Это просто мистика какая-то. Только написал про филармонию, и тут же – недели не прошло – встреча с художником, украсившим ее рельефными витражами и объемной композицией «Цветы музыкантам». Так вот и поверишь в реальность кармы, чакр и третьего глаза
Впрочем, многим самарским жителям для знакомства с творчеством заслуженного художника России Вячеслава Герасимова вполне хватило пары обычных глаз. Кто-то в метро любовался потрясающими мозаикой с фаянсом на станции «Гагаринская». Кто-то гулял по Волжскому проспекту мимо здания бывшего облсовпрофа с его во всю стену мозаикой «Земля крестьянам, заводы рабочим». Счастливым молодоженам и гостям церемонии наверняка запало в душу изящное витражное оформление зала во Дворце новобрачных, что на Нижней Полевой. Студенты «аэрокоса» уже на входе в мозаично украшенный главный корпус предметно себе представляют, какое будущее сулит им университетский диплом. И только рассеянный с улицы 22-го Партсъезда не разглядит масштабного тематического изображения на торце Областного клинического госпиталя ветеранов войн.
Мозаичное панно на здании областного госпиталя ветеранов войн
Однако же имени автора этих и других работ (общим числом под шесть десятков) большинство горожан не назовет ни навскидку, ни даже хорошо подумавши; такова судьба монументалиста. Любители изобразительного искусства с творчеством Вячеслава Герасимова как многогранного живописца (портрет, пейзаж, натюрморт, тематическая картина) знакомятся на выставках. А за малым числом последних ввиду отсутствия в нашем городе-миллионнике достойного выставочного зала – зачастую по каталогам. И лишь для немногих открывалась дверь в мастерскую художника, откуда, собственно, «есть пошло» все герасимовское творчество. Потому сюда собираешься особо: и не музей вроде, а обязывает соответствовать.
«Самарская лука»
На входе в мастерскую сталкиваюсь с начальником госпиталя ветеранов Олегом Яковлевым. Персона тоже в областной столице знаменитая: академик, профессор, доктор наук, заслуженный врач, кавалер многих наград, обладатель уймы титулов да премий и автор афоризма: «Нет здоровых – есть недообследованные». Буквально на бегу, второпях Олег Григорьевич успевает поведать, что его друг художник Слава Герасимов, оказывается, еще и член попечительского совета госпиталя со дня его основания. И что его произведения помимо художественных достоинств позволяют проводить с пациентами сеансы арт-терапии. Вот и теперь, дескать, заглянул договориться насчет оформления какого-то холла в госпитальном отделении. Выходит, напрасно мне накануне встречи намекали, что про Герасимова ничего нового уже не узнаешь и, тем более, не напишешь. И кабы Яковлева мне навстречу не случилось, его следовало бы выдумать.
«Домбай»
Если кто полагает, будто у одаренного и, в принципе, успешного человека все всегда на мази, он сильно заблуждается. Написать или изваять что-то стоящее для художника - отнюдь не баловство с удовольствием, но тяжкий изматывающий труд. В случае с Герасимовым это труд еще и каждодневный, в мастерской он всегда с половины восьмого утра, без праздников и выходных. Но я не об этом. То ли, опять же, карма, то ли вообще жизнь и судьба как-то поперек устроены, только больно уж часто со многими уже готовыми его работами начинала твориться какая-то чушь, каковую сам Вячеслав Дмитриевич крайне мягко охарактеризовал как «бодяга». Взять ту же филармонию, на оформление которой у мастера ушло шесть лет.
Самарская филармония композиция «Цветы музыкантам»
В России нужного мне цветного стекла вообще не было, только в Прибалтике, - рассказывает Вячеслав Дмитриевич. – По моему заказу на заводе изготовили из чугуна специальные формы, и я повез их в Ригу. Там по этим формам стекло отливали. А назад как? Вспомнил, что в свое время писал портрет академика Дмитрия Ильича Козлова для выставки. Там еще целая история была, когда портрет ему сперва не понравился в деталях, а я ему доказал, что нужен образ главного конструктора, а не булочника (он ведь еще лысый весь был да однорукий). Позвонил ему: так и так, месяц уже сижу в Риге на 80 тоннах стекла, нужен самолет. Он отвечает: а кроме тебя об этом некому что ли побеспокоиться? Ладно, сварганил письмо за подписью какого-то чиновника от культуры, отправил Козлову – и через какое-то время несколькими рейсами вывез весь материал домой. Где все нарезали и склеили, как надо. Вот так трудно мы изготавливали витражи и цветы. Хотя, наверное, цветы-то вы не застали, мелкие все оборвали сразу. Помню, была еще проблема с интерьером, пришлось железки всякие для люстр выдумывать, камушки разные…
Картина «Осенние березы»
Эдакая экстремальная находчивость для мэтра монументалистики – как раз не «бодяга», нормальный творческий производственный процесс. А вот потом началось оно самое. В общем, покуда в каких-то кулуарах готовили или собирались готовить бумаги на представление комплекса работ по воссозданию филармонии к Государственной премии СССР, распался сам Союз нерушимый. И авторы, художник Вячеслав Герасимов и архитектор Юрий Храмов, безо всякого на сей раз самолета пролетели мимо лауреатства вкупе с весьма достойными премиальными. Мало того, во всей нынешней филармонической лепоте даже где-нибудь с уголка места не сыскалось для махонькой таблички: мол, старались для вас такие-то.
Фойе в клубе Тимашевской птицефабрики (не сохранилось).
Это ладно. В свое время Герасимов делал роспись в клубе Тимашевской птицефабрики. Тема – история классического и народного театров в комментариях двух сценических дураков, тоже классических из иноземных буффонад и русского народного из … короче, отовсюду. То есть такая получилась искрометная живописная комедия в тему, размером 10 метров на 5 с лишним. Лет через пятнадцать заглянул автор в клуб проведать свою работу, а поверх нее какая-то тетка намалевана, вокруг которой куры бегают. Сказали, так директор распорядился. Видать, настолько за полтора десятка лет в птичьем очаге культуры поумнели, что о театре забыли всерьез и надолго.
«Энергия Франции»
Сегодня уже как кошмарная небылица вспоминается история, когда ресторанные деятели герасимовскую мозаичную работу на фасаде бывшего Дворца профсоюзов едва не закрыли шатрами летней площадки. Уже каркасы сорудили, не случилось. Вмешалась общественность, представители творческих союзов, некоторые чиновники, искренне радеющие о культурном наследии. Несколько круглых столов по этому поводу собирали с участием таких достойных людей, как Светлана Жданова, Ирина Цветкова, Ваган Каркарьян (недавно ушедший из этой жизни Ваган Гайкович все сетовал: «Гагарина закрыли!»).
«Дом профсоюзов». Его изображение всегда размещалось на наборе подарочных открыток о городе Куйбышеве
Эта работа, «Земля крестьянам, заводы рабочим», особенно дорога Герасимову тем, что она – первая самарская. По окончании Строгановского высшего художественного училища он какое-то время работал в Ульяновске (где, кстати, его некоторые мозаики тоже замазывали масляной краской по идейным соображениям – «за формализм»; так что наши местные мракобесы не одиноки). Там в мастерской его и нашел тогдашний первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС Владимир Павлович Орлов со словами: «Не надоело тебе Лениных малевать? Поехали в Самару!» Пообещали квартиру, мастерскую, еще что-то из благ. Большинство молодых авторов откликнулись бы без раздумий. Вячеслав ответил, что согласится, только если ему поручат сделать эскиз и он будет принят в работу. Вот так родилась мозаика на Волжском проспекте. Которую теперь удалось отстоять, хотя кровушки попорчено было изрядно.
«Осень, санаторий Утес»
А вот огромную работу из нержавейки на фасаде ОДУ «Средняя Волга» уберечь не удалось. Однофамилец художника архитектор Алексей Герасимов своим новым домом напротив полностью перекрыл к ней и зрительный доступ, и почти что кислород. Какое-то время произведение еще существовало само по себе, впоследствии его разобрали – говорят, на изготовление емкостей под пиво.
«Ботанический сад»
Будь Вячеслав Дмитриевич склочным или непомерно амбициозным человеком, он бы учинял судебные иски за осквернение авторских работ, куда-то ходил, где-то хлопотал и наверняка чего-нибудь добился бы. Некоторые любую поганую ситуацию умеют превратить в источник материальных доходов и задушевного равновесия. А он, убежденный шестидесятник, ни в какой партии никогда не состоявший, привык ко всякой власти относиться иронически снисходительно. С удовольствием вспоминает, как ему к 100-летию Ильича заказали мозаику в Алакаевке. Вот уж где он оторвался от души: и забитые окна крестьянских опустевших из-за голода изб, и звонящие по этому поводу церковные колокола. «А эти работу принимать приехали, - говорит, - и радуются: в честь Ленина даже колокольный звон изобразил. Молодец какой!»
Рисунок к картине «Рукописи не горят»
- А однажды я сделал картину по «Мастеру и Маргарите»,- продолжает свои ретроспекции Герасимов, - назвал ее «Рукописи не горят», отдал ее на выставку в Америку, но года три ждали, пока за ней самолет прилетит. Там всего 400 работ по всей стране отобрали, но Арманд Хаммер организатор этой выставки потом помер, а его преемникам вроде уже и ни к чему. И хранились все эти работы в спортзале какой-то столичной школы, постепенно оттуда расползаясь по всей Москве. Моя попала к человеку по фамилии Бессмертных, был такой министр иностранных дел. Я когда узнал, нашел его, правда, он уже не министром служил, а кем-то по связям с зарубежьем в издательстве «Известия». Вижу – в кабинете моя картина висит от стены до стены, здоровущая. И выходит такой холеный мужик, больше на актера похож: чего надо? Я автор, говорю, хотел бы свое забрать. Тот сразу: сколько? Ну, раз так, тысячи четыре долларов, отвечаю. Легко достает из кармана и отсчитывает. Надо было пять, что ли, спросить…
Мозаичное панно в Самарском дворце бракосочетаний
Меж тем это очень грустная история, характеризующая нынешние отношения художника и власть имущих. Главная же беда, что в сегодняшней никакой идеологии совершенно нет места ни монументальным работам, ни даже помещениям, где они могли бы быть размещены. Вспомните, когда вы в последний раз слышали о строительстве, скажем, нового дворца культуры. Хотя… Мог ли Герасимов поучаствовать в реконструкции нашего оперного театра? Он уверен, что да: и артистов бы запечатлел, и их сценические персонажи изобразил. В состоянии ли он как-то украсить будущий стадион к мундиалю-2018? Да несомненно – вот только не зовет никто. И метро теперь без него строят; разок мэр Азаров пообещал посодействовать, но – ни отзвука, ни слова, ни привета.
Станция метро Гагаринская
Правда, в отсутствии гос- и прочих заказов художник без дела не тоскует. Пишет новую серию портретов «Великие люди России». Пока готовы три: Столыпин, Солженицын, Ермак. Путина в этом перечне нет, хотя с конъюнктурной точки зрения это был бы многообещающий PR-ход. Всякий раз перед началом работы Вячеслав Дмитриевич обязательно штудирует литературу, копается в интернете; без этого трудно раскрыть характер героя. По его словам, зачастую сомневается в завершенности произведения и тогда переделывает еще и еще, пока не поймает образ и не подберет именно тот цвет. Вон даже фон на автопортрете и то несколько раз переписывал. Готовясь к нашей встрече, я где-то вычитал, что «основная черта живописного письма В.Д. Герасимова – минимализм авторской речи и скупость мотивов». Ну-ну. Мне, дилетанту, сдается, что никакой это не «изм» и, тем паче, не скаредность – просто на любое его полотно и добавить уже нечего, настолько все выверено и отточено.
«Автопортрет»
И еще. Герасимов-художник явно тяготеет к большим размерам холста. Может статься, из ностальгии по прошлым монументальным работам. Про каждую из них он может говорить бесконечно. И чтобы его до конца понять, надобно хоть раз пройтись по названным уже самарским улицам, навестить ДК «Тольятти» с выполненной в технике энкаустики (это когда работают расплавленными до 600 градусов красками с воском) 90-метровой росписью «Жигули»; заехать на Волжскую ГЭС с ее легендарным уже горельефом – да мало ли еще куда. А что до полотен – прошлая выставка в «Алабине», где мастер показал около 90 своих живописных работ, собрала, говорят, посетителей больше, чем гостивший там же месяцем прежде донельзя раскрученный Никас Софронов. При этом множества холстов, хранящихся в музеях и частных коллекциях мира, мы, увы, уже никогда не увидим. А еще лично меня проняла история, как плакал в филармонии Никита Высоцкий, увидев портрет отца в исполнении художника Герасимова.
«Высоцкий»
Он точно не может сказать, сколько у него всего работ. Но за каждую ручается, что – не халтура. Вообще в жизни он в выбранном ремесле усомнился лишь однажды, когда по молодости бросил художественное училище и поехал (подчеркну, добровольно) на лесоповал. Но там во время перекуров все равно чего-то рисовал углем на оборотной стороне обойной бумаги. Покуда мужики не приметили, не собрали ему денег на дорогу и силком с того лесоповала не поперли: езжай учись, кончай ерундой заниматься. И он вернулся к учебе. Чем не показательный пример долгого уже и сугубо народного признания? А чтобы не прослыть голословно субъективным, добавлю до кучи еще такой факт: Вячеслав Дмитриевич Герасимов – единственный из самарских художников, чье имя занесено во Всеобщую Художественную Энциклопедию наравне с Микеланджело, Пикассо и прочими всемирно признанными творцами. В славную компанию попал, право слово!
Портрет Столыпина из серии «Великие люди России»
Смею надеяться, что и моя компания не показалась мастеру слишком обременительной. Хотя взамен оговоренного одного часа я пробыл в его мастерской мимолетных несколько. Меньше всего походило на интервью это общение с талантливым человеком и очень интересным собеседником (сказывается, наверное, многолетний профессорский опыт Герасимова в строительной академии и педуниверситете). В окружении дивных полотен. Под уместную к поводу знакомства релаксирующую чарочку. Было хорошо, как редко бывает в жизни. И на этом неохота ставить точку. Посему – …
Александр ВЛАДИМИРОВ.