Особое мнение нашего обозревателя Екатерины Спиваковской после посещения митинга 24 декабря

"— Эх, эх... — сказал гость, морщась.

— А вам, что же, мои стихи не нравятся? — с любопытством спросил Иван.

— Ужасно не нравятся.

— А вы какие читали?

— Никаких я ваших стихов не читал! — нервно воскликнул посетитель.

— А как же вы говорите?

— Ну, что ж тут такого, — ответил гость, — как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?

— Чудовищны! — вдруг смело и откровенно произнес Иван.

— Не пишите больше! — попросил пришедший умоляюще.

— Обещаю и клянусь! — торжественно произнес Иван."

(М.Булгаков. "Мастер и Маргарита")

Раньше людей зомбировали с применением техники нейролингвистического программирования. Это когда к вам подходит цыганка, проникновенно заглядывает в глаза и говорит: "Ай! какая ты хорошая. Только очень глаза грустные, давай я тебе погадаю?" - и ты за каким-то чертом позволяешь ей не только погадать, но еще и с радостью отдаешь содержимое кошелька, зачем-то нервно роешься в косметичке в поисках "еще денежки", выуживаешь у себя из ушей золотые сережки и вообще, делаешь странные вещи, за которые потом так стыдно, будто ограбила ты, а не тебя.

Теперь вместо подкованных цыганок имеется интернет, а с ним человеку, твари малодушной и податливой ко всяким влияниям, никакого энэлпи не надо. Пять раз прочитаешь "Не ходить на митинги протеста - неприлично" - и начинаешь как-то поёживаться. Вроде бы и оппозиция тебе глубоко противна, от Немцова до Навального. И здоровый стадный инстинкт давно уступил место болезненной страсти к уединению. И лозунги с зачином "Долой..." коробят, как пионерские песни из далекого детства. И местечковые лидеры все, как один, опротивели со своими конъюнктурными идеями то рыбаков защитить, то киоски разломать. И вообще, "в-этой-стране-ничего-никогда-не-изменится". Но потом внимательно рассматриваешь фотографии (ведь толпа народа, пусть и не такая, как на Болотной, но тут ведь у нас и не Москва), читаешь в шестой раз, что "10-го было клёво, приходите 24-го, а то неприлично!" - и думаешь: раз клёво, схожу. Посмотрю. В Москве же было здорово, почему же у нас такого быть не может? А вдруг. В конце концов, я ведь за честные выборы.

И ты идешь. Никого и ничего не боишься, близким индифферентно машешь рукой на прощание, второй митинг - он и есть второй митинг, раз первый не подавили, значит, и теперь обойдется. Опоздав на полчаса, обнаруживаешь, в самом деле, толпу, хотя и не такую грозную, как на снимках коллег. Порасспросив, что к чему, выясняется, что кто-то уже успел нарушить правила и призвал голосовать за КПРФ. Ты проталкиваешься поближе к трибуне - без особых усилий, народ в прекрасном расположении духа, охотно уступает дорогу, да и самое главное, давиться незачем: как говаривала Алиса в Стране Чудес, "места сколько хочешь". Если уж честно, площадь возле Дворца спорта жиденько заполнена лишь на две трети, на пространстве ближе к цирку можно свободно устроить чемпионат по латиноамериканским танцам.

Но ты твердо решила пропитаться атмосферой народного неудовольствия, и потому лезешь в самую гущу, и первым делом утыкаешься в лозунг "Все начальники, сволочи!". Все начальники, запятая, сволочи, повторяешь ты про себя, а потом мимо тебя тихо, словно аквариумная рыбка, проплывает маленькая женщина с рюкзачком. Сбоку к женщине кто-то привесил плакат с надписью: "Свободу полковнику Квачкову, трижды оправданному судом". Ты вспоминаешь полковника Квачкова - ага, это тот, про которого писали, будто бы он пытался взорвать Чубайса. Какое отношение полковник Квачков имеет к проблеме фальсификации выборов, тебе неизвестно, но спросить у тихой женщины с рюкзачком ты не решаешься: взгляд у нее сосредоточенный, и она явно не расположена отвечать ни на чьи вопросы. Она медитирует.

"Путина в отставку!" - кричит с трибуны какой-то гражданин в сером пуховике. Рядом с оратором ты наконец-то высматриваешь знакомое лицо: это Михаил Матвеев. Вид у него грозный, возможно, окажись у Матвеева под рукой Путин или Медведев, им бы не поздоровилось. По всему видно, что этот человек созрел для крайних мер.

Выступает вечный узник самарских митингов Сергей Тучин. Рядом - еще один юрист, Андрей Соколов, и ты временно забываешь о цели своего визита на митинг, залюбовавшись кроем адвокатского пальто, на твой взгляд, легковатого для минус семи градусов по Цельсию. Потом, спохватившись, ты с умилением высматриваешь на заднем плане шкиперскую бородку дедушки демократии Юрия Никишина.

Все идет хорошо, вот только что-то кажется тебе странным.

Очень странным.

Невероятно странным.

Эти интонации.

Почему все эти прекрасные люди с трибуны говорят так, словно только вчера вообще научились разговаривать? Почему они изъясняются такими странными короткими фразами, зачем читают стихи о том, что на обломках самовластья напишут наши имена? Чьи имена и кто должен написать на обломках самовластья? Где в их выступлениях элементарная логика?

Ты в недоумении. Вчера ты посмотрела фильм хорошего актера и режиссера Джорджа Клуни, который сыграл роль губернатора-подонка. Подонок-губернатор влип в нехорошую историю в самый пик своей предвыборной кампании и стал объектом шантажа со стороны своего собственного пресс-секретаря. Вполне расхожая фабула, даже скучноватая.

В этом фильме все подонки, за исключением одной невинной жертвы. И губернатор, и пресс-секретарь. Еще неизвестно, кто хуже.

Но даже эти подонки давали себе труд подбирать слова для убедительного выступления на публике. Не только для того, чтобы манипулировать массами, но еще и чтобы не выглядеть полными идиотами, не способными связать подлежащее со сказуемым.

Ты вспоминаешь фильм Джорджа Клуни, смотришь на трибуну и уверенно думаешь: среди этих людей точно нет подонков. Они прекрасны, они полны высоких целей и готовы повести к этим целям народ, собравшийся на площади перед самарским Дворцом спорта. Но почему же они такие зануды?

Екатерина Спиваковская