Чтобы во всём был порядок, нужен человек с хвостиком

Если вы любите посещать рок-тусовки с участием разных знаменитостей, то вам должна быть хорошо знакома ситуация, когда все уже в нетерпении постанывают, поёрзывают и порёвывают: «Ки-и-ит! Ро-о-он! Ми-и-ик!», а музыканты даже и не чешутся выходить на сцену. И вот тогда появляется человек с хвостиком. Вид у него деловитый, походка энергичная, жиденький хвостик на затылке держится за счёт чёрной резинки отвратительного вида и качества. Человек с хвостиком выходит из-за кулис так, словно он здесь куда главнее Кита и Мика, вместе взятых, а имя Рона он даже не в состоянии выучить наизусть, поскольку ему некогда забивать голову столь бессмысленной информацией. Человек с хвостиком, не обращая внимания на ревущую публику, которая меньше всего ждала увидеть его тут, на месте своих кумиров, проходит прямиком к микрофону, щёлкает по нему пальцами и отчётливо произносит в него каббалистический текст: «Сосисочная. Закусочная. Сосисочная. Закусочная». После чего он бросает на орущий зал один-единственный взгляд, а потом уходит в глубину сцены, волшебным образом ни разу не споткнувшись о провода, и в конце концов растворяется за линией горизонта. Сразу после этого налаживается всё. На сцене появляются кургузые сморщенные человечки довольно безответственного вида. Зал встречает их тем самым звуком, который в фильме Никиты Михалкова про механическое пианино назывался «брачным криком марала». Они волокут за собою по полу гитары, отчего выглядят вконец обессиленными. У них опасное выражение лица, всклокоченный хаер и дурацкая одежда, но публика счастлива видеть своих кумиров живыми и невредимыми, поэтому под одобрительные вопли зала они тут же принимаются исполнять свою легендарную музыку. У кого как, а у меня, например, в те редкие минуты, когда я рассматриваю фотопортреты Мика Джаггера и его коллег, возникают огромные сомнения в том, что такие мероприятия сохранились бы до наших дней, если бы на свете не существовало людей с хвостиком.

Я не знаю точно, в чём тут секрет. Возможно, в том единственном взгляде, которым человек с хвостиком окинул зрительный зал, а возможно, и в самом хвостике. Но ещё ни один человек без хвостика не навёл такого же порядка на вверенной ему территории. Я бы очень хотела обзавестись своим собственным человеком с хвостиком, чтобы он решал за меня все проблемы именно так, как он привык, не обращая внимания на заходящуюся в бешеном рёве публику.

Я бы эксплуатировала человека с хвостиком направо и налево. Например, заслонялась бы им, когда мне задают глупые вопросы. Это тема – так её и обозначим: «Глупые вопросы» - очень волнует меня уже много лет, но ещё сильнее меня волнует моя собственная реакция на глупые вопросы. Она поистине удивительна: я не просто отвечаю на них, я принимаюсь оправдываться перед людьми, перед которыми я ни в чём не провинилась.

Не помню, сколько раз за свою взрослую жизнь я слышала вопрос «Почему ты не уехала из России?». Вопрос этот задаётся обычно так напористо, что я физически отшатываюсь от бьющего мне в глаза воображаемого света воображаемой настольной лампы в воображаемом кабинете с голыми стенами. «Да как тебе объяснить», - принимаюсь я мямлить в ответ, скукоживаясь под острым взглядом собеседника и ожидая вопля «В глаза смотреть!»

Я мямлила в 90-м году, когда только отучилась в университете. Мямлила в 93-м, уже после того, как увидела по телевизору расстрел «белого дома». Мямлила в 96-м, когда была беременна и потому мысли мои были поглощены чем угодно, только не эмиграцией. Мямлила в 2000-м, потом в 2002-м, в 2005-м, 2007-м – и не по одному разу в год мне приходилось вот так мямлить и оправдываться в жанре «Видишь ли, Юра», а по пять-шесть раз, потому что все эти годы росли и хорошо кушали любознательные люди, которых этот вопрос интересовал все более бурно, а интернета, куда бы они могли плодотворно излить свой растущий интерес, у них ещё не было. Я оправдывалась, как могла. «У меня же обстоятельства», - говорила я, имея в виду пожилых родителей. «Какие обстоятельства могут этому препятствовать!» - возмущенно говорили мне, имея в виду, что нужно думать о детях. «Я подумаю ещё, всё может быть», - миролюбиво говорила я, имея в виду, что мне нужно время. «О чём тут думать, если Россию ждёт апокалипсис!» - говорили мне, имея в виду, что времени у меня в обрез. «Поговорим о чём-нибудь другом», - умоляла я и слышала в ответ: «Как ты можешь говорить о чём-то другом, когда у тебя ребёнок!»

Ни разу в жизни мне не пришло в голову ответить на этот вопрос единственно возможным образом: «Это не ваше дело». Брезгливо избегая идеологического юродства наподобие «Потому что я настоящая патриотка, не то, что вы тут все», я за целую жизнь так и не освоила самую простую отповедь. Пускаясь в объяснения перед людьми, которые мне никем не приходились, я не допускала и мысли о том, что здесь есть кто-то более бестактный, чем я, которая мало того, что «не уехала из России», что, конечно же, само по себе огромное преступление, но еще и не находит себе аргументированного оправдания.

В таких случаях, когда единственно возможный ответ почему-то вовремя не приходит в голову, принято с оттенком заметного высокомерия, по сути ничем не отличимого от бытового хамства, только вывернутого наизнанку, ссылаться на «чересчур хорошее воспитание», которое будто бы не позволяет послать вопрошающего куда подальше. «Это всё моё чересчур хорошее воспитание, - нежно улыбаясь, говорят культурные дамы, - это оно во всём виновато, я должна была послать подальше всех этих людей, пытающихся грубо вторгнуться в моё личное пространство. Но я такая нежная. Я совсем не умею материться, как это сейчас принято среди обычных людей, не настолько нежных, как я. Я ведь и мухи не обижу, вот и приходится терпеть посягательства на мое драгоценное прайвеси со стороны разных грубиянов». Мое воспитание было никаким не «чересчур», а просто хорошим, ровно настолько хорошим, чтобы ни разу не помешать мне зычно гаркнуть на обидчиков в тех ситуациях, когда речь шла о защите жизни и здоровья моих близких. Поэтому в отношении самой себя я точно знаю: воспитание тут не при чём. Во всём, безусловно, виноват человек с хвостиком, которого у меня нет.

Мой человек с хвостиком (думаю, что он был бы похож на Оззи Осборна до того, как тот публично покаялся в том, что гробил свою жизнь употреблением наркотиков и алкоголя) – так вот, мой человек с хвостиком просто заслонил бы меня собой, услышав вопрос «Почему ты не уехала из России?» (сейчас к этому вопросу ещё прибавляют ради особой модальности экспрессивное «до сих пор», а «Россию» называют «эта сраная страна»).

А потом ответил бы: «Ступайте в сосисочную. Или в закусочную. Куда хотите. И не лезьте больше человеку в душу. Это её личное дело».

Екатерина Спиваковская