреет.

Кроме того, я, как и отец Всеволод Чаплин, всей душой не приемлю педофилов и всячески на них охочусь с целью истребить, как повелело мне государство. Конечно, не любому смертному ниспослана такая прыть в этом тонком вопросе, какая положена протоиерею, ну так на то он и протоиерей, чтобы видеть то, чего не вижу я. Я бы вот и не додумалась рыскать по роману Маркеса «Сто лет одиночества» с целью изобличить его в склонности к сексу с несовершеннолетними детьми: увлеклась бы с первых страниц, как это оно чаще всего со мной бывает, попадись мне интересная книжка, да и дело с концом, какие уж там педофилы. Сказать по правде, я даже к изучаемому аспекту набоковской «Лолиты» всегда относилась с преступным небрежением, хотя ведь и знала, знала же наизусть саморазоблачительную цитату из романа: «Я был пятиногим чудовищем, но я любил тебя». И очень хорошо, что так вовремя отец Всеволод вошел в мое сердце, вразумив меня, грешную: непрост писатель Набоков. И как же досадно, что список литературы, которую следует просканировать на предмет пропаганды педофилии, отец Всеволод ограничил всего лишь двумя произведениями. Непонятно, отчего в поле его орлиного зрения не попала весьма подозрительная Джульетта, а особенно, если следовать литературоведческой точности, ее кормилица, откровенно намекавшая юной девочке на то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной, и тем самым явно сбившей ее с пути истинного. Попадись та кормилица Всеволоду Чаплину, а уж попадись ему тот Шекспир…

Тут, впрочем, легко увлечься и запороть две трети мировой литературы. Поэтому было бы совсем неплохо, чтобы ради общего дела, а также нашего более тесного знакомства и последующего сближения отец Всеволод принял меня на службу в Московский патриархат на должность главного литературного цензора. Я бы помогла ему избежать огульного обвинения некоторых литературных персонажей в педофилии. В частности, ради сохранения вековых традиций в деле воспитания малышей я бы оградила от цензурных преследований Серого Волка из сказки про Красную Шапочку.

Кроме того, отца Всеволода надо обязательно подбадривать, чтобы он не сдавался. Вот, например, недавно он вдруг встрепенулся и решил выразить долгожданную надежду о том, что воспитатель Константин Дазиденко из детского лагеря в Старом Буяне (Самарская область), обвиняемый в педофилии, будет наказан. Отчего-то пресса на Чаплина тут же ополчилась, мол, не твоего ума дело. А я вот не стала бы скрывать свою радость от того факта, что на свете есть глава синодального Отдела по вопросам взаимоотношений церкви и государства, который так непредвзято сражается с явным злом. Кстати, должна сказать, что в сводках новостей Московской патриархии слово «церковь» исправно пишется с заглавной буквы, ну а «государство» - «государство», как обычно, с маленькой. И это очень правильно, потому что именно церковь, если верить моему новому герою, призвана бдить за тем, чтобы государство вело себя правильно во всех вопросах, включая педофилию.

А напоследок я скажу вам нечто неожиданное. Я вот человек неверующий и РПЦ со всеми ее закидонами мне чрезвычайно не нравится, но отчего так сильно сердятся на отца Всеволода коллеги-журналисты, я не понимаю. Уж коли в стране объявлена официальная кампания по борьбе с педофилами, отчего же и священнослужителю не подключиться к этому показательному процессу, коль скоро он все равно больше всего смахивает на дешевый фарс? Тем более, что соревнование по части дурацких идей между церковью и государством всегда было как минимум забавным.

Пока местечковые энтузиасты вылавливают педофилов то в лице популярного блогера, то в виде непонятного слесаря из предместья, церковь выделывает свои комические коленца, одно смешней другого. Еще никто в глаза не видел ни футболок с духовно осмысленными надписями, ни православных рэперов, и даже охаянная Чаплиным «Лолита» под ручку с Маркесом не только преспокойно выгугливаются в интернете, но и стоят себе, как стояли, на стеллажах в книжном магазине: издания хорошие, цена высокая, никто их и не думает рвать в клочья. И чем же таким страшна наша бдительная церковь? Разве что прошлой весной с десяток унылых дев с чисто умытыми лицами в скромных платочках да юбках по самую щиколотку покоробили взоры брутальных читателей «GQ», ну так что же, из-за них теперь стулья ломать? Сколько ваших знакомых девушек немедленно скинули мини-юбки, чтобы облачиться в аскетичные серенькие тряпочки? Да нисколько, похихикали и забыли.

Сильно ли такой Чаплин с его гневными эскападами против того-сего, пятого-десятого, навредил государству, которое и без того знай себе смешит собственный народ? По-моему, нисколько не навредил, только оживляжу прибавил. Хотя ничего смешного вообще-то в настоящей педофилии нет. Так ведь и настоящая борьба с ней, надо думать, иначе выглядит.

Екатерина Спиваковская

Фото - timesru.com