Люди обожают всплакнуть – не на пустом же месте родилась манера писать на каждом виртуальном заборе комментарий «До слёз», обрамляя его убедительным контрапунктом многоточий. Хоть над вымыслом, хоть над чистой правдой, лишь бы прослезиться (и немедленно забыть о причине этих прекрасных, лёгких, целительных слёз).

Я уже больше десяти лет слышу: «Напиши книгу про дочку». Это очень странная просьба. Я не люблю, когда меня вынуждают путать тот графоманский зуд, из-за которого я пишу про дочку в соцсетях и вот здесь, в этой колонке, с невозможностью вытерпеть и не разродиться выстраданным художественным текстом. Книг про людей с ограниченными возможностями, что художественных, что нон-фикшн, сейчас столько, что плакать над этой хроникой страданий и стоицизма можно, не переставая, круглые сутки, а потом ещё и сцеживать оставшиеся слёзы, разливать в красивые флакончики и продавать на осенней ярмарке страждущим. Такие истории сейчас пишут почти все: блогеры, благотворители, родители детей-инвалидов или сами инвалиды, профессиональные писатели, непрофессиональные писатели, друзья писателей, и друзья их друзей. У них своя аудитория – сердобольные женщины, которые хотят всем помочь, всех обогреть, всех поцеловать в макушку, и проще всего воплотить все эти желания именно так, обливаясь очередной порцией слёз над доброй историей в своём букридере, а не по-настоящему помогая, обогревая и целуя в реальности.

Но даже когда вокруг вас преобладают писатели (сейчас это обыденное явление), всё равно чего-то не хватает. Особенно досадно бывает, если у вас есть я – мама ребёнка-инвалида, то есть буквально у вас под рукой простаивает гигантский информационный и слёзовыжимательный ресурс. Неравномерно пухнущая политкорректность в нашей загадочной стране дала свои удивительные всходы: с нами стало модно дружить. С нами – то есть с семьями, где растёт ребёнок-инвалид.

Думая о нас, вы заранее комкаете носовой платок в предвкушении: ещё бы, книга про девочку, у которой аутистическое расстройство, ммм! Сентиментальный бестселлер для гурманов! Пальчики оближешь!

Итак, мне звонит Знакомая, которую тяготят слёзы, не до конца выплаканные по чужой трудной жизни.

– Да, – отвечаю я, прижимая телефон плечом к уху, потому что руки у меня заняты, а дочка не любит, когда я говорю по громкой связи. – Да!

– Напиши книгу, – с места в карьер требует Знакомая. – Напиши книгу про Сашеньку! Я только что смотрела сериал, там тоже про больного ребёнка, я сразу подумала про тебя!

И начинает рыдать. В трубке что-то шуршит – должно быть, Знакомая предусмотрительно пользуется не классическим носовым платком, а бумажными салфетками «Клинекс». Что ж, когда приходится столько плакать по поводу чужих несчастий, рано или поздно учишься быть практичной. Раньше для этого в журналах была рубрика «Маленькие хитрости», а теперь это называется грубым мясницким термином «лайфхак».

Я слушаю, с каким завидным аппетитом плачет Знакомая, как сочно она сморкается, и думаю, что бы такое ей сказать. Обладай я задатками правильной мамаши, нафаршированной штампами, я бы встала в третью позицию и научила Знакомую толерантности. Я бы сказала ей, что ребёнок мой – не больной, например, как она выразилась, потому что в приличном обществе к аутизму не принято относиться как к болезни.

Но у меня с задатками такой правильной мамаши, прямо скажу, дела не очень, и я сама довольно часто, просто чтобы скоротать время, говорю что-то наподобие: «Извините, можно я здесь пройду, я очень тороплюсь, у меня ребёнок больной», – и не пускаюсь ни в какие объяснения относительно равных возможностей. Видимо, у меня слишком мало времени, чтобы стать настоящей пассионарной мамой. Ну, или просто лень.

Поэтому я молчу и думаю: книгу?

Зачем вам ещё и моя книга, а?

Нет ни одной причины полагать, что я способна доставить читателям удовольствие в той форме, к которой они приучены, как собака Павлова. Пополнять собой ряды авторов, которые выкручивают свою аудиторию, как свежевыстиранное бельё, чтобы те над вымыслом слезами облились, я не хочу, и потому хорошо понимаю, что моя воображаемая книга про дочку была бы очень забавной и даже смешной (про ребёнка! с расстройством аутистического спектра!), а это крайне противоречивый ответ на мелодраматичные читательские запросы.

Послушайте, думаю я, пока Знакомая всхлипывает на том конце, вам мало того, что я постоянно рассказываю в фейсбуке о том, как мы живём?

И что вы имеете возможность возмущаться и радоваться вместе со мной онлайн?

Больше того, вы даже периодически начинаете виртуально прищуриваться, как частный детектив, и подозревать, что я выдумываю все наши истории, – и ничего с вашими подозрениями сделать я не могу: не предъявлять же вам явки, пароли и адреса всех наших обидчиков. Ничего, глотаю ваше недоверие, меня при этом лишь слегка передёргивает, потому что уже привыкла, и еду дальше.

Кроме того, вы здорово навострились учить меня жить со своей колокольни, и хотя это всего лишь старая добрая интернет-традиция, в моей ситуации это бывает вдвойне неприятно, потому что означает лишь одно: я недостаточно доходчиво дала вам понять, что жизнь с ребёнком-аутистом имеет мало общего с обычной жизнью. Для журналиста с таким стажем, как у меня, это плохая новость.

Я хочу всем этим сказать, что плата за собственную откровенность для меня иногда бывает непомерно высокой, но я не оставляю усилий и продолжаю писать, здесь и там, в соцсетях.

Но всего этого вам мало, вы хотите книгу, и не только от меня, а от всех, кто умеет писать.

Напираете вы при этом обычно на «любовь» – это такой же изношенный сетевой термин, как и множество других, и с любовью он не имеет ничего общего: так, симулякр. Те, кто действительно любит нас с Сашкой, не хотят от меня никаких книг, уверяю вас. Все хотят скучных обывательских мелочей, о которых и говорить неловко. Ну там, чтобы дочка моя улыбалась и не промочила ноги, а я чтобы выспалась хотя бы раз в неделю, и чтобы никто из нас не психовал по пустякам.

А вам, значит, подсевшим на модные тексты про чужие страдания, нужна книга.

Мне кажется, я поняла, почему.

Вы страдаете особой формой обжорства.

Ну, это когда читаешь, читаешь про инвалидов, плачешь, плачешь над их судьбой, думаешь, думаешь о них, ругаешь, ругаешь всё вокруг, – а потом идёшь и смотришь свой сериал и успокаиваешься. Потом опять читаешь про инвалидов, плачешь, думаешь, ругаешь всё вокруг – а потом опять идёшь и смотришь свой сериал и успокаиваешься. И тебе всё время хочется сначала читать жуткие истории про ужасную жизнь героических инвалидов, чтобы поплакать, а потом посмотреть сериал. Что-то сродни булимии, когда сначала обжираешься, а потом механически вызываешь рвоту, чтобы снова обожраться и вызвать рвоту, чтобы опять обожраться. Многие утешаются тем светским фактом, что булимией страдала принцесса Диана. Только суть остаётся прежней: мало того, что это не самая изысканная болезнь на свете,она ещё и напрямик связана с ослаблением силы воли. Съеденное не успевает перевариться, потому что немедленно, прошу прощения за излишнюю детализацию, исторгается обратно.

Вам никогда не хотелось хотя бы одну из прочитанных историй, грубо говоря, переварить до конца?

Вы бы хоть попробовали.

Екатерина Спиваковская