150 лет назад была издана первая книжка про Алису в Стране Чудес. «В замужестве Алиса была обычной домохозяйкой», – обречённо сообщает Википедия о той самой девочке, которая стала прототипом той самой Алисы.

Слово «обычный» выглядит здесь извинением: простите, мол, за обманутые ожидания, но с этим уже ничего нельзя поделать. Немного обидно за Алису Лидделл, словно её во всех отношениях чудесной жизни оказалось недостаточно для того, чтобы заинтересовать привередливых читателей Кэрролла.

Они и вправду необычайно привередливы и притом высокотехнологичны, и парадоксальным образом любят требовать математической точности от ирреальных явлений. Парадоксальным – потому что поколения (уже не одно), для которых Гарри Поттер главнее Карлсона, по идее, должны быть более снисходительны к необъяснимому. Однако Льюис Кэрролл сел в галошу задолго до того, как «Алиса» была опубликована. Нельзя просто так взять и записать сказку, придуманную экспромтом во время летней прогулки – это будет совсем не та сказка, которая передаётся из уст в уста или пишется за столом в кабинетной тиши. Здесь всё определяется ритмом прогулки, а в случае с Кэрроллом ещё и всплесками речной воды.

Я сама не раз придумывала сказки на летних прогулках, да и на зимних с весенними, не говоря уже об осенних, и могу засвидетельствовать: в движении полёт мыслей делается неуправляемым, а язык при этом мелет безответственную чепуху, то весёлую, то мрачную, и потому я могла бы, подвернись такая возможность, посоревноваться с Кэрроллом в той части его фантазий, которая сближает «Страну Чудес» с английской традицией нонсенса. В переводе с филологического языка на человечий это означает, что на той знаменитой прогулке в «июльский полдень золотой» Чарльз Лютвидж Доджсон нёс отчаянную чушь.

Поэтому теперь, раз его сказка дожила до наших дней, ему придётся отдуваться перед лишёнными гуманитарной иронии читателями с качественно иным складом ума. Этот самый ум, а вернее было бы всё же сказать – этот самый склад можно с одинаковым успехом назвать как оптоволоконным, так и прокурорским.

Это раньше было достаточно описания Кролика с часами и в жилетном кармане впридачу, а теперь пусть ваша Алиса предъявит селфи с Кроликом, чтобы мы убедились, что он существует. Синяя Гусеница мирно курила кальян, не обращая никакого внимания на то, что творилось вокруг? Ха-ха, все нормальные люди знают, что в одиночку никто не курит кальян, об этом вам расскажут в любом турагентстве. Где были в это время друзья Синей Гусеницы? Почему она не предложила покурить кальян Алисе, разве не это предписывает долг гостеприимства? И не слишком ли много расширяющих сознание девайсов сосредоточено вокруг одного персонажа – ведь кроме кальяна, у Гусеницы имелся и крайне подозрительный гриб: откусишь с одной стороны – подрастёшь, с другой – уменьшишься!

Правда, самой Алисе повезло куда больше: на момент встречи с Гусеницей она уже выпила из пузырька с надписью и отъела от пирожка с другой надписью. И так будет постоянно, что и должно смутить современного высокотехнологичного читателя, чьё сознание не допускает мысли о безнаказанном поглощении такого количества галлюциногенов. Рано или поздно, устав требовать от Алисы и её автора новых и новых доказательств реальности происходящего, на неё могут просто махнуть рукой, и тогда – что же тогда? Неужели она просто канет в Лету?

Нет, конечно, я точно знаю, что в ближайшие десять лет на «Алису в Стране Чудес» никто не посмеет махнуть рукой. Совсем наоборот, её ухватят за манжеты и силком втиснут в рамки модного штампа. Из Алисы Кэрролла – было бы желание – можно с лёгкостью слепить женскую разновидность того самого сериального типа, чьи хромые ноги вместе с обязательной тростью выросли из доктора Хауса, а холодные аристократичные уши – из Холмса-Камбербетча.

Что надо сделать с обаятельной и милой Алисой, которая честно пытается найти общий язык со всеми жутковатыми фриками кэрролловской Страны Чудес, чтобы и она сделалась законченной социопаткой? Ничего особенного делать не надо. Надо просто почаще повторять мантру о том, что Алиса, по всей вероятности, страдала синдромом Аспергера, который, как известно, является высокофункциональной формой аутизма.

В той малоначитанной среде, которая не ведает боли потерь и утрат, да что там – утрат, которая не знает, как болят зубы, потому что помешана на здоровом образе жизни и посвящает львиную долю профилактике самих себя, – в этой среде модно говорить про себя: «Я аутист» или – чуть скромнее – «Я социопат», не имея никакого представления о том, что за несчастья, оскалившись, прячутся за этими красивыми терминами.

Вот какую участь я предрекаю тебе в двадцать первом веке, бедная Алиса, и как же мне жаль тебя, а вместе с тобой и каждого муми-тролля и Винни Пуха, до которых уже дошли безжалостные руки препараторов. Уж лучше обычной домохозяйкой.

Беги, Алиса, беги.

Екатерина Спиваковская
Настоящая Алиса из страны чудес, фотография Льюиса Кэрролла, Англия, 1862 г.