Этот рассказ,

                        ни на что не похожий,

                         о человеке

                         с прекрасной кожей,

                         который не прочь

                         поболтать о своих

                         слепящих ударах

                         и скорости их.

(Из стихотворения Мохаммеда Али. Перевод И.Бродского)

 

Во-первых, я всю жизнь считала, что Мохаммед Али давно умер. Не может же быть живым человек, чей постер висит у вас над кроватью всё детство (у меня, правда, висел не над кроватью, а в туалете, и не Мохаммед Али, а Депардье, но не будем о грустном – кто в молодости не совершал ошибок?). Весь этот настенный пантеон в девичьих светёлках никогда не бывает живым, да от него это и не требуется.

Достаточно того, что мы любим их за те самые качества, которые в живом человеке были бы невыносимы ровно настолько, чтобы совместная жизнь со Смутным Объектом Желания превратилась как минимум в сюжет фильма «Горькая луна»: любви, конечно, во всех её проявлениях нахлебаешься до отвала, но гарантии, что выживут только любовники, так и не получишь. А любить картинку – одно сплошное удовольствие. Смотри себе на эту мягкую улыбку, на эти мускулы, на эти взъерошенные волосы, на этот элегантный блейзер или, напротив, на эту рваную футболку, – смотри и воображай, что всё это физиологическое неправдоподобие с утра до ночи без устали носит тебя на руках и кормит клубникой со сливками, имея при этом за пазухой ангельскую доброту и рыцарское благородство.

И мало ли, что так не бывает.

Почитайте биографию Мохаммеда Али и задайтесь вопросом: а так – разве бывает? Разве не выглядит придуманной от начала до конца история о том, как у ЧЁРНОГО 12-летнего мальчика украли КРАСНЫЙ велосипед, купленный на заработанные им деньги, после чего БЕЛЫЙ полицейский, узнав о намерении тогда ещё Кассиуса Клея поймать и избить воришку, сказал: «Прежде, чем кого-то побить, надо сначала этому научиться»? После чего, представившись тренером по боксу, пригласил юного Кассиуса в спортзал, и тот, разумеется, никуда не пошёл. Вот ещё!

Вы бы на его месте тоже не пошли. Во-первых, для 12-летнего мальчишки нет ничего более оскорбительного, чем услышать, что он не умеет драться, а во-вторых, Джо Мартин, так звали того полицейского, понятия не имел, что перед ним будущий Мохаммед Али, и нужно не читать проповеди в пользу физкультуры, а хватать этого субчика и тащить туда, вперёд, к Сони Листону, Джоржу Форману, Джо Фрейзеру и далее по всему списку этих безжалостно отправленных в нокаут. Джо Мартин этого не сделал, но зато когда спустя две недели Кассиус Клей смекнул, что если он станет знаменитым боксёром, то его покажут по телевизору, он сам пришёл по указанному адресу. На этом месте разрешите отодвинуть подальше эту нудную Википедию, тем более, что о главном она всё равно ничего не сообщает.

Главное же состоит в том, что ни одна будущая знаменитость не хочет, чтобы её просто показывали по телевизору. Мало ли что там просто показывают, вполне достаточно быть фотогеничным пучком чертополоха, чтобы тебя просто показали в прогнозе погоды.

Маленький Кассиус Клей – обычная жертва зубодробительного искушения: история, а с нею и Википедия, умалчивает о том, что на соседней улице жила одна девочка. И не спрашивайте меня, какого она была цвета, я всё равно не скажу. Не из соображений глупой игры в толерантность, а просто потому, что всякому, кто любил, давным-давно понятно, что цвет, рост, вес, размер и конфессиональные предпочтения тут ничего не значат. Имеет значение лишь почтовый адрес, ну в наше время пусть ещё и электронный. Только способ связи, остальное – лукавство, придуманное поэтами, чтобы было с чем рифмовать разные «перси» и «ланиты». Если бы у Маши с Дубровским не было дупла, сюжет развалился бы уже на этапе «дормира в потёмках». Соцсети появились не ради фоточек с котиками – соцсети появились как форма обслуживания основной любовной потребности, которая состоит совсем не в том, о чём вы, разумеется, уже успели тридцать раз подумать прежде, чем я дописала эту фразу до середины. Основная любовная потребность состоит в натяжении линии высоковольтных передач между двумя субъектами. Если линия провисает – пиши пропало, ничего не получится.

Юный Кассиус Клей сообразил, что телевидение существует на свете для того, чтобы транслировать той самой девочке с соседней улицы силу его чувства – и решился. Похититель велосипеда был забыт. Все свои бои Мохаммед Али мысленно адресовал ей, каждый жестокий нокаут был его любовным посланием, каждая сломанная противнику переносица была его воздушным поцелуем, каждая рассечённая бровь – «валентинкой», каждая выбитая челюсть – постскриптумом к письму. Она смотрела телевизор, она получала его послания и любила его в ответ. Она стала простой школьной учительницей, вышла замуж за директора школы и родила троих детей, и мы опять не будем говорить, кто их них был какого цвета, потому что это не имеет значения, возможно, все они были зелёными в лиловую полосочку.

Она даже купила билет, чтобы лететь из Луисвилля в Манилу и лично присутствовать на поединке, который впоследствии звучно назвали «The Thrila in Manila». Но что-то помешало ей туда полететь – может быть, трое детей, а может быть, директор школы.

Она не переставала любить Кассиуса Клея никогда, и её совсем не отвлекало от этого занятия его новое имя – Мохаммед Али, хотя иногда она и думала про неистовую силу ислама, которая заставила её возлюбленного так резко перекроить своё мировоззрение. Она продолжала его любить, что бы ни происходило.

Будучи уже взрослыми людьми они встретились один-единственный раз на перроне вокзала в Сан-Франциско, куда Мохаммед Али прибыл инкогнито и без охраны. Не сохранилось никаких документальных свидетельств об этой встрече, известно лишь, что в тот день многие из тех, кто ждал на вокзале своего рейса, оглядывались на крупного мужчину, как две капли воды похожего на знаменитого боксёра, но не решались к нему подойти поближе, потому что он был слишком печален, удручающе печален. Что такое, вы говорите, он был женат, и не раз? И всё не на ней, а на ком-то другом?

Ох уж эти другие. Ума не приложу, откуда они берутся в таких количествах. На ком-то другом женятся те, кто любит нас, кто-то другой кормит борщом того, кому мы с таким кулинарным перфекционизмом испекли медовый торт из четырнадцати, как в классическом рецепте, коржей. Кто-то другой взбивает ту самую подушку, в которую мы рыдали, и как же хочется вцепиться в эту подушку и рявкнуть: оставь её в покое! она не для взбивания, она для рыдания!..

Кем-то другим узурпировано всё, что предназначалось для нас. Потому мне так и нравится эта история про любимую девочку Кассиуса Клея, что эта девочка была такой же, как я: у неё поперёк дороги, как и у меня, пожизненно колготился кто-то другой, вернее, другая, этот миллион жён и подружек её любимого боксёра, эти его бесконечные дети, брачные и не очень.

Кассиус Клей, мальчик из её детства, давно (а совсем не три дня назад) умер, как умерли почти все мальчики из её детства, оставив после себя кто постер над кроватью у бывших девочек, кто тридцать семь побед нокаутами, а кто и вовсе ничего, но иногда она думает о том, чтобы снова сесть в поезд и ехать в Сан-Франциско: а вдруг её встретит на перроне боксёр?

Екатерина Спиваковская

* В заголовке – цитата из песни группы «Чайф» «Хей-хей».