Материалы

Джаз считается музыкой избранных с той точки зрения, что он весьма сложен для восприятия. Зрителю нужно быть достаточно подготовленным

Ценители музыки называют джаз элитным направлением в искусстве. Однако большинство самарцев относятся к нему прохладно. Почему это происходит, а также о груве, каче и «попсовом» Моцарте обозреватель «Парка Гагарина» поговорил с самарским джазменом, руководителем джазового коллектива «Free» Константином Пелевским.   

- Константин, Самару сегодня можно назвать джазовым городом?

- Мне кажется, даже Уфа более джазовый город, хотя она дальше от столицы; может быть потому, что там дороги почище, а у самарцев просто пыль в голове осела. Не любит у нас народ джаз, у нас его принято ценить. Есть люди, которые эту музыку не понимают, но она им нравится, потому что, когда они ее слушают, то вспоминают: «Ага, мы слышали ее в старых фильмах!» И им прикольно в такой атмосфере, будто они попали в тот самый фильм. Еще одна категория наших слушателей, те, кто мыслят распространенным стереотипом: если слушаешь джаз, значит, понимаешь в музыке. А вот тех, кто реально может оценить, насколько качественно мы играем, и указать на ошибки, конечно, таких очень мало, в основном это музыканты. Но, с другой стороны, обычные люди, может, и не должны понимать музыку слишком глубоко, им просто нравится, и, слушая ее, они наслаждаются.

- Какая общая черта у ваших слушателей?

- Они все люди неглупые. Ни разу на наших концертах не было человека, который бы сидел с баклажкой пива. Как-то на «джем» заглянули «пацанчики с пивком». «Эхе, давай-давай, чо там, чо там, джазец, да», - кричали они. Потом посидели минут пять: «А чо-нить нормальное можешь сыграть, нет?» Мы им в ответ, нет, не можем «нормального», не научились еще. И они со словами «Аааа, ладно, учитесь» ушли. Это та молодежь, которая знает уже, что от жизни хочет: они хотят сегодня отдохнуть, а завтра проснуться с утра и снова отдохнуть. 

- Получается, если слушают мало, то и заработать на джазе сложно?

- Вы правы, продвинуть джаз у нас трудно. Мы недавно играли в областной библиотеке за очень смешные деньги.

- Вы ставите джаз на ступень выше той же попсы, но последняя пользуется гораздо большей популярностью. Почему?

- Я бы сказал не на ступень, они вообще на разных лестницах находятся. Это можно сказать о примитивной популярной музыке, которая у нас востребована. Если с детства человек слушал попсу, ему сложно понять джаз. Он уже наслушался плохого, и ему это кажется хорошим, ведь музыка в попсе, по сути, основана на трех аккордах - трезвучие, мажорные и минорные гармонии без дополнительных ступеней, только основные тона. Выросшему на такой музыке сложно услышать какие-нибудь двоечки, аллитерированные аккорды с повышением и понижением — ему кажется, лажа какая-то. И люди, в общем-то, не виноваты, их мозг фильтрует то, что непривычно.

- А ваше детство прошло в стороне от попсы?

- Можно и так сказать. Помимо школы очень много времени занимала еще и «музыкалка». Я учился на балалайке, и у меня было не очень обеспеченное детство - не было ни плеера, ни магнитофона. Зато стоял проигрыватель, и я пластинки брал в областной библиотеке и слушал - битлов, роллингов и так далее. Потом увлекся джазом, но решил было, что мне больше нравится фанк, а сейчас предпочтения немного поменялись. Но по прежнему фанк я люблю.

- Продолжим тему коммерции: если на музыке не получается заработать, она переходит в разряд хобби. Вы готовы к этому?

- Не хотелось бы где-то днем работать, а вечером, уставшим, приходить в гараж и играть в свое удовольствие. Мы сейчас пытаемся вывести джаз на новый уровень. Играем вокальный джаз, что бывает редко, и делаем танцевальный джаз, что вообще никто сейчас не делает. У нас недавно был концерт в одном из ночных клубов, нас включали в сеты между клубной музыкой. То есть сначала звучит «клубняк», потом мы выходим. И я понял, что лучше вообще не делать пауз: вот играет клубная музыка, мелодия подходит к концу, и в этот момент мы в нее встраиваемся, доигрываем вместе кусок, потом продолжаем одни, практически в том же темпе. И народ, стоявший у сцены, не прекращал танцевать. Недавно я договорился еще с одним клубом играть там по четвергам,  за процент. Народ к нам потянулся, но все равно пока мы только окупаем свой день.

- А что другие джазовые группы , они свои фишки ищут?

- Толковых групп в нашем городе всего пять-шесть. Это не так много, большинство уезжают в Москву, Санкт-Петербург, где джаз ценится больше, где есть, что поиграть и что поделать. Но на самом деле на  деньгах зацикливаться не стоит, они портят музыкантов. Многие джазмены, которых я знаю, лет пять назад играли джаз, у них были идеи: например, через год играть вот такое направление, такого-то джазового музыканта изучить, углубить и сделать нечто свое. А через пять лет смотришь, он играет не «мурку», конечно, но что–то типа того, все еще тешится прежней идеей, но сам занялся коммерцией и зарабатывает деньги. Потому что ему на достигнутом уровне легко играть обычное трезвучие, люди слушают, восхищаются. И в конце концов джазмен задается вполне ожидаемым вопросом: «А оно мне надо? Я сейчас прилично зарабатываю, и это же тоже музыка!» И открещивается от джаза.

- Совместить джаз с попсой не пробовали?

- Есть те, кто пытаются делать джазовую обработку на попсовые вещи. Это, наверное, самый ходовой товар: ты вроде как играешь джаз, а с другой стороны, люди слушают и понимают, что знают эту песню. Но, если джазмены не опускают рук и остаются в джазе, то зарабатывают хорошие деньги тогда, когда становятся уже очень известными музыкантами.

- Вы имеете в виду Даниила Крамера?

- И его тоже. У него каждый год проходит серия из трех джазовых концертов, привозит разных музыкантов, и они играют хороший джаз. Он приглашает тех, кто играет действительно фирмово: американцев, европейцев, которые никогда не слушали «топорных» ритмов и занимались у преподавателей, которые тоже с детства предпочитали качественную музыку. И еще важно, что они играли и играют на качественной аппаратуре. Я как-то сел за немецкий белый рояль стоимостью тысяч восемьсот. Играть было сложнее - привык к более легким клавишам синтезатора, но, тем не менее, как мы говорим, я «вешал» аккорды. Звучание у рояля оказалось великолепным, ни на каком синтезаторе такое никогда не получится. Если бы у меня был такой инструмент, его было бы достаточно, чтобы народ сказал: «Ух!» А представьте, если бы все музыканты из нашего трио играли на подобных инструментах...

- Неужели нет меценатов, которые хотели бы поддержать местных джазменов?

- Я их не видел, не искал, да и не знаю, как это делается. Мы выступали на набережной прошлым летом, хорошая школа — играть без остановки четыре часа подряд. Но не встретились нам люди, которые бы сказали: «Ребята, вы хорошо играете, вот вам «Порш»!

- Если джазовый рейтинг составить, Самара среди российских регионов как смотрится?

- На фоне Оренбурга вообще замечательно! Не знаю, мне вот все ребята говорят: Санкт-Петербург - джазовая столица России. А мне кажется, все-таки Москва. Хоть там и любят попсу,  но туда едут все музыканты, которые здесь учились. Там есть джазовые клубы, у нас их нет. А если здесь проводятся вечера джазовые, на них еще поют... караоке. У нас купеческий город, неважно, что ты продаешь, главное, чтобы продавалось.

- Поешь ты на русском или на английском?

(Смеется) -  Конечно, на английском, он идеально подходит для джаза, потому что там не столь важно ударение, как в русском, поэтому вокалом можно придать еще одну ритмическую составляющую всей песне, то есть он может выступать как еще один ударный инструмент.

- Я слышал определение, что джаз, прежде всего, импровизация. Импровизируете вы во время репетиции или уже на концерте?

- И во время концерта тоже. Когда постоянно импровизируешь, скучно повторяться. Мы берем какой-то «хребет», гармонию, а потом нашпиговываем ее своими идеями – «фразами». Например, кто-то заканчивает импровизировать, после этого ты обозначаешь резкий аккорд, говоря на музыкальном языке, что сейчас начинаешь импровизировать ты. А может так получаться, что все закончили, а ты вел гармонию и понимаешь - больше некому! И начинаешь придумывать, как выйти из этого положения, причем делать все надо молниеносно, за полсекунды разобраться в ситуации, иначе, если ты промедлишь, может кто-то другой подхватить, а если вы начнете вдвоем импровизировать, может получиться лажа. Но импровизировать надо, понимая всю суть песни, ее гармонию и мелодию. Впрочем, есть и те, кто делает хорошо и отстраненно от мелодии, главное знать, что ты можешь сыграть, а что стоит отложить на будущее.

- Вы сказали, что учились в музыкальной школе, но там не учат импровизации...

- Да, игра в джаз обычно отличается от той игры на инструментах, которой учат в наших музыкальных школах. В них учат читать с листа: поставили ноты перед учеником, и он должен в точности воспроизвести, что там написано. Я тоже так могу, но это просто жестокий процесс для меня. Для меня важно слышать музыку в голове и вокруг нее, и импровизировать. Музыкальные школы не учат этому,  не учат выражать свой внутренний мир через музыку.  Но на одних знаниях, на какой-то логической составляющей музыку делать нельзя, ее надо чувствовать — особенно если играешь джаз.

К тому же очень важная составляющая, которую не замечают в музыкальных школах, это грув, обязательный в играемых композициях.

- Что такое грув?

- Ну, то есть музыка должна давать ощущение «кача».

- Что такое «кач»?

(Смеется) - Сложно все это объяснить в двух словах. Та музыка, которая звучит фирмово, то есть качественно. В отечественной попсе очень мало качественных мелодий, хотя ситуация уже лучше, чем в 90-е. Суть в том, что возникает чувство, будто ты поймал волну и играешь в ней, то есть ты ощутил ритм настолько, что можешь смещать его в своей игре и при этом не вылетать из него. В джазе есть некое противоречие, так как ритм вроде бы статичен, но, тем не менее, к примеру, барабан бьет ровно в долю, клавишник играет чуть-чуть вперед, бас - чуть назад, солирующий инструмент ушел вперед — решил сделать «пробежечку», за счет этого создается ощущение подъема и падения — ощущение того, что ты не на вершину доли сразу попадаешь, а заезжаешь на своеобразную волну, так как инструменты немного разделены. Но волна должна быть не только в голове, но и в сердце - грув должен быть постоянным. То есть грув – это как последовательность морских волн, идущих к берегу, они имеют одинаковый период, на первый взгляд, и одинаковую амплитуду, а теперь сядем в море по грудь в воду, лицом к берегу. Волны будут толкать нас в спину и заставлять двигаться, качаться и, если тебя качает от музыки точно так же, когда ты погружаешься в нее, все дело в груве. Но чуть потерял волну и сразу же попал в другое море. А песня идет только в определенном месте, и если ты не попадаешь туда, то не сможешь создать грув.

- Что, музыкант с дипломом играть джаз сразу не сможет?

- В большинстве своем, нет. Ведь играя партию, он отыгрывает мелодию, как компьютер, что ему задали, то и играет. Я бы так не смог, но, с другой стороны, и многие профессионалы, попадая в какие-нибудь джемы, теряются. Даже если такой музыкант найдется, ведь слух-то у него есть, он все равно не сможет создать интересную композицию - что-то будет вспоминать, что-то переигрывать, накладывая мелодии и транспонируя их. В итоге получится композиция, которая состоит из кусочков чужих мыслей, и это сразу станет заметно. У слушателя не возникнет  желания под нее двигаться, слиться с ней.

- То есть кроме джаза ты ничего больше не слушаешь и не играешь?

- Почему же? Раньше мне нравилась группа «Продиджи» и до сих пор отношусь к ней нормально. Они, конечно, не джазмены, а бит у них и грув классный. Все это понимают, иначе бы они не стали тем, кем стали, потому что без грува народ не прокачаешь. Еще мне нравится классика - Бетховен, Вивальди, Моцарт, пусть и попса попсой, но мне нравится.

- В двух словах: джаз для вас — это...

- ...и есть музыка.

Беседовал Руслан Шарипов