Не менять свои планы только из-за того, что президент твоей страны неделю не появлялся на публике — это, несомненно, грех гордыни.

Как и менять свои планы из-за того, что президент неделю не появлялся на публике. Вообще делать что-то — точно такое же проявление гордыни, как и не делать этого. Вы, наверное, скажете, что я утрирую, но я вам отвечу — и буду права — что в вас говорит гордыня.

Я пользуюсь самым обычным мобильным телефоном, по которому можно звонить и отправлять смс, а ещё делать нехитрые фотографии птичек на чёрных ветках или собственной тени на солнечном асфальте. Ещё этот телефон можно использовать как будильник. Можно воткнуть в уши наушники, опустить телефон в карман куртки и гулять под Элвиса Пресли. Собственно, всего этого не так уж мало для того, чтобы не иметь к телефону никаких претензий, но совсем недавно я узнала, что человек, который пользуется таким примитивным гаджетом — великий гордец, и в Дантовом аду его поместили бы на первый этаж, то есть круг, чистилища, где маялись такие же, как он, снедаемые грехом гордыни мученики. Не знаю, не знаю.
Мне кажется, Данте и сам не захотел бы покупать навороченный телефон, несмотря на своё отчётливо привилегированное положение в литературной табели о рангах: он ведь практически топ-менеджер высшего звена, главнее его, возможно, только один Гомер.

Однако и новый телефон со всеми модными примочками — тоже первейший признак того, что его владелец одолеваем грехом гордыни. Ещё бы! Ведь он мог спокойно обходиться скромным мобильником, звонить бабушке, отправлять смс, фотографировать птичек (см. выше). И только грех гордыни толкнул его на неразумные траты, и вот он уже вовсю юзает модные приложения, без которых прежде и в ус не дул.

Грех гордыни оказался намного удобнее всего, за что прежде хваталось косноязычное человечество: по степени неразборчивого употребления в неуместном контексте он переплюнул даже зависть, которую любители выставлять оценки тоже шили всякому, кто хмур в плохую погоду или весел в хорошую. Ах, эта милая, тёплая, уютная зависть, как я по ней скучаю! Как меня развлекал комментарий «Вы ей просто завидуете, Екатерина!», которого я удостоилась на своём виртуальном веку, наверное, не меньше тысячи раз! «Тильда Суинтон никакая не стильная, — надменно пишете вы у себя в блоге, — не понимаю, почему её так характеризуют модные журналы. Она же просто страшная, как сто чертей!» Нельзя, нельзя просто так взять и сказать про кого-то «страшная», если вы — женщина. За вами наблюдают, за ближайшим виртуальным кустом всегда кто-то сидит в засаде, чтобы сообщить вам про то, как вы всем завидуете. Страшная? Как сто чертей?! Вы САМИ страшная, как сто чертей!.. Ах, с каким голодным сладострастием эти стаи юзернеймш, обращаясь как бы не к вам, а в некое безымянное пространство, хлёстко и обидно метелили вас, как завистливую неудачницу: вас же не снимает Джармуш, «и вообще».

Это было так весело, читать осуждающие слова про свою неистребимую зависть ко всему, что шевелится. И всё это испарилось в момент, когда перед нами в полный рост предстали неограниченные возможности греха гордыни. Оказалось, что зависть имеет некоторые ограничения. Например, если вы пишете нелестные слова про успешную, но действительно некрасивую особу, приписывать вам зависть будет явной натяжкой. Хорошо, что теперь есть грех гордыни, который можно прикнопить решительно ко всему. Если вы любите читать электронные книги при наличии дома хорошей библиотеки, вы одержимы гордыней, потому что сочли допустимым кощунственно променять шелест пожелтевших страниц увесистого тома на бездушное плоское табло. Если вы так и не привыкли к букридеру и вернулись к дедовскому способу чтения, вы гордец вдвойне, потому что отрицаете инновации.
Вы можете вообще ничего не отрицать и ничего не предпочитать, чередуя такие книжки с этакими, но тогда вы просто гордец в квадрате, потому что вами определённо движут захватнические идеи: не может же один человек любить всё без разбора!

Сложнее всего тем, чьи предпочтения вырабатывались годами. В один миг под прицелом может оказаться выстраданная любовь, например, к кинематографу: лишь потому, что кто-то сильно прозорливый уличит вас в грехе гордыни — ведь вы позволили обронить фразу о том, каким фальшивым вам кажется театр после того, как вы поездили по миру, посмотрели всяких джорджострелеров, и сочли себя вправе судить о том, почему кино лучше театра. Ну да, вот так, на обывательском уровне — почему кино лучше театра, почему бы и нет? А кто-то другой, напротив, расскажет вам, почему театр лучше кино, а кто-то всеядный будет любить и то, и другое, но все они, решительно все страдают грехом гордыни.

И пока одни клеймят других за грех гордыни, а те в ответ платят им той же монетой, со своего серенького литературного облачка на нас деловито посматривает студент Раскольников, почёсывает модную трёхдневную щетину и прикидывает: тварь ли я дрожащая? или право имею — напомнить им, заездившим модный термин, как он выглядит на практике, тот самый грех гордыни, который они так щедро лепят на свои мелкие ежедневные грешки?.. И весело размахивает острым топориком.

Екатерина Спиваковская