Хипстеры в целом народ покладистый, но они не любят, когда в их присутствии кто-нибудь заметно выламывается из мейнстрима и нагло демонстрирует взгляды, никак не связанные ни с точкой зрения модных обозревателей журнала «Афиша», ни просто с чьей-либо популярной точкой зрения

Если говорить проще, хипстеры чувствуют себя на редкость неуютно, когда им дают понять, что точка зрения может быть вообще своей собственной, и не ради оригинальности, а потому что в живой природе до сих пор встречаются люди, склонные опираться не на модные идеи, а на свой личный опыт и интуицию. Если говорить совсем просто, в глубине души хипстеры не приветствуют сам процесс индивидуального мышления. Их можно понять: привычка по несколько раз в сутки бездумно давить на кнопочку «перепост» только потому, что точно так же поступили 394 твоих френда, не может не сказаться на общем состоянии организма.

Однажды я обидела хипстера, который увлеченно предавал анафеме Чулпан Хаматову за ее пособничество властям. Факт пособничества состоял в участии актрисы в нашумевшем пропутинском ролике. Когда я спросила мятежного хипстера, что именно, на его взгляд, должна была сделать в сложившейся ситуации актриса-коллаборационистка, он, ни секунды не задумавшись, ответил: «Она должна была в знак протеста отказаться от дотаций государства на лечение детей, поскольку гораздо больше детей вследствие порочной политики этого государства вообще лишены возможности лечиться». Ответ хипстера отскакивал у него от зубов, как теорема Пифагора. Было ясно: этот человек собаку съел в вопросе правильных взаимоотношений с властями, и любой его протест будет выглядеть самым радикальным образом, даже если для этого придется пожертвовать человеческой жизнью. Поскольку жертвовать человеческими жизнями хипстерам обычно приходится либо на словах, либо в компьютерных стрелялках, то нет сомнений в том, что именно эти просвещенные хипстеры призваны решать, как именно поступить с той частью больных детей, которым все же удается помочь: несомненно, следуя логике хипстера, под лозунгом «Так не доставайся же ты никому!» Чулпан Хаматова должна пресечь благотворительную деятельность своего фонда, исходя из простой и понятной логики, что если нельзя помочь всем сразу, то лучше уж не помогать вовсе никому, ибо только так сможет воцариться всеобщая справедливость – не сейчас, конечно, но когда-нибудь потом. Я предприняла попытку растолковать хипстеру, что страшно далек он от народа и что жизнь намного богаче его фантазии, но когда дело дошло до подробностей, связанных с детской онкологией, хипстер расстроился. Хипстеры чувствительны. Хипстер попросил оградить его от подобного негатива. Я послушалась. И решила перевести нашу дискуссию в бытовую плоскость. Пыль, сказала я. Вот отличный пример: пыль. Пыль, сказала я, имеет обыкновение гнездиться где угодно, в том числе и в труднодосягаемых местах, куда не всякий пылесос проникнет. Означает ли это обстоятельство, что если у вас нет подходящего пылесоса, то вы не должны истреблять по крайней мере ту пыль, до которой вы в состоянии добраться? Хипстер обиделся еще сильнее, а дальнейший диалог со мной счел занятием ниже своего достоинства, поскольку в быту хипстеры аккуратностью не отличаются и для них нет ничего травматичнее, чем беседа про уборку человеческого жилища. В тот день, испытав глубокое чувство вины, я поняла, что хипстеров нужно беречь: они страшно ранимы.

Незадолго до случая с Чулпан Хаматовой я обидела хипстера, который объявил режиссера Валерию Гай-Германику национальным достоянием российского кинематографа. О вкусах, сказала я, не спорят, кому, как говорится, арбуз, а кому – свиной хрящик, но плохи же делишки у российского кинематографа, коли у него такое достояние. Поначалу хипстер очень обрадовался, почуяв во мне идеального противника, поскольку в голове у него прочно засела расхожая антитеза: кто не любит Гай-Германику, тот, значит, непременно, любит «Цитадель» Никиты Михалкова, а таковое пристрастие ни о чем ином, кроме дурного вкуса, не говорит. Огорчившись моим миролюбием - «Цитадель» я не люблю и спорить с ним и впрямь не собираюсь, хипстер по-детски насупился и выкрикнул, что это все мое поколение виновато в тотальном нашествии гламура на российское искусство, а Гай-Германика как раз и есть тот самый противовес, который (цитирую хипстера дословно) «своей нефиксированной камерой призван разбомбить комнатных собачек и медные канделябры российских телесериалов». Отчасти обвинение справедливое, потому что мое поколение и впрямь много чего в советском детстве не съело, не поносило и не пощупало по причине отсутствия соблазнов, отчего и набросилось на розовые бантики гламура с некоторой неразборчивостью. Однако доказывать хипстеру, что я-то как раз из той части, которая к гламуру целиком и полностью равнодушна, мне было лень, поэтому мы разошлись, оставшись каждый при своем мнении: он – что я дура, я – что он начитался модных обозревателей.

Наконец, буквально на днях я обидела сразу двух хипстеров. Они прямо-таки рассвирепели, когда я покусилась на святое, а именно – на футбольные прогнозы. «По самой несложной арифметике, - осторожно предположила я, - выходит, что матч Россия-Германия может состояться аккурат 22 июня, что не столько символично, сколько двусмысленно». Тему Великой Отечественной войны хипстеры обеспокоенно зашикали, и я примерно догадываюсь, в чем причина подобной торопливости: скорей всего, не только в нелюбви к негативу, но и в недостаточном знании истории. Но обидеться все равно обиделись: нельзя же было с бухты-барахты проявить совершенно несвойственное хипстерам великодушие и допустить, чтобы в футбольный ашрам со своими поверхностными суждениями проникали скучающие домохозяйки. Слава тебе господи, хоть тут-то благодаря Греции все так славненько обошлось, и теперь, я надеюсь, все хипстеры довольны.

Екатерина Спиваковская