Мне нравятся наши ритуальные танцы вокруг плохих новостей. Вот нам огорчённо сообщили, что Самара заняла 71 место в рейтинге городов с доступной для инвалидов средой. Эта мрачная цифра подразумевает, что у нас всё плохо с пандусами, парковками и опознавательными сигналами для людей с нарушениями зрения и слуха.

По сложившейся традиции, мы все дружно взгрустнули в соцсетях по этому поводу, тем самым взаимно обменявшись тёплыми чувствами по отношению к тем, кто слабее нас, здоровых, зрячих и ходячих. Откомментировали посты друг друга в духе «А вот в цивилизованных странах…», помянули недобрым словом Путина, Меркушкина, Фурсова и далее вниз по ранжиру вплоть до управляющих компаний, тонко пошутили, какие мы все терпеливые, раз до сих пор, несмотря на плохую жизнь, так и не вышли с вилами на площадь — как всегда, осталось лишь хлопнуть по рюмашке и разойтись.

Да мы бы и хлопнули, позволяй нам интернет такие приятные излишества. Исполнив все приличествующие событию па, переключились на репортажи про Асада и затихли.

В действительности это никакая не новость — с пандусами у нас и впрямь дела так себе, но эти-то ладно, они хотя бы строятся, и даже трамвай с низкой приступочкой в городе появился, а вот с опознавательными знаками для инвалидов по зрению и слуху совсем беда. Однако дело вообще не в новостях. Как говорил один персонаж Довлатова, по стечению юбилейных и прочих обстоятельств переживающего второй пик литературной популярности, никто «не хочет ПОКУПАТЬ мои дельбаны с крестом». Никого не интересует, как себя чувствуют инвалиды в городе, все просто хотят им сочувствовать и ими восхищаться: как известно, соцсети придуманы не только для того, чтобы постить котиков, но и чтобы одни люди могли почувствовать себя добрыми и сильными за счёт других. Это фейсбучное клокотание по поводу плохих пандусов и всего остального — обычная заслонка, которая позволяет спрятаться от реальности. Роковое сходство всех комментаторов, за исключением печально причастных к теме инвалидности по состоянию здоровья, состоит в том, что их благонамеренный гнев носит оттенок фарисейского облегчения: слава Богу, ко мне это не имеет никакого отношения, а людей с ограниченными возможностями, конечно же, очень жаль, и что же это за сволочи не создают им нормальных условий для жизни в городе. Шумим, брат Пушкин.

Ситуация эта — из серии «Пока жареный петух не клюнул». Я бы тоже сейчас охотно подпела возмущённому хору, если бы с тупой регулярностью не писала про колдобины и гололедицу на наших тротуарах уже больше пятнадцати лет. Отчего вдруг рейтинг про наше 71 место преподносится как пренеприятнейшее известие? Кого должна ошарашить и ужаснуть «новость» о том, что у нас в городе чихать хотели на незрячих и слабослышащих людей? Не смешите, пожалуйста: у меня было три или четыре заметки про указатели, которых, похоже, никогда не будет — я живу в доме, где находится пенсионный фонд Волжского района, и за последние десять лет не было в моей жизни такой недели, чтобы я не вывела из лабиринта окрестных пятиэтажек заплутавшуюся старушку, у которой нет гаджета с картой и навигатором. И всё это — лишь потому, что на такую остро необходимую вещь, как нормальные указатели за пределами исторического центра Самары, до сих пор не нашлось бюджетных средств. Резонанса — ну хоть какого-нибудь! — не было и нет: что такое отделение пенсионного фонда в каком-то курмыше, куда никакой авантажный пан из столицы сроду не свернёт, со свистом проезжая из Курумоча по Московскому шоссе? Так что рейтинг этот, конечно, огорчительный, только почему вообще фокус смещён исключительно в сторону инвалидов? Разве только им достаётся от нашей негуманной инфраструктуры?

Впрочем, на последний вопрос, хоть он и риторический, я уже ответила. Достаётся всем, и вы, наверное, знаете, почему слово «фашизм» теперь так часто мелькает в нашей обиходной речи. Да, разумеется, Украина, да, конечно, Сирия, да, само собой, бездушная социальная политика. Но есть ещё и наш собственный менталитет, который плотно упакован в броню приятного самообмана относительно того, что всё плохое происходит с тем, кто плохо себя ведёт. Это тот же фашизм, только в профиль — так называемый бытовой, лайт-версия для тех, кто кажется самому себе большими гуманистами. Не обольщайтесь на свой счёт, пожалуйста, а если обольщались — что ж, скажите мне большое спасибо за то, что я наконец-то вам открыла глаза на подлинное положение дел в вашей голове. И давайте позовём на сцену всех ваших пожилых родственников с больными ногами — не инвалидов, а просто стариков со скрипучими суставами — и спросим, как им гуляется зимой по улице Венцека, например. Могут ли они спуститься на набережную и полюбоваться заледеневшей Волгой. Нравится ли им унизительная необходимость отрывать вас от любимого компьютера и обращаться с просьбой сходить за хлебом, когда они и сами не прочь прогуляться. Да и зимы, уверяю вас, ждать совсем не обязательно.

Моей тёте 78 лет, она не инвалид, ходит сама, не промахивается ложкой мимо рта, относительно хорошо видит и всё слышит, считает в уме не хуже гражданина Корейко, наизусть цитирует Марину Цветаеву (всю, включая прозу и переписку с Рильке). Но для того, чтобы одолеть подъём на самый обычный низенький бордюр, ей нужна опора — ей трудно поднимать ноги даже на десять сантиметров, и передвигается она, шаркая подошвами по тротуару. Она, разумеется, как и любой человек, сохранивший до старости здравый рассудок, не хочет впадать в зависимость от постоянного сопровождающего, и поэтому была бы вполне удовлетворена, если бы все наши тротуары были снабжены небольшими пологими скатами без бордюра. Я могу вам рассказать, как она садится в трамвай или маршрутку, но если у вас есть старая бабушка, то и вы мне тоже можете многое порассказать. А ещё я могу рассказать вам, что в молодости моя тётя много путешествовала, и охотно продолжала бы это делать сейчас, если бы между перроном и первой ступенькой вагона фирменного поезда «Жигули» не было бы такого издевательского расстояния. Да, конечно, мир не без добрых людей, и они всегда помогут, но те же добрые люди, строча свои сочувственные комментарии инвалидам, исправно забывают о том, что физическая немощь — это вовсе не божье наказание для отдельно взятых неудачников, а всеобщая участь, которая на определённом возрастном рубеже не знает исключений. Просто инвалидам приходится в миллион раз хуже, но они потому и комментарии пишут без приторных сентиментальных специй, на которые так щедры молодые, сильные и здоровые блогеры.

Что это, обиженно скажете вы, что это ещё за наезды, разве мы против того, чтобы жить стало лучше, жить стало веселее? И разве мы не хотим, чтобы в городе были ровные тротуары с пандусами, удобные переходы и парковки для всех? Разве мы не делаем честные и смелые перепосты, информирующие мир о возмутительных несправедливостях? Конечно, вы хотите и делаете, вам только неохота примерять эту трагическую ситуацию беспомощности лично на себя. Куда больше вы хотите поговорить о том, как всё плохо, хлопнуть по рюмашке и разойтись по тренажёрным залам, а дальше хоть трава не расти.

Теперь я с трепетом буду ждать зимы, и посмотрим, уберегут ли меня, здоровую и спортивную, и в этом году трекинговые ботинки от сломанных костей. Если нет — надеюсь, вы посочувствуете мне в фейсбуке. Ну, и повозмущаетесь всласть, что кругом лёд и сосульки.

Екатерина Спиваковская