Одной из сенсаций нынешнего политического сезона накануне выборов стал выход бывшего лидера «Справедливой Росссии» в области Александра Колычева из партии. Более того Александр Васильевич принял решение об участии в праймериз от «Единой России» по Красноглинскому одномандатному округу. Почему он ушел из «СР»? Стал ли он членом «партии власти»? Как видит свою дальнейшую работу? 

 

С этих интересующих всех вопросов мы и решили начать интервью с депутатом губернской думы.

- Вы в течение двух созывов избирались в Губернскую думу от партии «Справедливая Россия» и состояли в одноименной думской фракции. Больше того, вы вместе с Тарховым создавали региональное отделение «СР». И вдруг оказались за бортом, Сначала лишились поста главы реготделения, а потом и вовсе партию покинули. Кто кому стал не нужен: вы партии или партия вам?

- Да, мы вместе с Виктором Александровичем создавали в области региональное отделение «Справедливой России».
Сказать откровенно, меня из Москвы попросили уйти с поста руководителя регионального отделения. Потому что я отказался выдвигаться в губернаторы напоследних выборах. Тогда на выборы шел Николай Иванович Меркушкин. И была установка центрального руководства партии, что надо двигать в губернаторы своих кандидатов. Меня не просто убеждали, а заставляли идти на те выборы. Хотя в какой-то момент со мной вроде согласились, что затея эта пустая и надо сосредоточить все силы на подготовке к будущим выборам в Государственную и Губернскую думу. Здесь у нас есть определенный авторитет, есть площадка, на которой мы давно и системно работаем.

- Александр Васильевич, а может, все-таки стоило рискнуть и выдвинуться в губернаторы — вы же свой, самарский. Может, народ вам скорее доверился, чем «варягу» из Мордовии.

- Я реалист и кое-что в жизни и политике понимаю. Участие в губернаторских выборах не принесло бы никакой пользы ни мне, ни партии. Времени было мало — где-то полтора месяца оставалось, средств на избирательную кампанию не было и так далее. Просто идти на выборы, чтобы прокукарекать, заведомо зная, что проиграешь, не в моем характере. И не в моем характере ввязываться в бессмысленную работу. Я считал и считаю, что подчиниться указаниям и пойти на выборы вопреки своим убеждениям, это потерять себя. Я был уверен, что лично мне этого не надо делать, поскольку выборы эти я бы не выиграл. Ведь каждому дураку было понятно, что победа достанется в любом случае рекомендованному президентом губернатору Меркушкину. Кроме того, Николай Иванович на тот момент уже некоторое время в губернии поработал и завоевал авторитет и поддержку у значительной части жителей области. А воевать за какие-то призрачные проценты — ну не в моих это правилах. Я считаю, что ввязываться в бой надо, если ты веришь в победу, я же был уверен в обратном. Итоги выборов губернатора только подтвердили, что я был абсолютно прав.

Я тогда говорил, давайте мы, наоборот, посмотрим, чем помочь в ему в начинаниях, о которых Меркушкин тогда заявлял. Пришел в губернию новый человек, давайте свои силы применим, чтобы его поддержать. Ведь одно дело критиковать и ничего не делать, и совсем другое — критиковать, но предлагать что-то дельное. Если с чем-то ты не согласен — возражай, но по делу, конструктивно, предложи свое решение проблемы.

- А вам приходилось возражать губернатору?

- Я всегда возражаю, если убежден, что действовать надо иначе. И я никогда не соглашаюсь с тем, в чем не убежден. Нашу фракцию центральное руководство партии заставляло голосовать против Меркушкина, когда он только приехал сюда и его кандидатуру на пост губернатора утверждали в Губернской думе. Я мало что о нем знал, но о Мордовии мы тогда слышали только хорошее — сельское хозяйство там развивается, Саранск— один из самых благоустроенных городов страны и так далее. Почему я против должен быть? Мне говорили, что он, мол, в другой партии состоит. Но я всегда стою на том, что не важно, в какой ты партии, если более профессионально и эффективно, чем кто-то другой, способен дело делать.

- Такого подхода вам, понятное дело, однопартийцы не простили...

- Ну да, мне сказали: если ты на выборы губернаторские не идешь, пиши заявление о сложении полномочий руководителя реготделения, поскольку есть кандидат, который готов в этом участвовать. Но идти на выборы он должен с позиции руководителя реготделения партии. Ну раз вы так считаете — вот вам заявление.
Я, кстати, со многими решениями центрального руководства партии и прежде был не согласен и открыто возражал. И с подходом к кадрам, и с тем, как поступили в отношении Тархова, которого сняли с поста руководителя реготделения с формулировкой: за нанесение политического вреда и дискредитацию партии.

Какая дискредитация?! Когда он выиграл выборы мэра Самары, этим фактом по всей России как флагом размахивали и в заслугу всей партии эту победу ставили. И потом, когда он мэром стал работать, ведь ниоткуда никакой помощи городу не было, а Тархова тогдашнее областное руководство подвергало обструкции, и выборы на второй срок он в такой обстановке, разумеется, проиграл. Хотя результат его был явно занижен, и в реальности Виктор Александрович набрал больше голосов. Но даже 18 процентов, которые он получил в тех условиях — это неплохой результат, если сейчас и 10 процентов, полученных партией на выборах, считаются приличным достижением. А Тархова освобождают с поста с формулировкой, о которой я уже сказал. Разве это справедливо?
На мой взгляд, такой подход к кадровому вопросу, который практикуется партией не только у нас, но и в других регионах, ведет к ее развалу, а отнюдь не к укреплению. Я выступал на съезде партии, что нельзя обходиться так с региональными отделениями, — мы здесь, на местах, работаем, дайте нам самостоятельность и не диктуйте, кого куда назначить или направить. Это не правильно.
О выходе из «Справедливой России» я думал еще в 2014 году, потому что не был согласен с той концепцией, которая проповедуется и претворяется в жизнь. Я не привык ходить строем, у члена партии должно быть право влиять на ее решения. Я прожил длинную жизнь и доверяю своему опыту. Думаю, не зря, потому что вижу, как ко мне относятся и хорошо знающие меня люди, с которыми мне приходится общаться, и простые граждане. Люди знают, что я самостоятелен в выражении своей позиции и меня насильно не заставишь отказаться от своей точки зрения по тому или иному вопросу. Это не значит, что я твердолобый упрямец. Я готов прислушаться к весомым аргументам и могу изменить свое мнение, если это на пользу делу.

Мой выход из «Справедливой России» — глубоко продуманное решение. Принималось оно болезненно, все-таки большой кусок жизни прошел с этой партией. Но я реально почувствовал, что я партии больше не нужен и поэтому посчитал невозможным для себя оставаться в ее рядах. Тем не менее, по прежнему считаю, что оппозиция должна в Думе быть — это та щука которая не дает карасю дремать в тихой заводи. Но оппозиция должна быть конструктивной, а не критиканской.

- На нынешние выборы вы идете по одномандатному округу как беспартийный кандидат при поддержке «партии власти», поскольку участвовали в партийных праймериз «Единой России». Такая резкая смена политической ориентации — это что, «военная хитрость», чтобы единороссы не ставили вам палки в колеса во время избирательной кампании и с подсчетом голосов не ошиблись не в вашу пользу,? Или у вас поменялось отношение к «партии власти»?

- Никакой «военной хитрости» тут искать не надо. На сегодня я беспартийный. Мне партия «Единая Россия» предложила площадку для участия в выборах, и я, оставаясь беспартийным и самостоятельным, подал документы на участие в предварительном партийном голосовании «Единой России». Хотел посмотреть, как я буду выглядеть в соревновании с авторитетными членами этой партии в их партийном мероприятии. Кстати, мероприятие это вполне демократичное — в праймериз единороссов мог участвовать любой гражданин при условии, что он не состоит в какой-то другой партии.

- Сколько у вас было соперников?

- Трое.

- Вы выиграли праймериз. Довольны результатом?

- Не очень. Я набрал 45 процентов, а второй — 32. Хотелось бы более убедительной победы. Но впереди избирательная кампания, и я надеюсь, что обойду других кандидатов с большим перевесом.

- Если партконференция «Единой России» утвердит вас кандидатом и вы победите на выборах, что будете делать с вашим нежеланием ходить строем? Сами знаете, что у единороссов с партийной и фракционной дисциплиной покруче, чем в бывшей вашей партии.

- Я оставляю за собой право быть самостоятельным. И я открыто об этом говорю. Я понимаю, что если я выиграю выборы, то стану членом фракции «Единой России» в губернской думе — это естественно, поскольку партия меня поддержала и выдвинула. Но и в нынешнем созыве были законы, поддерживаемые фракцией «ЕР», но при этом некоторые депутаты-единороссы голосовали против. Нечасто, но это случалось.

Это же не преступление иметь свое мнение, отличное от большинства. И если я буду не согласен, против совести не пойду. Но я уже говорил, что не в моих правилах стоять на обочине и заниматься пустым критиканством. Я, будучи членом оппозиционной фракции в Думе, не просто критиковал какие-то законопроекты, вносимые единороссами, но как правило, предлагал альтернативные решения или поправки. При этом отдавал себе отчет, что предложения эти должны быть продуманными, аргументированными и финансово обеспеченными с учетом возможностей бюджета. Благие намерения, которыми порой руководствуются оппозиционные депутаты — это хорошо, но мы знаем, куда ими дорога вымощена.

- Можете про себя сказать, что вы сейчас человек из «команды губернатора»?

- Я готов помогать губернатору, хотя многие его сейчас критикуют — то не так, это не эдак. Но нельзя не видеть, с какой энергией он бьется за привлечение инвестиций, федеральных средств в губернию. Ведь только при Меркушкине Самарская область получила такой приток средств из федерального бюджета. Давайте сравним с предыдущим губернатором, ведь другая сейчас ситуация, другая!

- Вы в путинский Народный фронт вступать не планируете?

- Не исключаю, что я стану членом ОНФ. В самарском отделении Народного фронта очень активные и болеющие за благополучие губернии и страны люди собрались, Они многое делают — добиваются прозрачности при госзакупках, рационального расходования бюджетных денег, выявляют коррупционные поползновения в исполнительной власти.

- Из-за кризиса у нас стремительно растет число людей, оказавшихся за чертой бедности. Статистика эта вам как депутату, наверное, известна. Вы — человек финансово и материально хорошо обеспеченный, судя по налоговой декларации. А сытый, как говорится, голодного не разумеет. Способны вы понять человека, которому не хватает мизерной пенсии, чтобы досыта поесть, или зарплаты, чтобы его ребенок не чувствовал себя обделенным?

- Да, сейчас я вполне обеспеченный, зарплаты хватает, чтобы жить нормально и в кризисной ситуации. Но я вообще-то не с золотой ложкой во рту родился. Я из многодетной крестьянской семьи. Отец с войны пришел в 46-м году, в 47-м я родился. Время было трудным тогда. Мне мама рассказывла что меня полуторагодовалого приходилось кормить оладьями из картошки, смешанной с лебедой — дутиком это называлось. Жизнь после войны постепенно выправлялась. Когда мне было шесть-семь лет, стало уже полегче, потому что колхоз заработал. Подсобные хозяйства стали подниматься у тех, кто не ленился. У меня отец работал в колхозе сначала механизатором, потом бригадиром тракторно-полеводческой бригады. Семья у нас была большая — пятеро детей, я самый старший. Я маленький еще был, но уже умел управлять лошадью. Летом в каникулы школьные я всегда работал. Глину на телеге возил — женщины ею коровники, кошары обмазывали. Начинался сенокос — ребятню ставили на сенокосилки, тоже лошадью надо было управлять. Наступала уборочная — на копнитель посылали. Чуть постарше стал — штурвальным на комбайне работал. Все лето мы были заняты работой в колхозе — трудодни для семьи зарабатывали. А вечером надо было еще дома успеть полить огород — из речки воду нужно было ведрами на кручу носить, Да еще скотину домашнюю напоить. Мы так работали с братом в уборочную, что засыпали на ворохе зерна. И отец нас взваливал на плечи и нес домой. Трудно было, уставал очень, но я все равно вспоминаю то время с благодарностью. Память о детских годах у меня светлая. Никто меня словами не воспитывал, но приучали сызмальства, что у каждого — и у маленького, и у взрослого есть обязанности и ответственность. Это и выковывало характер, приучало перед трудностями не пасовать.

- Вы в семилетнем возрасте стали еще и непосредственным свидетелем испытания атомной бомбы на Тоцком полигоне. Помните, как это было?

- Хотел бы забыть, но такое не забывается. 12 сентября 1954 года это было. Я только начал в школе учиться. Накануне нам объявили, что завтра будет испытание бомбы. Объяснили, как себя вести, Наша деревня — в одиннадцати километрах от эпицентра. По радиоузлу объявили команду: занавесить окна мокрыми тряпками, лечь на пол под окна, чтобы осколками стекла не посекло, если взрывная волна окна выбьет. И закрыть глаза было велено — очень яркая вспышка была при взрыве. Все были в домах. А после взрыва была команда тут же выбегать из дома. Когда все свершилось, мы выбежали. Некоторые бабушки кричать начали: конец света! Эвакуировали только жителей сел, которые в трех километрах были от эпицентра. Их к нам привезли — считалось, что в 11-ти километрах уже безопасно. Когда я выскочил на улицу, увидел этот гриб от взрыва. Когда он поднялся над полигоном, по нему начали из зениток бить, чтобы как можно больше радиационных осадков осело непосредственно на полигоне. Но все равно ветром унесло часть в сторону Сорочинска, Бузулука. Ветер от нас был.
Вскоре в нашем в селе умерла 23-летняя женщина от белокровия. Потом рассказывали, что перед испытаниями бомбы в эпицентр свезли зараженный бруцеллезом скот, старую технику, чтобы посмотреть, что с этим будет. Солдаты были в противогазах, которые даже неплотно к лицу прилегали. Там три деревни дотла сгорели. И вскоре недалеко от полигона, солдаты отстроили для жителей новые дома. Тогда же вообще никто не понимал, какая опасность за этим таится. Много было смертей после этого. Правда, я не помню, чтобы кто-то видел мутантов, как в чернобыльских лесах. А вот волков не стало после 54-го года. До этого они часто на подворья наведывались — уносили овец. После взрыва волки исчезли, ушли с этой территории, А народ жил там — сажали огороды, скотину пасли. И сейчас живут. Потом уже дошло, что это была катастрофа вселенского масштаба, и тех, кто был рядом с эпицентром стали приравнивать по льготам к фронтовикам.

- Вы своих детей так же, как вас, воспитывали?

- Не так. Условия жизни стали совсем другими. Меня сама обстановка воспитывала. А мои дети родились в городе. Подворья с хозяйством не было. Но к труду я их, конечно, приучал. Главная обязанность у них была — хорошо учиться. По дому какие-то дела надо было делать, они не отлынивали. В общем, выросли не белоручками.

- У папы-депутата — дети «золотая молодежь»? Вы их, поди, куда-нибудь в чиновники пристроили?

- Ну нет, мои дети — не «золотая молодежь». Дочь закончила юрфак нашего госуниверситета. Сын выучился в Самарском аэрокосмическом университете и сейчас руководит совместным предприятием СГАУ и крупной петербургской фирмы, которая работает на «оборонку». В чиновники они не пошли, и вполне успешно проявляют себя в избранной профессии. Дочь, правда, в юристы не рвалась, она хотела на инязе учиться. Это мы с женой ее уговорили в юристы пойти. Она закончила юрфак, добросовестно работала по профессии и была на хорошем счету. Сейчас в декретном отпуске — внука моего нянчит.

- Ваши студенческие годы — это начало стройотрядовского движения, и вы были одним из тех, кто первые отряды в Куйбышевской области создавал. Вы даже карьеру в этом движении крутую сделали, дослужившись до командования областным студенческим отрядом численностью больше 10 тысяч бойцов. Помогла вам деревенская закалка на этом поприще?

- Конечно! Когда только бросили клич, что надо отряды создавать, никто толком не знал, как это делать. Многих от этой идеи отталкивало, что работать придется во время летних каникул, которых ты ждал весь год. Но меня это совершенно не пугало, и когда нас собрали и сказали, что формируется стройотряд для работы в Казахстане, для меня вопросов не было — поеду! И романтика, и заработать можно неплохо. Мы поехали, и я никогда об этом не пожалел.
Потом этот путь продолжился на более серьезном уровне. Я все ступени «карьерные» в стройотрядах прошел: в 1965-м году — бойцом, в 66-м был бригадиром. В 67-м году группа единомышленников задумала организовать в Куйбышевской области свою «малую целину». Мысль была такая: а что это мы только в другие области выезжаем работать, когда у нас тут есть где студенческие силы приложить. Ну-ка давайте создадим отряды для работы в своей области, И создали.

Я был первым командиром отряда пединститута, в котором на тот момент учился. Мы работали в Приволжском районе, строили дороги, принимали участие в строительстве школы. В 68-м году я стал командиром районного отряда, в 1969 — командиром зонального отряда. Потом немного в обкоме комсомола поработал. А в 70-м тогдашний командир областного ССО убедил меня перейти в областной штаб на должность комиссара областного отряда. А позже я стал командиром областного отряда. Откровенно скажу, лучшие годы моей жизни — это стройотрядовские.

- У вас же орден есть за работу в стройотрядах?

- Да, в 1976 году меня наградили Орденом Трудового Красного Знамени.

- В то время это была большая награда.

- Да, большая. Стройотрядовское движение тогда было очень востребованным. На тот момент Куйбышевский областной отряд насчитывал около 11 тысяч бойцов. Наши студенты и в области у нас работали, и в Туве на нашей базе был создан республиканский отряд — только куйбышевские студенты там работали. Мы отправляли наши отряды в Томск, Тюмень, на строительство Байкало-Амурской магистрали, на Камчатку. Сельхозотряды отправляли в Молдавию, Астраханскую область и так далее.
Конечно, организаторские навыки, приобретенные в стройотрядах, мне в жизни очень пригодились. А может, я в отца — он хоть и небольшие должности в колхозе занимал, но всегда был передовиком.
Я уверен, чтобы что-то развивалось и росло, зерно должно попасть в благодатную почву. Что нам досталось в наследство от Советского Союза? Была правильная школа воспитания кадров. Четкая вертикаль существовала в том же строительстве, Закончил вуз — ты должен поработать мастером, а для начала, может, и рабочим. Потом прорабом, старшим прорабом. И если ты проявил свои профессиональные и организаторские способности, тебя двигали на более ответственную работу. Я все эти ступени в стройотрядах прошел, и кроме того, я этим делом горел. Это же очень замечательноая школа жизни была! Ехали в отряды студенты добровольно.После трудового лета мы возвращались другими — спаянными дружбой и общим делом, с правильным взглядом на жизнь. И на следующий год снова рвались в отряд. Эта закалка на всю жизнь. Не зря же среди многих ректоров вузов, директоров заводов, руководителей крупных строительных и производственных фирм очень много тех, у кого за плечами стройотрядовский опыт. И в областном руководстве есть такие люди.

- В последнее время, у многих складывается впечатление, что государство решило задушить налогами автомобилистов и рикошетом всех остальных — транспортный налог, акцизы на бензин выросли, пресловутый ПЛАТОН еще ввели. При этом у людей доходы сильно упали из-за кризиса и цены выросли непомерно, Вы с транспортной отраслью тесно связаны, есть у вас этому какое-то разумное объяснение?

- Я всегда выступал за послабление налогового бремени. В разумных пределах, конечно. Надо ведь думать и о том, чем восполнить выпадающие доходы. Но определенные категории граждан, которые должны быть защищены, у нас имеют льготы по тому же транспортному налогу. Например, Самарская губернская дума в конце прошлого года приняла закон об освобождении от транспортного налога многодетных семей — на один автомобиль или автобус с определенной мощностью двигателя. Федеральными законами также предусмотрены льготы по транспортному налогу для ряда социально уязвимых категорий граждан. Областным законом от транспортного налога освобождены на пять лет транспортные средства, которые используются для обеспечения деятельности организаций-резидентов особой экономической зоны, что должно способствовать притоку инвестиций в ОЭЗ. Мы много приняли законов, ослабляющих налоговую нагрузку. Но в сравнении с другими регионами нам еще есть над чем работать — в некоторых губерниях этих льгот больше.
Что касается ПЛАТОНА, который взбудоражил дальнобойщиков всей страны, и самарских в том числе, я не совсем согласен с его скоропалительным введением— система-то не отработана! Не надо проводить экспериментов над трудящимися людьми, им их хлеб и так тяжело достается. Сначала надо было все хорошо подготовить, а уж потом вводить в разумных пределах этот сбор.

- Что на ваш взгляд, самое большое зло, мешающее нашей губернии и стране в целом развиваться и процветать?

- Думаю одно из основных препятствий — это коррупция и воровство. И определенное попустительство в отношении некоторых высокопоставленных чиновников. Вспомните, хотя бы как ушел от ответственности бывший министр обороны Сердюков, и историю с «наказанием» его подельницы Васильевой. Тут ведь тоже вопрос, который касается подбора кадров. Ну как бывший директор мебельного магазина мог оказаться на посту министра обороны?! Будь он хоть трижды зятем вице-премьера. Или почему избежавшая наказания за многомиллионные хищения бывший министр сельского хозяйства Скрынник получила эту должность, имея диплом выпускницы мединститута? Ведь раньше отраслевыми министрами становились люди, которые имели колоссальный опыт работы в доверенной им отрасли. И спрос с них был ого-го какой! А сейчас нет никакой ответственности за развал работы на вверенном высокому чиновнику направлении. Нету!

Ну и коррупция, конечно, много вреда наносит. Сколько лет на самом высоком уровне говорят о беспощадной борьбе с этим злом, а она все расползается и расползается. Помнится, Дмитрий Медведев, когда занимал пост президента, в своем послании говорил, что только при махинациях при проведении торгов по госзакупкам бюджет страны ежегодно теряет триллион рублей — это гигантская сумма. И он добавил еще, что это только надводная часть корруционного айсберга.

Поэтому я совершенно согласен с законопроектами, предлагаемыми коммунистами и «Справедливой Россией», которые бы способствовали обузданию коррупции. Но эти законопроекты не проходят. Значит, есть силы, которые препятствуют принятию этих законов. Но экономика должна развиваться, и все равно придется, что-то радикально менять.

- Вы все про страну да про страну, а у нас в области разве коррупция и воровство в прошлом? Ведь какие суммы, по информации губернатора и областного правительства были брошены в прошлом году на строительство и ремонт дорог, а ездить по ним невозможно. Такое впечатление что нет у нас никакого дорожного фонда, а деньги утекают непонятно куда.

- К сожалению, коррупция у нас в области тоже никуда не делась. А что касается дорог, мы растеряли квалифицированные рабочие кадры. Мы растеряли дорожно-строительные организации, обеспеченные квалифицированными рабочими и дорожной техникой. Торги на подряды выигрывают организации, которые своими силами их выполнить не могут из-за отсутствия технического и кадрового потенциала. Нанимаются, как бог на душу положит, субподрядчики. Те тоже порой не обладают достаточной квалификацией и техникой. Отсюда и скверное качество при ремонте и так далее. Но тут надо учитывать и такой факт: да, на первый взгляд, денег на дороги выделяется много. Но и стоимость их на сегодня объективно возросла.

- Александр Васильевич, в хитросплетениях, которые практикуются, чтобы «отпилить» от дорожных денег, вы наверное, разбираетесь. Как депутат, пытались этому противостоять.

- Конечно пытался. В свое время, тогда губернатором был Артяков, я прямо говорил, что в областном минтрансе занимаются преступной деятельностью, Это на самом деле так и было. Я направлял заявление в прокуратуру, основанное на актах проверок Счетной палаты — на дороги у нас был громадный бюджет, и при этом не было не только качества, но и количества сделанных работ по тем деньгам, которые выделялись. Возбуждения уголовных дел по моим обращениям не произошло, но результат все-таки был.

Удалось добиться некоторых изменений в распределении средств. Назову несколько цифр. Когда было предложено выделить 670 миллионов только на проектирование капитального ремонта дорог, я возмутился, потому что в дорожном деле неплохо разбираюсь. Проектирование ремонта дорог — это составление дефектных ведомостей, стоит это 100 тысяч на одну дорогу, а может, и меньше. А по факту на дорогу, стоимость ремонта которой оценивалась в 12 миллионов, на проектирование закладывалось 9 миллионов! Факт злоупотребления налицо — не надо даже специалистом быть. Нужно было руководителей снимать с должностей и отдавать под суд. В акте Счетной палаты из 16 пунктов нарушений 12 точно подпадали под уголовные статьи. Там не просто неэффективное использование бюджетных средств, а вопиющие злоупотребления выявлены. Но мы тогда добились, что 600 миллионов из 670-ти было направлено непосредственно на ремонт дорог, а на проектирование оставлена реальная, а не дутая сумма. Наша рабочая группа и Счетная палата держали минтранс в напряжении, и его руководители вынуждены были считаться с требованиями, которые мы предъявляли при распределении средств.

- Александр Васильевич, почему у нас даже при наличии денег, так медленно все делается? В прошлом году подземные переходы под Московским шоссе все лето строили. А в войну заводы через три месяца после эвакуации начинали на новом месте работать. В Голландии 80-метровый тоннель под дорогой за два выходных дня полностью построили. Ну почему у нас так не умеют?

- Медленно и некачественно делают, потому что нет профессиональных управленческих кадров и нет или очень мало квалифицированных рабочих кадров. Дорожники — это в прежние времена была каста, рабочих годами готовили и ими дорожили. А сейчас не могут найти механизаторов. Из Елховки в Безенчук везут человека, который на бульдозере может работать или на катке. Развалили дорожную отрасль.

- Ну и можно что-то с этим делать?

- Можно и нужно. Ведь ничего особо выдумывать не надо, а вернуться к прежней практике, когда почти при каждом крупном строительном тресте были профессиональные училища, которые готовили для себя и для отрасли в целом квалифицированных рабочих по всем рабочим профессиям, востребованным в строительстве. Это и промышленности касается, где нехватка квалифицированных кадров тоже сильно сказывается. Поэтому надо открывать профессиональные училища с современной учебно-производственной базой. Мы никуда не двинемся, если не решим кадровый вопрос.

Беседовала Наталья Ульянова